Контракт стервы

Максим наклонился и… поцеловал меня в щеку.

– Рад был увидеться, – произнес он насмешливо. – Иди, готовь новый пикет или провокацию. Только переоденься. Зима на улице, холодно.

Но на этот раз я не смогла сдвинуться с места или вымолвить хоть слово. Максим меня тоже не отпускал, продолжая поглаживать обнаженную спину, и я ощущала каждое его движение так ярко, что покалывало кожу, а грудную клетку разрывало, словно стометровку пробежала только что на максимальной скорости.

Егерь был выше меня, но никогда его рост не казался настолько внушительным, как здесь, в тесной кабине ресторана. Ткань рубашки натягивалась на его крепких мышцах; едва уловимый аромат ванили и горького шоколада дурманил, а в сочетании с теплом сильного тела усыплял бдительность. В прищуренных глазах плескалась привычная уничижительная насмешка, но постепенно она растаяла, уступив место опасному блеску.

Сердце ёкнуло, и я закричала про себя: «Ну почему он?! Из всех мужчин – почему?!?!»

Я пыталась воскресить в памяти образ Иосифа и контракт стервы, чтобы унять острое желание, но ничего не работало. Поцеловать Максима хотелось до безумия.

– Фрэнки…

Как же интимно прозвучало мое имя в его устах. Господи, дай сил развернуться и уйти! Это же всегда было так легко для меня – отказать мужчине.

Я подняла голову, встречаясь со взглядом ищущих серых, почти черных сейчас глаз, и выдохнула:

– Не надо.

Слишком тихо, и Максим не услышал. Он склонил голову и коснулся губами моего обнаженного плеча, согревая кожу горячим дыханием и поднимаясь выше, вдоль шеи, подбородка… Я зажмурилась от удовольствия, наслаждаясь неторопливыми прикосновениями – и потерялась в размытом мире, ощутив вкус горького шоколада.

Максим теснее прижал меня к себе, крепко обняв двумя руками. Он поцеловал по очереди уголки моего рта, прихватил своими губами мою нижнюю губу и медленно обвел ее языком, а потом попросил с хриплым смешком:

– Разожми зубы, я тебя не съем.

Я в этом сомневалась. Съест и отправится за новым десертом. Он же бабник, коллекционер женских «голов». У него, судя по слухам, было целое стадо тёлок, хорошо хоть клеймо не выжигал.

Но доводы разлетались в прах, сожженные голодным огнем. Я со стоном приоткрыла рот, позволяя Егерю считать меня одной из своих однодневок. Это было как наваждение, совершенно невероятно – и страшно, от того, насколько невероятно.

Максим нетерпеливо протолкнул мне в рот язык, настойчиво лаская, не позволяя вдохнуть, и у меня подогнулись колени. Но потом этот несносный мужчина вдруг с силой обхватил пальцами мой подбородок, и до меня донесся сбивчивый обвиняющий шепот:

– Ты ведь решила совратить меня, невинного ангела, чтобы пробраться в «Дол»? Не выйдет, солнце.

Он жадно провел ладонями по моим плечам вниз, к локтям, стягивая тесемки платья и обнажая неприкрытую грудь; восхищенно замер, а потом словно сдался сам себе и выдохнул:

– А впрочем… черт с тобой, Фрэнки. Позвони, если не передумаешь.

Он достал из нагрудного кармана тонкий красный маркер и написал что-то прямо над моим бешено бьющимся сердцем. Потом Максим нехотя отстранился, и я, смущенная, напуганная, беспомощно наблюдала, как он со злостью распахивает дверцу и уходит. А вернее сказать, сбегает, как от стаи волков.

Что это было только что? Я воспылала страстью к Максиму Езерскому?! А он – ко мне?! И дело не в моем откровенном платье, нет. Дело в странной искре между нами, которая неизменно возникала при соприкосновении вот уже второй день подряд.

Я еще минут пять пыталась унять сердцебиение, ужасаясь, что должна преследовать Егеря до конца контракта.

Катастрофа.

Поправив сползший лиф платья дрожащими руками, я сделала невероятно оскорбительное открытие: Максим оставил мне свой номер телефона, написал красным маркером над грудью. Цифры, а в конце буква «е», обведенная кружочком – «Егерь». Все-таки пометил меня, заклеймил.

