Книга I. Дар светоходца. Враг Первой Ступени

«Мистика».

Память послушно вытолкнула имя.

«Ии-чип», – соколица смотрела на него немигающим серьёзным взглядом.

Нет, это невозможно… Он поднёс свои руки к лицу, из глубин памяти всплыло золотисто-голубое сияние, окутывающее его кожу… теперь он вспомнил, мерцающие волокна. Очень чётко. Он видел себя в окружении этого сияния, он видел Каргера, каким-то неведомым образом управляющего этими нитями.

Медвежья голова ещё была… Медвежья лапа!

Он выскочил в коридор, а потом на лестничную площадку.

– О, утро добренькое, Каюшка! – сладколикая Кикимориха с широкой улыбкой и глазами-буравчиками стояла на пороге своей квартиры, засовывая ключ в карман. Она цепко охватила взглядом его фигуру, – фирменный субботний пирог, я не ошибаюсь? Запах на весь подъезд!

– Доброе утро, Виталина Карловна… – Кай топтался голыми ногами по плетёному коврику на пороге.

– А я, вот, гоняла коммунальщиков. После того шквала! Я ведь глаз не сомкнула! Я с молодости очень чутко сплю! Неделю мусор валяется! Такую красоту угробили. Когда ещё двойное цветение застанем. Я все телефоны оборвала, конечно, всем всё равно, и мэрия спит как ни в чём не бывало, но в соседнем доме искрили провода, и у нас мигало, а на Межевом даже выбило несколько стёкол. И никому нет дела! Всё так бы и осталось, если бы я не дошла до Мэра.

Она всё никак не хотела шагнуть в свою открытую дверь, елозя взглядом по телу Кая. Её объёмистая грудь колыхалась, стиснутая трикотиновым платьем цвета жёлтого «запорожца». По виску стекала капля пота, а щеки блестели от жира. Она очень напоминала ему желток. – Кому же ещё позаботиться о сиротиночке, как не родному деду, как не соседушке…

– Спасибо, Виталина Карловна, – непонятно за что поблагодарил её Кай и босым как есть, удерживая полотенце на последних сантиметрах благочиния, метнулся к квартире наискосок, где жила Муза Павловна.

В спину ему понеслись причитания: «Ой… а это ещё что у него? Подурели совсем с этими татуировками! Ка-а-ай…»

Кай решительно толкнул дверь Музы и почему-то на цыпочках скользнул в её прихожую.

Он остановился и отдышался. Меньше всего ему хотелось объяснять Кикиморихе историю происхождения медвежьей лапы на лопатке. Он мысленно отругал себя за неосторожность. Ну отчего было не одеться? Почему не прикрыть плечо футболкой или полотенцем, на худой конец? Но главное не это – всё-таки ночью был шквал, и бдительная соседка, мимо которой муха незамеченной не пролетит, ничего подозрительного, кроме погодных катаклизмов, не заметила.

Кай немного успокоился. Бывают же и совпадения… Ну птица… ну залетела случайно… Наверняка дед и Муза там, ждут его к завтраку, кофе, кофе, кофе… Да, и ему просто необходим кто-то трезвомыслящий.

Он сделал пару шагов и почему-то шёпотом, будто боясь получить отклик, позвал: «…дед, бабМуз…» и не услышал никакого ответа.

Из кухни доносился ароматный и успокаивающе домашний дух цветаевского пирога. Кухня была пуста. Он почти радовался этому, почти надеялся, что там никого не будет – могли же дед с Музой пойти на рынок.

Нет. Он пока не готов. В голове, если честно, всё ещё полная каша…

Он остановился на несколько секунд, переводя дыхание.

Нет. Всё нормально, нормально.

Он попытался упорядочить мысли, по привычке соединив указательные пальцы на переносице. Это не помогло, потому что следом за этим полотенце упало на пол. Свалив стопку газет, Кай, внутренне истерически хохоча, закрутился в узком коридоре, вылавливая уголки полотенца, опутавшего его ноги. Он вернул полотенце на бёдра и потуже завязал концы, затем также на цыпочках прошёл в гостиную…

Однако следующий шаг принёс ему ещё большее удивление. В комнате находились чужие люди.

