Популярная история моды

Хлопчатобумажный саронг простолюдина с Явы

Жители Бирмы и Сиама также неравнодушны к драгоценностям. Всевозможные украшения допускается носить в любой обстановке: на службе, дома, на рынке, в театре и храме. Буддийские священнослужители отличаются накидками золотисто-желтого оттенка, с которыми гармонируют сумки для милостыни красного или фиолетового цвета. Обитатели Явы оторачивают края парадных одежд зубчатой каймой и подвешивают на пояс шарфы с кисточками.

Вдохновенный поклонник индийского сари может привести множество доводов в пользу этой замечательной одежды.

Действительно, нетрудно убедиться, насколько полезны легкие, не раздражающие кожу ткани, не стесняющий движений фасон и, наконец, складки, приятно овевающие тело в знойный день. Правильно надетое сари подчеркивает достоинства и скрывает недостатки фигуры. «Сари не терпит суеты, – утверждает востоковед Арти Д. Александер. – Надев его, женщина должна забыть о небрежности и обязательно следить за осанкой. Классическая драпировка сари подразумевает плавные, царственные движения. Цвет лица должен быть свежим, поэтому не стоит злоупотреблять косметикой и тем более красить волосы в черный цвет».

Современные дизайнеры рассматривают индийское этническое платье прежде всего с эстетической стороны. В последние годы значительно увеличился интерес к традиционному сари, а также к ткани, из которой оно изготавливается.

Изощренная фантазия парижских кутюрье вызвала моду на брючный костюм, жакет, простую набедренную повязку а-ля сари. Благодаря различным вариантам драпировки даже небольшой кусок легкого шелка можно использовать в течение дня, последовательно надевая как пеньюар, сарафан и вечернее платье. Практичным дамам советуют не экономить и решиться на украшение спальни роскошными подушками, шторами, покрывалами, накидками из ткани сари.

Завоевав европейские подиумы, экзотическая роскошь перестала считаться китчем. Бессознательно, но не случайно прекрасный образ представляется именно в свободно летящих, величественных одеждах. Индийские мотивы торжествуют в современной моде, кино, живописи, наполняя серый асфальтово-бетонный мир пьянящим ароматом роз и сандала.

Страна нисходящих складок

Традиционный костюм, как никакая другая категория, отражает особенности данной нации. Относительно кимоно это утверждение приобретает большую силу, потому что японское платье создает неповторимый образ, который невозможно воплотить в иностранце. Кимоно подходит только тем, кому предназначено. Изящная европейская дама, даже надев кимоно, не порадует удивительной пластикой, отличающей японок. В свою очередь, надев цивильное платье, жительница Страны восходящего солнца станет обычной женщиной, только с азиатскими чертами лица.

Несведущий иностранец видит в кимоно прямой халат с запахом, поясом и широкими рукавами, одинаково неудобный для мужчин и женщин. Однако представителю западного мира, даже до тонкости изучившему японское искусство, созерцающему икебану и размахивающему ногами на манер каратиста, не дано постичь прелести ношения традиционного кимоно. Любой японец скажет, что мужской наряд отличается от женского, так же как мужчина отличается от женщины. Дамское кимоно дополнено широким поясом, уложенным в бант на спине. У него длиннее рукава, внутренний край которых остается незашитым.

Кимоно совершенно само по себе, оно прекрасно подходит к японскому типу фигуры; визуально удлиняет невысокого по природе человека, одновременно создавая иллюзию стройности. Грациозно семенящая японка в кимоно и белых носочках являет собой образец истинной женственности и скромного обаяния. Таким образом, непритязательная, казалось, одежда не только определяет ритм движений, но и формирует национальный менталитет. В Японии большое значение придается любой вещи, но одежде уделяется особое внимание.

