Смерть шантажиста

Гурин никогда не любил жену. Это был обычный династический брак. Гурин-старший стоял у руля модной и многочисленной несколько лет назад партии. Отец его жены, Ларисы, возглавлял один из думских комитетов. Бизнес же от объединения получал много дополнительных плюсов. В общем, молодых особо не спрашивали, поставили перед фактом. Гурин тогда и не возражал особо, ему светила головокружительная карьера, а невеста была ослепительно красива: светлые локоны вокруг нежного зеленоглазого лица, пухлые губы и потрясающее чувство стиля. Гурин и сам всегда был хорош собой. Высокий, стройный, с прекрасными манерами и воспитанием. Молодые поженились, переехали в подаренный на свадьбу коттедж и только через месяц, когда прошел туман новизны от красивого тела, Гурин понял, что жена его… пустышка. Образованная, говорящая бегло на трех языках, прекрасно разбирающаяся в моде, драгоценностях, курортах и в том, как вести дом и управлять слугами. А поговорить за ужином, поддержать беседу о том, что муж теперь депутат и автор нового закона? Скучно. А ему было скучно слушать сплетни о знакомых. Так и жили. Карьера двигалась, бизнес процветал. Что у жены есть любовник, Гурин догадывался. Количество новых бриллиантовых серег, браслетов и колец, которые Лариса обожала, и которые появлялись регулярно, не могло не натолкнуть на мысль о богатом поклоннике. Ну, что ж, Гурин и сам был иногда не прочь поразвлечься.

Гром грянул, когда в сети оказались фото жены с любовником в недвусмысленных позах и прямо в кровати. Ему позвонили и намекнули, что скандал в то время, как идет обсуждение закона, нежелателен, и что шумиха в прессе чревата. Гурин собирался потребовать объяснений, даже вскочил, но тут телефон зазвонил снова. Низкий голос грубо посоветовал разборки с женой не затевать, а заглянуть в электронную почту. Предчувствуя катастрофу, Гурин набрал пароль почтового ящика, открыл его и тревожно замер. Как суслик. И даже глаза прижмурил от страха. Там тоже были фотографии. Но уже его, Гурина. И девушек «с низкой социальной ответственностью». В бассейне. В сауне. В гостиничном номере.

Прошла неделя и, если не считать звонков и хихиканий, все стихло. Эту историю заслонила другая, с артисткой, которая скрывала сына-наркомана. Гурин начал потихоньку выдыхать, и вдруг… Это убийство. Он застонал. Теперь все начнется сначала.

Гурин без стука вбежал в спальню жены. Лариса сидела перед зеркалом туалетного столика, красила губы и даже не повернулась в сторону мужа.

– Ну? Сколько это будет продолжаться? Этот скандал? – задыхаясь от злобы и бессилия, прорычал Гурин.

– Сева обещал разобраться, – Лариса откинулась на стульчике, осмотрела себя, осталась довольна и наконец, повернулась.

– Похоже, он уже разобрался, – И Гурин швырнул на столик утренние газеты.

***

– И он мне говорит, если вы окажетесь правы, я сделаю вам скидку на цену договора десять процентов, представляешь?

Ульяна и Вера сидели в своем любимом пивбаре, как обычно, в пятницу после работы и делились всем, что произошло за неделю.

– А ты?

– А я ему: хорошо, принято. Убрали с ресепшн тетку эту грозную, которая огрызалась на любое замечание клиентов, и поставили девочку-эмотива. Такой подснежник! Глазки голубые, кофточка мягонькая, светло-зеленая, волосы чистые, светлые. Поставили и смотрим в соседней комнате видео с камеры на входе. Тут как раз забегает пенсионерка, знаешь, такие, когда кругом плохо, все воруют, лекарства подделывают…

– Знаю, знаю, давай дальше, – Вера нетерпеливо притопнула ногой.

– Бабка эта подскакивает к нашему подснежнику и давай орать, мол, набрали проституток, а кто работать на Родину будет? Та – по щекам слезы, но стоит твердо, не убегает, не отвечает. Молчит, слезы глотает. Бабка прямо как на скалу налетела. Говорит: «Ты что ревешь?», а та: «Не обращайте внимания, сейчас пройдет. Чем мы можем вам помочь?», ну и закрутилось. Достала бабулька шоколадку из сумки, девушка ей чаю предложила, все вопросы за полчаса решили.

– Так директор этот скидку тебе дал? – Вера жевала снэк из вяленого мяса, и у нее получилось «та диэкт теве скиту дав?», но Ульяна поняла, засмеялась, кивнула. И вытянула под столом свои длинные ноги – устала.

– Как Петя? Нормально ему в новом отделе? – Ульяна махнула рукой официанту, показав пальцами «еще» и уставилась на Веру, надеясь узнать, как продвигается расследование убийства блогера. Знала, что Петечка подруге рассказывает, если не все, то многое. А уж про блогера Александра Птицу Вера выпытала из бойфренда наверняка все подробности.

– Да мы не виделись эту неделю, только по телефону и общались. Там как-то все сложно у него. Установили точное время смерти, певец этот уже к дому своему подъезжал, на дорожных камерах и машину и лицо видно. Два подозреваемых есть, но оба за границей сейчас. Сева Беспалый в Испании, и по словам адвоката, давно.

– А кто второй? – Ульяна от любопытства даже наклонилась вперед, почти ложась грудью на стол.