* * *

В кресле сидел черноволосый длинноногий мужчина. Возле изящной старинной витрины стояла девушка, склонившись к самому стеклу и рассматривая коллекцию фарфоровых статуэток – любовь и гордость Музы Павловны. Вторая девушка, он не сразу заметил её в дальнем углу комнаты, сидела на пороге балкона, обхватив себя руками за плечи. На краешке дивана, устремив взгляд в окно, сидела очень красивая молодая женщина с подобранными вверх пепельными волосами, одетая в тёмно-синее платье. Он видел её со спины, но такой изгиб шеи, такая талия и линия плеч, и… и… и… всё остальное могли принадлежать только невероятно красивой женщине.

Все, кроме неё, повернули головы в его сторону.

Кай очень удивился. Он не знал, кто эти люди и почему они находятся в квартире Музы. Но они не удивились. Он так же не знал, будет ли уместно задать этим людям вопрос о том, где, собственно, хозяйка. Конечно, для Музы он был всё равно что родной внук, но весь его вид… голые пятки… мокрые волосы и полотенце… Попади он ей на глаза, она бы убийственно отчитала его за такую бестактность по отношению к её гостям. Скорее всего, это деловая встреча, – к Музе часто наведывались коллекционеры, – и кажется он её портит. Таким людям вовсе нет дела до его ночных бредней.

Да, бредней. Вот самое правильное слово.

И тут Кай осознал всю глупость своей детской истерики. Он даже обрадовался, что ни дед, ни Муза не видели его диких метаний последнего часа. Он представил, что сказала бы ему на это Муза: «Молодой человек…»

В этот момент черноволосый мужчина потянулся за тростью и начал вставать с кресла, а светловолосая молодая женщина повернула к Каю своё королевское лицо:

– Молодой человек, я бы порекомендовала вам вернуться к себе и надеть наконец штаны. Иначе, боюсь, первое впечатление может быть испорчено, – проговорила она голосом Музы.

Внутри Кая всё оборвалось.

Цена

Она смотрела на него, и лицо её было очень печальным. Кай растерялся, честно не понимая, что происходит, и что ему на самом деле делать…

В какой-то момент мозг перестал метаться в поисках разумных объяснений.

Пойти и надеть штаны, вот что, – совет был дельным.

Кай развернулся и вышел в прихожую. Это была спасительная мысль. Он вернулся в их с дедом квартиру, избавился, наконец, от своего дурацкого полотенца, быстро оделся и направился к выходу.

Может, убежать? Глупо, конечно.

Перед дверью Музы он с полминуты постоял, а затем снова вошёл в квартиру.

– Ну вот… это наш Кай, – в дверях гостиной стоял высокий молодой мужчина, опиравшийся на знакомую трость. Вид у него был очень взволнованный. Его слова адресовались двум совсем юным девушкам, которых Кай заметил в первом акте этой причудливой пьесы.

Русоволосая девушка – сейчас Кай узнал в ней ту, с сиреневыми глазами, которую пытался спасти от змеи прошлой ночью – сделала несколько шагов к нему. Пару секунд в молчании они с любопытством разглядывали друг друга, на её губах появилась странная кривая улыбка, а потом она сказала:

– Это моя вина, в самом скучном и тихом уголке огромного города ты умудрился вляпаться в историю!

– Э-ээ… – её слова смутили его.

– Кай, познакомься, это наша гостья, История, – мужчина сжал его плечо рукой.

– История, знаю, звучит непривычно, – сиреневые глаза улыбались, – меня так назвал папа, не удивляйся. Можешь звать меня просто Тори.

Кай чувствовал, как воздух покидает лёгкие. Ресницы вокруг её глаз казались фиолетовым дымом.

– Ладно… Тори… Ну, в смысле, очень приятно. Меня зовут Кай, – Кай смутился ещё больше.

Девушка развернулась на одной ноге, словно выполняя танцевальное па, взметнув при этом русыми волосами, переходящими в пшеничное золото на концах, и уселась в свободное кресло.

Мужчина неловко переступал с ноги на ногу. Он достал из кармана носовой платок и шумно высморкался: «Трибога в душу…»

Каю снова стало не по себе.

– Наша вторая гостья… в некотором роде… Мы зовём её… – мужчина, казалось, подбирал более точное выражение.