Глава Академии кимоно Содо, господин Норио Яманака, рекомендует иностранцам, решившим надеть японское платье, вначале «обрести красоту собственной души и характера». Если кимоно будет отчуждено от повседневной жизни, можно утратить нечто ценное, что необходимо для его надевания. Вместе с манерами у человека в кимоно формируется иное восприятие жизни и природы. Японцу не нужно объяснять, что надевание и ношение кимоно требуют особых знаний, выработанных веками и подчиняющихся определенным правилам. Естественная поза, прямая осанка, слегка втянутый подбородок, расслабленные плечи необходимы при надевании. С трудом облачившись в сложный наряд, человек должен избегать резких движений, при ходьбе не размахивать руками, чтобы ненароком не обнажить руки выше кистей и особенно ноги. Мелькание нижних конечностей между распахнувшимися полами считается неприличным, и каждый уважающий себя японец старается этого избежать.

Первые признаки шелководства и ткачества появились в Японии вместе с культурой Yayoi-shiki (300–200 годы до н. э.). Если верить китайской хронике «Вэй чжи», то японцы той эпохи носили длинную рубашку кину с поясом и рукавами, подвязанными у локтей и запястий. Нижняя часть мужского тела закрывалась просторными штанами хакама, подвязанными под коленями. Женские кину дополнялись распашными юбками мо. Простолюдины шили наряды из конопляного полотна, а родовая аристократия позволяла себе шелковое платье.

Установление торговых связей с Китаем, а также проникновение в страну буддизма вызвало интерес к удобной китайской одежде. В начале VIII века ее разделили на три категории – церемониальную, придворную, рабочую – и приказали носить государственным чиновникам. Женщины того времени надевали короткую накидку и юбку с длинным, волочащимся по полу подолом. Изображенный современником правитель Сётоку Тайси предстает перед зрителем в типичном наряде китайского придворного: мешковатая куртка с высокими разрезами и стоячим воротником.

Горожанка в зимнем кимоно

Переместив столицу в Киото, японцы постепенно забыли чужеземную моду, выработав самобытные формы костюма. Наряды придворных начинались с широких штанов хакама, в праздничные дни скрывавшихся под длинным одеянием сокутай с широкими рукавами осодэ. По будням обитатели императорского дворца сменяли сокутай на короткую накидку носи. Во время турниров или охоты мешавшиеся рукава подвязывали, пока не была изобретена более удобная куртка каригину. Первоначально она предназначалась для верховой езды, но затем прочно вошла в повседневный гардероб японских военачальников.

Представительницы низших сословий носили простые одежды, состоящие из хлопчатобумажных штанов и коротких накидок тэнаси без рукавов. Длинное платье приходилось подтягивать поясом, дабы подол не спускался ниже середины икр, иначе дорогостоящий костюм мог быть испорчен грязью городских улиц. Мужской и женской обувью служили деревянные сандалии гэта. Открытые башмаки иллюзорно защищали от пыли белоснежные носки, в которых ходили не только в частном доме, но и во всяком помещении.

Со временем менялись формы накидок, появлялся и исчезал интерес к декору, но японская одежда оставалась функциональной. Вместо шелка практично использовались дешевые ткани или кожа. «Женщина непременно должна рассмотреть одежду другой женщины, какой бы неизящной и безвкусной она ни была», – говорили знатные дамы, стараясь воплотить в одном костюме все существовавшие стили. Состоятельные японки периода Нара (710–784 годы) предпочитали многослойность, надевая одно на другое так, чтобы виднелись краешки всех слоев. С этой целью нижний наряд шился на один размер больше. Полный комплект назывался «дзюнихитоэ» («двенадцать слоев»), хотя часто надевалось до 20 платьев. Основным моментом такого облачения считался подбор цветовой гаммы: все выглядывающие кромки должны были сочетаться или контрастировать друг с другом, создавая общий тон.

Просвещенная эпоха Хэйан (784-1184 годы) «породила нежный экзотический цветок» в образе аристократки, заботившейся о своей красоте, нарядах, но не чуждой более интеллектуальных занятий, например сочинения романов. Пока жители средневековой Европы с трудом одолевали азбуку, японские женщины серьезно увлекались литературой. Написание книг являлось едва ли не обязанностью каждой придворной дамы. Не углубляясь в художественные достоинства салонных романов, из них можно почерпнуть ценную информацию относительно нравов, порядков и одежды того времени.

