Выхода нет. Дела ведьм. Часть четвертая

На третий день после отъезда Егорши она снова отъехала от дома на сто пятьдесят километров, чтобы ему позвонить. Он скоро вернётся, и держать его в неведение было бы опасно. Она должна всё рассказать, Егор должен знать, иначе как он сможет хоть что-то придумать?

Выслушав Энджи по телефону, Егорша какое-то время подавленно молчал, и лишь потом заговорил:

– Так вот в чём дело! Вот почему ты с такой радостью спровадила меня из дома! Мне даже стало немного легче на душе, а то я подумал, что тебе надоел, и ты ждёшь не дождёшься, как бы сплавить меня с глаз долой. Боже, какой я был идиот!

– Не говори ерунды! Теперь ты понимаешь, почему я настояла на твоём отъезде. Мы не смогли бы не то чтобы об этом поговорить, но даже подумать. Я звала тебя в магазин за шторами, чтобы предупредить, но она услышала и… ну ты сам знаешь…

– А где ты сейчас?

– Я отъехала от дома достаточно далеко, чтобы Прасковья не услышала мои мысли.

– Ты уверена? – в его голосе звучала неподдельная тревога.

– Надеюсь, во всяком случае, в прошлый раз, когда я якобы поехала за шторами, я звонила тебе именно отсюда. И раз не было никаких последствий, значит, сто пятьдесят километров вполне достаточно, чтобы думать о чём угодно. А если это не так, – усмехнулась она, – то, когда ты вернёшься, а я тебя не узнаю или буду нести какую-нибудь чушь, значит, мои расчёты оказались ошибочны. Но ты хотя бы будешь знать, что со мной.

– И как же у тебя получается об этом не думать?

– Заставляю себя думать о всякой ерунде, например, о шторах, но это такое напряжение, ты даже не представляешь… Одно дело молчать, другое не думать. Мысли так сложно контролировать… Боюсь, что если это будет продолжаться слишком долго, я просто сойду с ума.

– А ты забыла о комнате в подвале? Она же обшита осиной и туда колдовство не должно проникать. Это единственное место в доме, где ты сможешь передохнуть от её контроля.

– А ведь точно! – обрадовалась Энджи. – Я в такой панике и могу думать только о шторах. Мне даже в голову не пришло, что эта комната может выручить. Проверю сегодня же, пока тебя нет.

– Эй, только будь осторожна, не думай о комнате, пока в неё не зайдёшь. Хотя я даже не представляю, как это возможно. Помнишь Ходжу Насреддина и его зелёную обезьяну? «Только не думай о зелёной обезьяне…», а как не думать? А если она про эту комнату прознает, то как-нибудь перекроет к ней путь.

– Я всё же попытаюсь.

– Держись, я скоро приеду.

– Я даже не знаю, хочу ли этого. Сейчас я за тебя хотя бы не боюсь. Ты должен что-то придумать до того, как вернёшься. Очень тебя прошу.

– А ты не говорила об этом с Виктором?

– С Виктором? Зачем? Я не хочу никого подвергать опасности, Самойловы слишком близко от нас живут. Да и чем они могут помочь?

– Ладно, согласен. Я постараюсь вернуться побыстрее, а ты, пожалуйста, держись и не провоцируй Прасковью. Я позвоню Фёдору и попрошу его поговорить с Анфисой. Быть может, предки подскажут, что нам делать. В любом случае мы что-нибудь придумаем, ведь так было всегда. Из каких только передряг мы не выбирались. Всё будет хорошо!

После разговора с Егоршей Энджи стало значительно легче. Она даже почти поверила в то, что и на этот раз они преодолеют все испытания, приготовленные коварной судьбой.

«Егор – умничка, он обязательно что-нибудь придумает, они с Фёдором что-нибудь придумают», – думала она, заводя машину.

Вернувшись домой, Энджи с удивлением увидела на полу в прихожей незнакомую грязную сумку и пару мужских ботинок. Глядя на потёртую, изношенную обувь, девушка даже представить себе не могла, кому из знакомых она могла бы принадлежать. И как тот проник в дом? Ведь перед отъездом она тщательно закрыла двери на два замка, да и въездные ворота без магнитного ключа не открыть.