– Муж артистки. Эээ, бывший муж. Отец сына, который умер от наркотиков. Сейчас в то ли в Ливии, то ли в Сирии. Группа Альфа, и все такое. И в дни, когда Птицу убили, как раз прилетал в Москву. Версия – мстил за позор жены и сына. Смесь горючая, которой подожгли сейф, какая-то сложная. Такой поджог мог устроить только специалист. Как-то так. А чтобы на допрос его вызвать – нужно специальный запрос посылать. Да Петя тебе завтра сам все расскажет.

– Как – завтра? Вы ко мне в гости собираетесь? А что молчишь? Надо же закупиться, у меня в холодильнике…

– Йогурты и яблоки, знаю, – отмахнулась Вера, – нет, он хочет поехать в дом Птицы, и тебя взять с собой.

У Ульяны от азарта загорелись глаза. Посмотреть на все в доме уже «остывшим» взглядом? Вспомнить подробности и заново пережить «приключение»? Это да, это она согласна, конечно.

***

Служебный Петин УАЗ-Патриот ровно шел по дороге, со скоростью рассекая огромные грязные лужи, отчего встречные и рискнувшие обогнать гордость российского автопрома машины, испуганно жались к обочине.

– Так моя задача, – Ульяна все никак не могла удобно пристроить затекшие от долгой неподвижности ноги, потом догадалась отодвинуть сиденье и наконец, успокоилась,– посмотреть, где в показаниях она врет?

– Не совсем. И мне кажется, она не врет. Она скрывает того, кто фото Птице продавал. Не говорит все, что знает. А почему? Это вопрос. Ее допрашивали уже два раза. Первый еще в доме, в день, когда убийство произошло. А второй раз вызывали к нам. Результат – ноль. Не знаю, кто продавал Птице фото из личных архивов, и все. И вообще она странная.

Петя с Ульяной говорили о пиар-менеджере Александра Птицы, которая оказалась его родственницей, да еще и жила в доме. И, как предполагал Петя, знала, откуда у Птицы могли быть скандальные снимки.

– Мне бы посмотреть ее комнату. Для информации.

– Я тебе сам расскажу. Я видел. Не комната, а берлога. Пылища, бардак. И везде от кофе пятна. Журналы навалены на диван. В общем, жесть.

– Ага, а одета в такое, ровное, удлиненное?

– Юбка в пол.

– А стрижка – каре прямое до плеч? Волосы неухоженные, и челка по самые глаза? И говорит, говорит про одно, а потом раз и про постороннее совсем?

– Точно! Ну ты спец!

– Знаешь, Петя… – Ульяна задумчиво почертила пальцем по сумочке, – с таким основным радикалом люди бывают очень талантливыми. Не удивлюсь, если она с хакером этим, что фотки добывал для Птицы, лично и хорошо знакома, может, даже помогала ему, а может, даже в доле с ним была. Потому и скрывает.

– То есть, ты думаешь, что она – тоже хакер? Да ну, – засмеялся Петечка, – женщин-хакеров не бывает.

– Ошибаешься, капитан. Их совсем мало, но они есть.

И всю оставшуюся дорогу Ульяна молчала, подготавливая себя к беседе с человеком, у которого основной радикал – шизоид. Потому что из всех психотипов общаться именно с шизоидами труднее всего. В их мозгу идет непрерывный творческий процесс, они постоянно "соскальзывают" с главной темы разговора на второстепенные, на случайно возникшие ассоциации, которые в какой-то момент завладели их вниманием. Шизоидов нельзя резко одергивать, они обижаются. Мимика шизоидов постоянно меняется, и не факт, что эмоции, которые в данный момент отражаются на лице, соответствуют теме беседы.

Разглядывая девушку, сидящую напротив, Ульяна успокаивалась. Все оказалось не так плохо. Да, в комнате племянницы Птицы поговорить не удалось, там действительно царил хаос. Поэтому пришлось перебраться на кухню, здесь властвовала чистота, хотя вряд ли Марина, так звали девушку, это замечала. Она тотчас обустроила свое «гнездо», вытащила из сумки-мешка карандаши, тетрадь, наполовину заполненную рисунками, наполовину исписанную, достала из кармана юбки сломанную расческу, причесала челку и оставила расческу на столе, поверх тетради. Да, основной радикал шизоид, но присутствуют и эмотивный и тревожный радикалы, а это просто отлично. Теперь главное-выбрать правильный тон и не дать себя сбить с цели разговора. Петя, стараясь не мешать, отошел в темный угол и оттуда наблюдал за беседой.

– Мне сказали, вы – племянница Александра? – доброжелательно-нейтрально начала Ульяна.

– Да. Он брат моей мамы. Мама умерла, остался отчим, я училась на третьем курсе универа. У нас был хороший универ, преподаватель программирования давал нам интересные задачи, и хвалил за оригинальность решения. Еще в универе…

– Судя по вашим рассказам, отличный университет, но вы не договорили о том, как приехали сюда, – не дала уйти от темы Ульяна.

– Мама умерла, остался отчим, – повторила девушка и посмотрела на Ульяну вопросительно, мол, что непонятного?

– У вас с отчимом были плохие отношения?

– Он с мамой жил, со мной почти не общался, потом стал требовать, чтобы я убирала дом и готовила. Мама… Мама вкусно готовила, даже пиццу, она меня не ругала никогда, подойдет по голове погладит, посидит молча рядом и уходит. Мама…

– Хорошая была у вас мама. А с отчимом вы вместе жить не смогли?

– Он сказал, иди работай, квартиру снимай.

– А про Птицу вам мама рассказывала?

– Увидела у меня в компьютере его фото, он выступал на своем канале, сказала, что брат.

– Вы приехали сюда, и Птица дал вам работу?

– Спросил что я умею, – тут девушка схватила карандаш и начала листать тетрадку, – у меня рисунки есть, я вам покажу. Для рекламы придумала.