По обычаю, замужняя женщина почти не выходила из дома, проводя время на ложе или передвигаясь по комнате на коленях. Лицо хэйанской аристократки полагалось видеть только домашним, но ее почерк был доступен любому желающему, потому как женщины вели обширную корреспонденцию. Переписка любовного содержания вполне допускалась и даже поощрялась. Самые ревностные поклонники старались увидеть предмет обожания и тайно проникали в дом, рискуя поплатиться своей головой и репутацией дамы. Многие выбирали менее опасный способ созерцания. Силуэт томной красавицы изредка появлялся на фоне освещенного окна, а полноценное изображение представлялось на гравюрах.

Аристократка эпохи Хэйан

Стремясь к идеалу, женщина тщательно гримировала лицо, распускала длинные волосы, взлохмачивая их на висках. Ее тоненькая фигурка утопала в многочисленных платьях, измятых от постоянного лежания в постели. Каноны привлекательности требовали черных зубов (их красили лаком); искусственных бровей, наведенных тушью высоко на лбу; истощенных рук, печального лица и непременно слезинки, аккуратно стекающей по отбеленной щеке.

В хэйанской литературе описанию костюма отводится места не меньше, чем отражению характера героя. Впрочем, считается, что человек не может существовать отдельно от своего платья. Автор «Непрошеной повести», предположительно придворная дама XIV века по имени Нидзё, писала о женщинах, служивших во дворце Томикодзи: «Они появлялись в зале для дежурных, соперничая друг с другом блеском нарядов. Одна из них (сама Нидзё) надела алое нижнее платье на лиловом исподе, сверху длинное, темно-красное косодэ и еще одно светло-зеленое, а поверх всего накинула парадное красное каригину и короткую накидку с рукавами. Косодэ удивляло узором, изображавшим ветви цветущей сливы над изгородью в китайском стиле».

В эпоху Камакура (1184–1333 годы) традиционный покрой одежды претерпел резкие перемены. С приходом к власти самураев вычурный стиль аристократов сменился военным обмундированием. Каригину и хакама остались для самураев; чиновники предпочли сокутай; женщины добавляли к хакама и кимоно косодэ с короткими зауженными рукавами.

Косодэ возникло как нижнее белье, надеваемое поверх длинного утикакэ. О тяжелом утикакэ вспоминали с приходом холодов. В жару его сбрасывали с плеч и закрепляли на поясе с помощью рукавов. Таким образом зрительно расширялась нижняя часть тела. С течением времени косодэ стало праздничным платьем, подходившим для женщин всех сословий. Старинная манера носить косодэ вместе с утикакэ сохранилась до наших дней в женском свадебном костюме.

Начиная с 1600 года, то есть с наступлением эпохи Токугава (Эдо), самураи отказались от каригину, а устаревшую куртку заменили кимоно. Свободные штаны хакама были удобны в комплекте с безрукавкой камисимо, которая отличалась наличием жестких крылышек. Японцы полагали, что такие надплечья создавали впечатление воинственности.

В период позднего Эдо (начало XIX века) в стране прекратились кровавые междоусобицы, и самураи перешли на мирный костюм: свободная накидка хаори длиной до бедра прекрасно сочеталась с долгополой хакама. Спину, рукава и переднюю часть «хаори» украшали родовой символикой. К середине столетия так одевались все обеспеченные граждане Страны восходящего солнца. Экономическое благополучие повлекло за собой расцвет ремесел. Появились новые технологии окрашивания тканей – такие, как юдзэн и сибори, позволившие превратить шелковые и хлопчатобумажные косодэ в произведения высокого искусства.