На всякий случай Энджи вернулась к входной к двери и осмотрела замок. Следов взлома не было. Тот, кто пришёл в её дом, открыл дверь своим ключом. Но кто бы это мог быть? Ключи были только у неё, Егора и Виктора. Вернувшись из Глухово, она передала Самойлову комплект ключей на всякий случай. Каким именно может быть этот случай, она даже не представляла, но знала, что в её сумасшедшей, ведьминской жизни всё может случиться. И лишний комплект ключей в надёжном месте не помешает. В том, что Виктору можно доверять, она ни на минуту не сомневалась. Порядочнее и честнее его, был только Егор, да, пожалуй, ещё Фёдор. Этим людям Энджи верила безоговорочно.

Егор сейчас далеко, а чужая обшарпанная обувь в её прихожей не могла принадлежать Виктору. Тот, даже копаясь в саду, старался выглядеть как денди. Так кто же наведался в её дом и как сюда попал? А, главное, зачем он пришёл?

Открыв шкаф, она достала припрятанную ещё отцом бейсбольную биту и, взяв её наперевес, медленно двинулась по коридору к гостиной.

В доме было тихо, ни шороха, ни звука. Если бы не чужие обувь и сумка, ей бы даже в голову не пришло, что здесь кто-то есть. Подкравшись к входу в гостиную, Энджи осторожно заглянула внутрь. Никого. Крадучись она обошла кухню, гостевую, отцовский кабинет, ванную комнату и, наконец, кладовку. Дверь в подвал была накрепко закрыта. Если чужак, пробравшийся в дом, был ещё здесь, то мог находиться только на втором этаже.

Перехватив биту поудобней, Энджи начала подниматься по лестнице. Ступенька скрипнула, она замерла с поднятой вверх ногой. Но никто не появился, чтобы полюбопытствовать, кто же это крадётся с битой наперевес. Переведя дыхание, Энджи двинулась дальше. Первой по коридору была их с Егоршей спальня. Медленно повернув ручку, она рывком распахнула дверь и забежала внутрь с занесённым над головой орудием.

«Чисто», – подумала она, почувствовав себя героиней боевика.

Следующая по коридору была спальня матери, затем ещё пара гостевых комнат, детская, далее апартаменты отца и в самом конце большая ванная комната. Проверив спальню и гостевые, Энджи убедилась, что они пусты. Остановившись возле дверей детской, служившей теперь кровом для стопятидесятилетней ведьмы, с усмешкой подумала:

«Не завидую я грабителю, который посмеет побеспокоить Прасковью. Возможно, зря я обыскиваю дом. Она наверняка уже с ним разобралась».

Надеясь именно на такое развитие событий, Энджи всё-таки решила проверить и детскую. Распахнув дверь, она заглянула внутрь.

На кровати сидела Софа и, по-детски болтая ногами, разглядывала картинки в детской книжке. Энджи подошла ближе. Девочка подняла голову, невинное выражение лица сразу сменилось на недовольную маску.

– Ты? – разочарованно буркнула она.

– А кто же ещё?

– А ты не знаешь? – спросила та с загадочной улыбкой.

– Что ты имеешь в виду?

Взгляд девочки переместился с лица девушки за её спину. У Энджи перехватило дыхание. Хлопок сзади от захлопнутой с размаху двери прозвучал как выстрел в спину. Она замерла, не решаясь обернуться. Тихие, неспешные шаги приблизились и остановились в метре от неё.

– Ну, здравствуй, Энджи! – услышала она до боли знакомый голос.

Глава 10

Бита выпала из задрожавших рук и, откатившись, остановилась около ног Софы. Энджи медленно повернулась.

– Папа! – воскликнула она.

Отец, сильно похудевший и постаревший за четыре с лишним года, проведённых в тюрьме, смотрел на неё с горькой усмешкой. В его взгляде Энджи не увидела ни радости от встречи после долгой разлуки, ни отеческой любви. Он изучал, сканировал, проверял, не более того. Впрочем, отец на неё всегда так смотрел, этот взгляд она помнила с детства.

– Удивлена? Не ожидала меня видеть? – спросил он.

Энджи оставалось только честно кивнуть.

– Да уж, не сильно-то ты волновалась за меня. За всё время ни разу не пришла, не поинтересовалась, жив ли я, здоров, а может, мне что-нибудь нужно. Ничего не скажешь, хорошую дочь я воспитал.

– Папа, я хотела, но не могла…

– Да что там говорить, – горько вздохнул он, – я сам виноват. Мало тебе времени уделял, так что мы квиты.

– Когда тебя отпустили? – спросила Энджи, чувствуя себя виноватой несмотря на прощение.

– Два дня назад, и я с поезда прямо сюда.

– А почему не в московскую квартиру?