Что отнята была, мгновенно снял,
И засмеялся громко. В самом деле
Боль, что сжигала изнутри – ушла.
Он бегал по поляне в счастье голый.
И всем казалось вновь – «Сошёл с ума!»
Давид, увидя это, огорчился.
Раздетый вид его не удивил.
Он понимал, что это всё от страха,
Ведь он назад одежду не просил.
«Оденьтесь. Пусть одежда вас прикроет.
Негоже перед нами так ходить.
Но впредь прошу подобного не делать.
Поверьте, много проще будет жить.
Я вам сейчас немного поиграю,
Напомнив, как чудесен белый свет.
Возможно, из-за алчности и злости,
Что в вас сидят, его давно тут нет.
За это попрошу вас рассказать мне
Про испытанья, что здесь не прошли,
Чего хотели и чего желали,
Догадки: почему то не нашли».
«Ты кто такой, чтоб мы с тобой делились?» –
Кто произнёс слова, вскричал как зверь!
И вдруг вокруг от ненавистной злости
В окрестности лесной стало темней.
Давид сказал: «Вот это вас и губит.
Вы сами лес вгоняете во мрак!
Сейчас тому я видел подтвержденье,
Проделайте же к свету первый шаг!
Хоть маленький кусочек отыщите
В душе своей любви и доброты.
Я вам напомню и сейчас сыграю
Мелодию забытой теплоты».
Взяв в руки скрипку, музыкант помедлил,
Дав время призадуматься чуть-чуть.
И заиграл мелодию о свете,
Который даже ветром не задуть.
И тут неспешно стала освещаться
Часть леса, где стояли существа,
Смекалистые, сильные когда-то,
Но падшие от чар и колдовства.
Глаза их, видя это, прослезились.
Предстало, что скрывала темнота:
Застывшие не люди – полузвери,
Забывшие, что значит доброта.
Давид играл и чувствовал сначала,
Что не примкнул пока что ни один.
В них злоба, хищность всё ещё блуждала,
И верх брала, как главный господин.
Заметно было, что они хотели