Интерьер японского жилища отличался изяществом и практичностью. В зимние холода легкий бумажный дом нагревался от жаровни хи-бати, выполненной в виде круглого или прямоугольного ящика из фаянса или бронзы. Тлеющие угли из ценного вишневого дерева позволяли сохранять тепло в течение 5–6 часов. Обязательной принадлежностью каждого японского дома являлась неширокая ниша токонома, где ставили фарфоровые вазы с живыми цветами. Комнату наполнял тонкий аромат хризантем или благовонных курений. Радовал глаз потолок из полированной криптомерии (вечнозеленое хвойное дерево) с прожилками, а также пилястры, украшенные отшлифованной корой.

Ветки криптомерии часто использовались в икэбане, которую иначе называли музыкой цветов. Искусство составления композиций из живых или засушенных растений было призвано подчеркнуть красоту и совершенство природы, привнести гармонию в любое помещение и повлиять на расположение духа.

Актер театра кабуки

За несколько десятилетий до реставрации Мэйдзи (1867 год) японцы надежно отгородились от мира. Запрещались любые контакты с иностранцами, действовали строгие санкции на следование зарубежной моде, как европейской, так и китайской. Зато процветало национальное искусство, не замедлившее отразиться на одежде. Покрой и тона кимоно, виды украшений диктовали артисты театра кабуки, гейши и обитательницы «веселых кварталов». Горожане копировали эффектные костюмы, и улицы городов расцветали яркими красками. Излишнее увлечение нарядами вызвало крайнее недовольство сёгуната. Действующие ограничения, и без того строгие, вскоре еще более ужесточились. Новые предписания четко определяли вид, ткань и цвет одежды каждого сословия. Однако запреты не возымели ожидаемого действия, хотя в целом нация стала выглядеть скромнее.

Внешне соблюдая приличия, японцы изобретали различные способы поддержания имиджа. Например, унылое платье дополнялось подкладкой из яркого шелка. Блеск дорогой ткани, открывавшейся взору при ходьбе, свидетельствовал о высоком имущественном статусе обладателя… ситцевого кимоно. Скромное женское кимоно в мелкий горошек или тонкую полоску компенсировалось вычурными прическами и обилием драгоценностей. Ранее дамы подпоясывали косодэ тонкой полоской ткани того же цвета. Тусклый поясок уступил место широкому поясу оби, который завязывался на спине пышным бантом. К платью из тяжелого шелка подходил парчовый оби. Шелковый пояс прекрасно дополнял верхнее зимнее кимоно авасэ на подкладке. Широкий пояс часто заменял дамскую сумочку: выходя из дома, женщины прятали в его складках мелкие вещи, например ключи или зеркальце.

Молодая женщина в кимоно периода позднего Эдо

«Женщина, не умеющая завязывать оби, не умеет ничего». Сразу же после появления пояс оби стал наиболее важной составляющей женского костюма, хотя в мужском варианте он так и не обрел особого значения. Согласно народной мудрости, «сущность красоты прикреплена к спине женщины». Проявление красоты видели также в рукавах, которым изначально сообщался эмоционально-лирический смысл:

Как будто аромат душистой сливы
Мне сохранили эти рукава,
Лишь аромат…
Но не вернется та,
Кого люблю, о ком тоскую.

    (Аривара Нарихира)
Осенними полями я бродил,
Стал влажен от росы
Шелк белых рукавов,
И ныне рукава промокшие мои
Благоухают ароматами цветов!

    (Отикоти Мицунэ)
Революционная эпоха Мэйдзи (1868–1912 годы) ознаменовалась прямо противоположными тенденциями. По императорскому указу чиновникам, солдатам, полицейским и почтальонам предписывалось носить форму европейского образца. Затем в униформу облачились школьники и студенты. Одновременно с поощрением всех иностранных явлений преследовались древние традиции, хотя одежды это коснулось меньше всего. В Японию ворвалась европейская мода, но новые фасоны, предметы зарубежного туалета причудливо сочетались со старинными нарядами, порой доходя до казуса. По улицам ходили мужчины в английских костюмах, обутые в деревянные гэта. У девушек хакама выглядывали из-под европейских юбок. Довольно забавно выглядели чиновники, одетые в хакама, грязноватые бумажные кимоно, не скрывавшие крученых шнурков хаори (короткое нарядное кимоно).

