Этот вещий сон

Этот вещий сон
Елена Константиновна Ушакова

Младенец помнит мельчайшие подробности своей прошлой жизни. Но по мере того, как он учится говорить, его и без того уже отрывочные воспоминания оказываются на грани исчезновения. Почти все маленькие дети пытаются успеть рассказать родителям о своей предыдущей жизни, но взрослые не воспринимают рассказы своих детей всерьез, и ребенок вскоре напрочь стирает из памяти события жизни до своего рождения, тем самым лишая нас ценных знаний о бесконечном круговороте нашего загадочного существования…

Этот вещий сон

Елена Константиновна Ушакова

Иллюстратор Эльшан Гурбанов

Сайт автора http://taro-life.ru/

© Елена Константиновна Ушакова, 2019

© Эльшан Гурбанов, иллюстрации, 2019

ISBN 978-5-4496-4008-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

И снится мне сон в Вальпургиеву ночь…

Русская деревня в обрамлении родной русской природы.

Застывшая деревенская картина. Красивая, но… мертвая.

Красота эта не радует, настораживает: людей нет… птиц нет… никого нет… Даже звуков не слышно. Кажется, все вымерло…

На душе гадко. Во рту мерзкий привкус. Иду по раскаленной солнцем улице вдоль обшарпанного вылинявшего забора, когда-то выкрашенного в голубую краску. Летний зной… Палящее солнце в зените, забор не отбрасывает желанную и спасительную тень.

Ощущение безумной усталости… Но мне надо идти. Надо! Мне необходимо найти кого-то родного и близкого… Я ищу дом. Да, точно знаю, что я должна найти чей-то дом. В поисках я прохожу сначала одну деревню, потом другую, третью… Ноги гудят. Не зная, куда идти, я уверена в правильности выбранного пути. Ощущаю себя ведомой.

Хочется пить. И есть. А еще – выть… В чужом саду, скрытым за выцветшим забором неподвижно висят сочные вишни. Они манят своей спелостью, переливаясь на солнце всеми оттенками рубинового цвета – от светлого до темного, почти черного… Рука невольно тянется к ветке. Нельзя! Но очень хочется… Наперекор своей совести срываю вишню. Зрелая… Держа двумя пальцами ягоду, поднимаю руку к солнцу, любуюсь сорванным плодом, который даже не подозревает о своем последнем мгновении бытия. Косточка, едва уловимая сквозь мякоть – это все, что сохранится на долгие-долгие годы… Кладу запретный плод в рот и медленно… смакую его… во сне, ощущая вкус наяву. Утолив и голод, и жажду одной вишенкой, продолжаю свой путь…

Ноги гудят от бесконечного изнурительного хождения. Этой изматывающей дороге, кажется, нет конца. Хочется рухнуть на землю и больше никогда не вставать. Но надо идти.

Ни дуновения ветерка… Душно… Смертельно душно… Воздуха нет. Есть только запах… Он давит со всех сторон – этот безжизненный тяжелый запах, напоминание о том, что в каждое мгновение возможна смерть… Я всегда безошибочно определяю тех людей, в семье которых кто-то умер. От них исходит именно он – затхлый запах смерти…

Утомленная долгой дорогой под палящим солнцем, отравленная смертоносным запахом, вконец обессилевшая, я едва ковыляю, несу свое разбитое тело к виднеющейся вдали у леса деревянной русской избе, выкрашенной все в тот же леденящий душу голубой цвет. «Очевидно, в сельпо завезли только эту краску, которой хватило на всю округу», – проносится в голове. Подхожу к дому. Ворот нет. Вместо забора – огромная лужа, надежно преграждающая путь ко входу. Лужа, как из далекого детства моего: даже в центре все те же два кирпичика, по которым, если очень постараться, можно пробраться к порогу, не намочив ноги.

Нет никаких сомнений, что именно этот дом я искала и что именно его хозяин для чего-то мне нужен. Для чего – не знаю. Возможно, я шла на телепатический зов, посланный высшей сущностью или еще кем-то? Как бы то ни было, я уверена: это очень нужно и очень важно.

Усталость валит с ног. С трудом волоча отяжелевшие ступни, я пытаюсь встать на кирпич. Он шатается… Балансируя, пробую поставить вторую ногу на другой кирпич… И тут же от неожиданности соскальзываю в лужу: на пороге появляется выходец с того света.

В одежде дымчатого цвета, с ничего не выражающим лицом, с холодным безжизненным взглядом, как страж, охраняющий потаенные врата в мир иной… Это – фигура моей покойной бабушки, матери отца, вышедшей ко мне из преисподней. Я делаю шаг навстречу. Мгновение, и она, испепелив меня взглядом, преграждает проход в дом. Я каменею. Язык мой немеет, не позволяя вымолвить ни слова. Вид у нее недоброжелательный, она не приглашает войти. Наоборот: безжалостно, без слов прогоняет прочь! Не напоив даже чаем, не дав отдохнуть с дороги, выпроваживает меня!