– Какой кошмар.

Но хотя бы миссия Сатаны прояснилась. Все оказалось проще, чем в теории с «братиком» Егерем. Отец действительно собирался завершить многолетнее противостояние с Езерскими по велению Иосифа.

Кто победит – «Константа» или «Дол»? Кто станет наследником? Я не знала. Ничего уже не понимала, кроме того, что нужно было срочно избавиться от вкуса горького шоколада на моих губах.

Я облизала их и прикрыла глаза: м-м, а еще этот привкус ванили.

Кто бы подумал, что Егерь – любитель ванили… И руки такие теплые, заботливые. Разве бывают такие у живодеров? Они должны быть загрубевшими и жестокими, причиняющими боль.

Но боли не было. Только патока в крови и желание снова облизать губы.

Я достала смартфон, сделала снимок своей груди, на которой стыдливо краснел номер телефона Максима, поправила платье и вызвала такси.

Охота началась. Правда, охотиться я совсем не умела, тем более на охотников.

Макс

Я долго сидел в машине и курил. Из динамика раздавались громкая музыка, поддерживая и без того высокий уровень адреналина в крови.

Зачем дал Уваровой свой номер?

Кто бы знал. Дотронулся до нее, и из памяти мгновенно выветрилось, кто она, кто я. Хотелось раздеть ее и почувствовать, взять прямо там, на столе – и смотреть в эти потрясающие синие глаза при этом…

Крыша поехала, ей богу. Я, конечно, эмоциональный с женщинами, но таких проблем с самоконтролем у меня класса с десятого не было.

Теперь будут. Фрэнки обязательно позвонит или снова покажется на горизонте, маяча перед глазами. Она собралась шпионить для отца, и я ее благословил. Наверно, думает, что я уже жить без нее не могу.

Кровь кипела в венах, и сквозь дым сигареты я наблюдал, как Фрэнки выходит из ресторана и садится в такси.

Инстинкт самосохранения кричал, что эту добычу лучше оставить в покое, иначе можно самому попасть в капкан, но азарт охотника – это как наркотик. Я давно не испытывал настолько сокрушающего стремления заполучить женщину. Вернее, настолько сильного не испытывал никогда, даже с Соней.

Меня ломало, выворачивало наизнанку. В эту самую минуту я хотел получить целиком и полностью не «Константу», а эту хитрую, но такую необычную девушку. На день, на месяц – пока не надоест, пока не выгорит едкий удушливый костер там, где должно находиться холодное сердце.

Уваров сам толкнул дочь в эти грязные разборки, так почему бы и мне не воспользоваться случаем? В конце концов, я не святой, чтобы отвергнуть столь ценное подношение, даже если оно сделано Сатаной.

Глава 7

Фрэнки

Задание на среду, 2 декабря:

Пойти на благотворительный прием «Дола» и со сцены сказать, что мероприятие скучное и призвано обобрать добрых людей, а собранные средства пропадут в карманах организаторов, как обычно. Выплеснуть на главного организатора – М.Е. – бокал красного вина прилюдно.

До вечернего приема оставалась еще уйма времени, и я с удовольствием поехала на учебу. Роберта увидеть не получилось: он ушел в школу очень рано, хотя обычно опаздывал. Связана ли его поспешность с присутствием Юли на вчерашнем ужине?  Неизвестно. Но позвонить Боре и спросить, делилась ли с ним сестра наблюдениями, я не могла: извиниться перед другом не получится, и выйдет форменное издевательство, а не разговор.

А еще ночной сон о Максиме преследовал откровенными образами. Тоже издевательство. Поспать спокойно уже нельзя!

В растрепанных чувствах я приехала в универ, на проспект Вернадского, запарковав Афелия рядом со спортивной красной тачкой, которая принадлежала моей подруге Свете. Шлем и куртку я оставила в гардеробе, думая о своем и ни с кем не здороваясь.

Первым, кого я встретила, попав в «отсек» своего факультета, оказался Виталий Иванович, преподаватель, заведующий кафедрой и по совместительству тот самый поэт, глава фонда.