В конце XIX века в международной политике Японии появились мрачные симптомы, сильно повлиявшие на атмосферу в обществе. Однако даже под угрозой надвигающейся Русско-японской войны люди не думали готовиться к тяжким испытаниям. Они с упоением отдавались радостям жизни, словно желая остановить прекрасное мгновение. В моду вошел натурализм. Сторонники Ницше и его последователя, популярного философа Тёгю Такаяма (1871–1902 годы), усиленно развивали идеи культа естественной красоты.

Пока консерваторы яростно спорили о современных нравах, одежда стала подлинным откровением, образным воплощением нового сознания. Япония того времени не знала актрис, в стране не было настоящих кабаре, но в обществе созрел невиданный до того тип кокетки, как правило, смелой, незамужней дамы средних лет, научившейся скрывать недостатки фигуры посредством костюма. В романе популярного японского писателя Арисимы Такэо такая женщина представлена в образе главной героини – умной, образованной красавицы Йоко, тщетно пытавшейся «разбить стену» равнодушия и непонимания. Вопреки старым традициям, новая женщина ежедневно меняла наряды, всякий раз создавая образ в соответствии с настроением.

Всепоглощающее чувство любви без слов выражалось «темно-синим с отливом кимоно, облегающим тело так, словно его владелица только что побывала под проливным дождем». Длинные рукава ниспадали свободными складками, придавая наряду сверхъестественную прелесть. Эффектное новшество – тонкие носки лилового оттенка – скромно прятались под краем одежды. Истинные красавицы, каковой была Йоко, отличались матовой кожей молочно-белого оттенка, ярко накрашенными красными губами и горящими черными глазами. Таинственность взгляду придавали «облака печали», как называли лиловые полукольца, нездорово обволакивавшие глаза. Элегантную женщину невозможно было представить без прозрачного слоя пудры и модной прически, на испанский манер закрепленной огромным черепаховым гребнем. Великолепный наряд завершали алый шнурок пояса и пурпурный воротник, мягко прильнувший к тонкой белой шее.

В то же время большая часть женщин осваивала европейские новинки настолько медленно, что правительство взяло на себя обязанность заставить дам хоть изредка снимать кимоно. В токийском зале приемов Рокумэйкан регулярно проводились балы, куда женщин допускали только в европейских платьях. Благодаря немалым усилиям правительства западная одежда вошла в обиход японцев… к середине XX века. В настоящее время национальный костюм отнюдь не утратил актуальности. Кимоно надевается в особо торжественных случаях, его с удовольствием носят пожилые женщины и в обязательном порядке – гейши, развлекающие посетителей чайных домиков Киото.

Гейши в нарядных и будничных кимоно

Полвека назад общение с гейшей означало подтверждение высокого социального статуса. Советом представительниц этого избранного женского сословия дорожили императоры. Чайная церемония в окийя (дом гейш) сопровождала встречи интимно-делового характера, причем под словом «интим» подразумевалась близость духовная. Несколько минут беседы с изысканной красавицей могли изменить ход истории и потому стоили целое состояние.

Непереводимый термин «гейко» приблизительно означает «искусство развлекать». Профессия гейши действительно предполагает развлечение, но только самого высокого уровня. После многолетнего обучения (до 25 лет) красивая девушка превращалась в утонченную даму, умевшую играть на старинных музыкальных инструментах, танцевать, петь поставленным голосом, но главное – вести непринужденный разговор с интеллектуальным собеседником.

Специфика профессии не допускала близкого общения с клиентом, но гейша высокого класса в редких случаях могла проявить особое расположение и обрести дана. Так называли возлюбленного патрона, который расплачивался за каждый час, проведенный с «личной» гейшей, платил за ее наряды, образование, нанимал врача и регулярно вручал дорогостоящие подарки.