Омывая лицо слезами, стою, обиженная и униженная, по щиколотки в луже. Но она отказывает в моей немой просьбе своим свирепым взглядом. И я медленно разворачиваюсь, с трудом бреду к выходу со двора. Неожиданно она меня окликает. Вмиг позабыв про усталость, я радостно возвращаюсь, быстро шлепая по луже, которую буквально пару минут назад тщетно пыталась преодолеть. Но бабушка, если так можно назвать этот безжизненный силуэт, лишь вручает мне своими бледными ледяными руками сверток со словами «Старшему пригодится».

Уставшая, голодная – никакая! – медленно ухожу в… реальность.

Проснувшись, ощущаю вкус спелой вишни во рту, мышцы болят, как после изнурительной тренировки. Накануне не было никакой физической нагрузки на ноги. А они-таки ноют… С усилием встаю с постели… Состояние разбитое, будто чугунные ноги не хотят идти… Вспоминаю, что мне сказала бабушка… Ах, да! «Старшему пригодится». Что пригодится? В комнате на прикроватной тумбочке лежит тот самый сверток, который бабушка передала во сне… Разворачиваю его. Там – белая косоворотка…

По преданиям сны, привидевшиеся в Вальпургиеву ночь, когда настежь открываются врата в другой мир, считаются вещими, позволяющими пообщаться с ушедшими навеки… Вот я и пообщалась… молча. Даже не пытаюсь понять, каким образом сверток очутился в моей комнате.

Ответ один: Вальпургиева ночь. Мистическая, окутанная своими вековыми тайнами… Другого варианта попросту нет и быть не может. Ответа на вопрос: «Какому старшему? Кому предназначена рубаха?» – ждать пришлось недолго. Вскоре все прояснилось…

Глава 1

Но две души живут во мне,

И обе не в ладах друг с другом.

Одна, как страсть любви, пылка

И жадно льнет к земле всецело,

Другая вся за облака

Так и рванулась бы из тела…

    Гёте. «Фауст»

На одной из самых тихих улиц города Харькова обитал неприметный маленький домик, каких в то время в нашей необъятной стране по имени Советский Союз было очень много.

Домик гордился тем, что возвышался над маленькими молодыми березками и топольками, посаженными на коммунистических субботниках, и мог по-отцовски наблюдать за их ростом и строгим взглядом блестящих окон оберегать их от нападок шкодных мальчишек. Но шли годы, маленькие тоненькие березки превратились в прекрасные женственные березы, а топольки – в высокие стройные тополя. Домик долго и безуспешно сопротивлялся кардинальной перемене своего статуса, но потом, отбросив амбиции, наконец-то сдался и, невольно покорившись своей судьбе, позволил окутать себя мягкой ажурной тенью, заботливо сплетенной его родными повзрослевшими деревьями, теперь уже возвышающимися над ним. Смирившись со своей участью, он днями и ночами предавался счастливым воспоминаниям о прошлом: чаще всего перед ним возникал образ очаровательной маленькой девочки. Это был нежный ангел с фарфоровым личиком, длинными каштановыми волосами, звонким счастливым смехом. Не было ни одного человека, кто бы остался равнодушным к этой девчушке, которая буквально затмила всю округу своей необыкновенной красотой.

Но это была далеко не кукла – смышленая девочка, развитая не по годам, общалась со взрослыми на любую тему на их взрослом языке. Счастливый неунывающий ребенок, которому природа дала все: и красоту, и ум, и здоровье. Можно было позавидовать этому дару, но окружающие лишь искренне восхищались им.

Незаметно пролетело время детства, и нежное очарование превратилось в прекрасную сексуальную девушку. Рано почувствовав себя оперившейся, она, захватив из детства легкое беззаботное отношение к жизни, чистые мечты и обворожительную улыбку, без промедления вылетела из родительского гнезда и стремительно ворвалась во взрослую жизнь с целью покорить ее. «Смело!» – скажете вы? Возможно, но она-то знала, что она не одна…

И все эти слова – обо мне… Да! Никто никогда не догадывался, что под милой ангельской наружностью скрываюсь еще одна Я или что во мне живет НЕКТО! Тот, кто однажды сладким шепотком позвал меня, раскрывая на ушко великую тайну мира, и вся моя суть неожиданно для меня вдруг откликнулась на его зов, позволив против моей же воли поселиться во мне. Но теперь, находясь в объятьях моего дьявола (а это, несомненно, он), сроднившись с ним, я испытываю чувство невыразимого блаженства от осознания своей исключительности. Его незримое присутствие повлекло таинственные перемены в моей жизни: с тех самых пор, как я ощутила в себе алмазный стержень, придающий мне силу, уверенность и смелость, за мной тянется шлейф побед и удач во всех моих начинаниях; с тех самых пор, как я предоставила ему приют, я живу как у Христа за пазухой (ха-ха), и сверхъестественная сила оберегает меня…

