Везет как рыжей

В другой руке у него была вилка. Очень плохой признак! Я нахмурилась, предчувствуя недоброе.

– М-м, грибочки! – принюхиваясь, оживленно произнесла Ирка.

– Ага, были грибочки, – согласно кивнул мой муж, энергично чавкая.

– Как это – были? Утром еще полкастрюли оставалось! – встрепенулась я. – Стоп! Что это у тебя на вилке?

– Говорю же: грибы, – потупился Колян.

– Ясно, значит, еды в доме нет. – Обреченно вздохнув, я смирилась. – Ну и кто побежит в магазин?

– Бросим монетку!

– Хорошо, – согласилась я. – Будет орел – пойдет Колян, решка – Ирка, а если на ребро станет – я сама схожу.

– А если в воздухе зависнет? – съязвил муж.

– Тогда Тоха.

Я принесла специальную гадальную монетку – дореволюционный серебряный двугривенный, найденный лично мной в студенческие времена на археологических раскопках, каковыми вполне можно было считать сбор скудного урожая на колхозном картофельном поле.

Колян размашисто подбросил монету вверх, металлический кружочек попал точно в одинокую лампочку, и она шумно разбилась. Осколки стекла посыпались вниз вместе с монетой.

– Ой! – вскрикнула Ирка.

– Спокойно, – сказал Колян. – Все остаются на своих местах! Стойте тихо, сейчас я включу свет в прихожей и вымету осколки.

– Там где-то монета, ты ее не выметай, – предупредила я. – Мы еще не выяснили, кто идет за покупками!

– Монеты там нет, она тут, у меня на голове, – подала голос Ирка.

– Почему – на голове? – удивилась я.

– Потому что на нее упала!

– И не отскочила?

– Отскочила, но я ее поймала и снова на голову положила.

– Зачем?!

– Чтобы шишки не было!

– Зря, стало быть, подбрасывали, – раздосадованно сказал Колян, сметая с пола стеклянный мусор. – Все гадание насмарку!

– А ну-ка, дай сюда голову! – Я потянула Ирку в освещенную прихожую. – Так, судя по ссадине, монета упала на ребро!

– Значит, тебе идти! – радостно заметил Колян.

Я не стала спорить, быстро собралась и вышла из квартиры, оставив дверь слегка приоткрытой: Тоха любит посидеть на порожке, осматривая и обоняя окрестности. Дальше лестничной площадки он обычно не уходит, поэтому против таких прогулок я не возражаю.

– За Тохой приглядывайте! – с этими словами я ушла.

– Иди сюда, киска, – сказал Пончик, пряча изящную Маргариту Сильфиду за пазуху.

Машину он припарковал у самого подъезда, дверь в дверь. Старушки на лавочке, конечно, выразили недовольство, но Сева обезоружил их улыбкой и вежливым приветствием: выйдя из машины, он чинно поклонился бабушкам, прижав руку к сердцу, в районе которого под курткой шевелилась Маргарита Сильфида.

– Культурный, – одобрительно сказала добродушная баба Таня из квартиры номер семь, безмятежно лузгая семечки.

– Че ему у нас надо-ть, культурному? – проворчала баба Вера из второй, не отрываясь от вязания. – Венька, поди-тко сюды!

Шестилетний Венька оторвал испачканные песком руки от серебристого значка Севиного «Мерседеса» и послушно протянул бабушке ногу в спортивном ботинке. Старушка сопоставила объемы недовязанного носка и щиколотки внука, кивнула и снова зашевелила спицами.

– Пока все хорошо, – сам себе сказал нервничающий Пончик, поднимаясь по ступенькам лестницы.

Дверь нужной квартиры на втором этаже оказалась приоткрытой. За ней было светло, работал телевизор.

– Не к добру, – прошептал Пончик, замедляя шаг.

Он замер, пристально глядя в щель приоткрытой двери.

Оттуда бесшумно появилось что-то белое. Сердце Пончика забилось громче, под курткой беспокойно заворочалась Маргарита Сильфида. На пороге возник пушистый, как хризантема, крупный кот.

– Клавдий, – тихонько позвал Пончик. – Клаша, котик!

Кот сидел неподвижно, похожий на меховую пирамидку. Затаив дыхание, Пончик сунул руку за пазуху, вытащил наружу Маргариту Сильфиду и потряс ею в воздухе, как колокольчиком. Кошка задрожала и протестующе мяукнула, кот на пороге насторожился, присел на четыре лапы, нервно задергал хвостом и понюхал воздух коротким носом. Пончик, крепко держа Маргариту Сильфиду за голую спинку, поставил кошку на ступеньку и медленно повел ее вниз, не отрывая взгляда от белого кота. Перс плавно двинулся вперед. Маргарита Сильфида напряглась. На лестничной площадке между этажами Пончик позволил коту подойти поближе, быстро оглянулся – никого нет! – и ловко сцапал животное за загривок.

Кот негромко взвыл, добычливый Пончик, уже не заботясь о сохранении тишины, держа в каждой руке по трепыхающемуся зверю, шумно сбежал по лестнице вниз, одного за другим швырнул кошачьих в открытое окошко машины, распахнул дверцу, плюхнулся на сиденье и уехал.

– Это чтой-то было? – подняла голову баба Вера.

– А? – безмятежно отозвалась баба Таня, лузгая семечки.

– Тлах-тах-тах! – радостно прокричал вслед удаляющемуся «мерсу» Венька, целясь в него из палки.

Три минуты на дорогу туда, три – обратно, пять минут на покупки – я обернулась быстро.

Дверь нашей квартиры по-прежнему была приоткрыта, кота на площадке не видно. Должно быть, он испугался чьих-то шагов и скрылся внутри.

– Ваша Кыся пришла, вам поесть принесла, – сказала я, заглядывая в кухню. – Ой! Что это вы делаете?

Колян и Ирка запалили все свечи, которые нашлись в доме, и теперь чинно сидели за пустым столом, будто участники какого-то мистического обряда. В комнате инфернально завывал телевизор.

– Ужина ждем, – загробным голосом отозвался Колян.

– А я думала, духов вызываете. Могли бы хоть чайник поставить. – Я передала из рук в руки пакет с провизией. – А где Тоха?

– На пороге сидит, – все тем же загробным голосом с подвыванием ответил Колян.