Но зато я уже не всегда Я…

Он часто дремлет, и тогда я – ангел. В период его бодрствования я – бес! Пробравшись в мой внутренний мир, он стал моим хозяином, нагло занявшим мое законное место и задвинувшим меня истинную в самый дальний угол моей души. Он властвует в моем обличье, замыкая мои уста, он заставляет меня быть самодовольной и наглой, горланить фривольные песни его омерзительным голосом, читать непристойные стихи и рассказывать пошлые анекдоты, танцевать бешеные танцы, обнажая себя. Отчетливо понимая, что это – расплата за мой успех, за безупречное совершенство моего тела, я безоговорочно принимаю правила его игры. И такая несвобода – это итог моего свободного выбора, за которым скрывается трезвый расчет.

Тем не менее я себе нравлюсь. Но больше всего на свете я люблю нравиться окружающим. Это эгоистическое желание – нравиться и побеждать – живет во мне с самого раннего детства и по сей день. Людей, подобных мне, в своей жизни я не встречала. Наверное, потому, что их и нет: я молода и, по мнению окружающих, не просто красива, а небесно прекрасна – и с этим я не могу спорить. Я не просто умна, я – гениальна! Я первый в мире специалист по выращиванию зубов. Врач-стоматолог на грани исчезновения. Остался лишь шаг до получения Нобелевской премии и – весь мир в моем кармане! Всего лишь шаг… а дальше останется лишь почивать на лаврах до скончания века!

Красавица с чувством юмора, легко порхающая по жизни. В конце концов, я – само очарование: достаточно одного моего взгляда, чтобы любого свести с ума. Что еще нужно для счастья?

Сейчас я отправляюсь в Америку – выступать с докладом на научной конференции. Как обладатель отличной памяти, не везу никаких записей о своих экспериментах, тем более что их практический результат у меня всегда с собой: будучи уверенной в своей теории, я удалила все свои зубы и достаточно скоро вырастила новые – здоровые и красивые, ничуть не хуже, а возможно, даже лучше прежних, то есть родных. Вся информация о проделанной работе находится в моей голове, а это – самый надежный сейф, который у меня есть на данный момент.

Итак, я в аэропорту Шереметьево, и через сорок минут самолет понесет меня в США. Там я смогу доказать всему миру, что вырастить зуб не сложнее и не дороже, чем его вылечить.

Глава 2

Многие наши великие, как нам тогда казалось, дела в то далекое советское время зарождались на кухне площадью в пять с половиной метров, где обычно по вечерам, ютясь, заседал неразлучный наш «бабком». Этот островок с работающим мозговым генератором прямо на глазах расширялся от наших идей до невероятных размеров. Именно там в наши молодые светлые головы приходили, дабы воплотиться в жизнь, самые гениальные идеи. И они таки воплощались, как и наши мечты. Эту закономерность подруги объясняли моей магической родинкой над верхней губой, наличие которой указывало на принадлежность к роду ведьм. Такие люди, как я, имеют дар претворять в реальность все сказанное. И не только сказанное, но и загаданное – стоит нам только подумать о чем-то нужном в нужный момент. А во время мытья посуды, держа руки под струей воды, мне и вовсе категорически запрещено отдаваться во власть собственных негативных мыслей – беда мгновенно настигнет того, на кого направлены острые стрелы моих скверных дум…

Там же, на кухне, обсуждались последние новости нашей бурно протекающей юности и, конечно же – что греха-то таить, – перетирались все сплетни нашего дружного двора. И именно здесь я усвоила важный урок: никогда, ни при каких обстоятельствах не жаловаться на свою жизнь. Кого волнует чужое горе, когда каждый погружен в свое собственное? Искренне пожалеть – не пожалеют, в лучшем случае лишь напустят на себя сочувствующий вид, и то, если получится. А вот осудить – с превеликим удовольствием! Осудят, да еще посмакуют на той же самой кухне. Человечество давно уже подметило, что люди быстрее и теснее сходятся между собой при наличии общего объекта для насмешек и осуждения, которого можно безжалостно обмусолить до костей, а затем еще и перемыть все эти косточки до единой. Однако подобная болтология обычно оставлялась на десерт, то есть на тот крайний случай, когда все темы для обсуждения уже исчерпаны, а желания разбежаться по домам еще не возникло.