Поход на гору Сидэ

В Генкай-рю часто тренировались с боевым оружием, исполняя ката, разрубая палки и соломенные циновки. Во время работы в парах все надевали доспехи – техникой безопасности самураи пренебрегали лишь до некоторых пределов. Однако Хаябуси ограничился обычными кимоно и хакама.

Ольга не задала вопроса. Привычно вложила мечи за пояс, ощущая, как на неё нисходит необычайная ясность. Реальность внезапно обрела особую чёткость и глубину. Девушка уже видела, что произойдёт в следующую секунду. Видела молниеносный удар, рассекающий её надвое…

Она дождалась начала движения. Но когда катана учителя покинула ножны, россиянка уже уходила вбок, занося меч во встречной атаке.

Сэнсей отклонился, скользнул вдоль него своим клинком, обезоруживая противника. Резко опустив локти, Ольга удержала оружие, одновременно увеличивая дистанцию для нового броска.

Хаябуси вёл бой на максимальной скорости, на какую была способна его ученица. Применяя только знакомые ей приёмы и связки, он тем не менее бил исключительно на поражение. Девушка действовала без изысков, по шаблону. Она не допускала фатальных промахов, хотя мелкие огрехи в технике стоили ей нескольких болезненных ран.

В какой-то момент сэнсей без предупреждения перехватил катану правой рукой и обнажил вакидзаси. Ольга отпрыгнула назад, еле успев проделать то же самое и защититься. В вихре схватки её клинок обрушился на Кацумото, неподвижно стоявшего у стены. Не потрудившись сдвинуться с места, тот мгновенно выхватил свой меч, отразил удар и вернул оружие в ножны.

Поединок, казалось, продолжится вечно. Четыре лезвия чертили стремительный, смертельный орнамент; избегать его сверкающих линий становилось все труднее. А потом Хаябуси совершил ошибку, пропустив клинок Ольги к шее.

Девушка не сомневалась: он подставился ей нарочно. Даже сейчас, глядя в сумрачную океанскую даль, она видела тот ужасающий миг, когда её атака достигла цели. И собственное отчаянное усилие, остановившее летящий меч в миллиметре от горла учителя.

Она выдержала экзамен. Но зачем Хаябуси-сама так рисковал? Вздохнув, Ольга задумчиво присела на камень, оценивая последние события. Итоги, возможности, вероятности… И, как всегда, крайне мало времени.

Светало. Холодный ветер трепал ветви берёз. Тяжёлые, свинцово-серые волны с грохотом бились в обрыв. Погода абсолютно не располагала к длительным размышлениям на природе. Просидев с полчаса, девушка начала замерзать. Значит, пора возвращаться.

Чувство опасности хлестнуло внезапно. С крыши лодочного сарая прямо на Ольгу прыгнул человек. Отскочив в сторону, она дала ему приземлиться и сразу атаковала. Удар, защита, подсечка, бросок, перекат… Ловко подцепив руку противника, она швырнула его оземь, чуть ослабив захват, чтобы не воткнуть головой в асфальтовую дорожку. Тот немедленно выскользнул, кувыркнулся назад, вновь поднимаясь на ноги. И широко улыбнулся.

– Доброе утро, Масасигэ-кун! – провозгласил он.

– Охаё, Ёситаро-сан, – согласилась девушка, отвешивая полупоклон. – Вы неисправимы.

После памятной летней игры острый на язык Сакадзаки нарёк её Масасигэ, намекая на знаменитого Кусуноки. Кличка приклеилась. Почему-то никого в Генкай-рю не смущал тот факт, что они зовут женщину мужским именем. Никого, кроме самой Ольги. Впрочем, на Сакадзаки невозможно было сердиться.

– Вы слишком много времени проводите в обществе Рэйкоку-сана, – продолжил он почти обвиняюще. – Вас никак не застать врасплох!

Россиянка усмехнулась.

– Интересно, а Кацумото-сан слышал своё прозвище?

– Наверняка. Хотя мало кто называл его так в лицо, – самурай весело подмигнул ей. – Но ведь он и впрямь безжалостная ледышка. Кстати, иные его честят и похлеще. К примеру, Князь Эмма. Звучит?

Она шевельнула бровью.

– Что ж, когда кто-нибудь из вас в очередной раз пошлёт меня к Эмме, я буду знать точный адрес.

Сакадзаки потёр ушибленное плечо:

– А он неплохо вас натаскал. Впечатляет.

– По-моему, это вы ещё не проснулись.

– Не скромничайте, Орьга-сан. Кто вчера вчистую разделал Дзюро? Но я бы, конечно, не смог столько заниматься.

– Понимаю. Работа, жена, дети…

Сакадзаки поморщился.

– Думаете, я слепой? Вы тренируетесь чуть не круглые сутки, до полного изнеможения. Вы живёте, по сути, под домашним арестом. Вам позволено только изредка прогуляться по берегу. И при всём том… За что господин в минувшее воскресенье поставил вас перед строем?

– Не «за что», а «зачем». Для общего развития. Не беспокойтесь, Ёситаро-сан. Меня уже не так легко избить, как раньше.

– Поэтому теперь вас бьют пятеро, а не трое, – съехидничал самурай. – Конечно, мы завидуем чести, которая вам оказана… но лично я от неё умру через неделю.

– Вряд ли, – пожала плечами Ольга. – Вы ничуть не слабее меня. Просто мне не приходится разрываться между учителем, семьёй и дизайнерской фирмой. Пойдём обратно? Мне ещё убираться в додзё.

– А что, Мититаке уже надоело приезжать на час раньше?

– Нет. Но формально это моя обязанность. Опять же вместе мы быстрее управимся, и останется время немножко размяться перед занятием…

– Ах, вот как? Ну, тогда я с удовольствием к вам присоединюсь. Хотя бы затем, чтобы поучаствовать в вашей «разминке».

– Мы будем только рады.

Пока Мацуда Нобору пил предложенный ему чай, Хаябуси учтиво беседовал с ним о погоде, здоровье и новостях культуры. Его супруга по большей части молчала, ненавязчиво ухаживая за мужчинами. Лишь когда она ускользнула из комнаты, унося опустевшие чашки, учитель перешёл к делу.

– Какие-то проблемы с моим сыном, Мацуда-сэнсей?

Гость напряжённо нахмурился, обдумывая, с чего начать.

– Понимаете ли… Проблема только одна. Не люблю громких слов, но в данном случае без них не обойтись. Иори – гениальный саксофонист. Я учу музыке много лет. Но до сих пор не встречал подобного ему.

– Он старается, – осторожно заметил Хаябуси.

– С сентября я дважды переводил его в старшую группу. А сейчас мне уже практически нечего ему дать. Завтра я выдам ему свидетельство об окончании школы.

– Позвольте, но ведь ваша программа рассчитана на три года…

Мацуда вздохнул.

– Я не могу заставлять его играть гаммы, когда он с листа исполняет сложнейшие композиции. Ему хватило шести месяцев, чтобы освоить весь курс. Повторюсь, ваш сын – гений.

– И чего же вы хотите от меня?

– Надеюсь, моя мысль не будет воспринята как невежливость… На мой взгляд, Иори следует поступить в Токийский университет искусств. В нашей провинции его таланту трудно раскрыться по-настоящему.

На лице Хаябуси не шевельнулась ни одна чёрточка. Он молча разглядывал икебану, украшавшую токонома. Пауза затянулась настолько, что гость забеспокоился.

– Извините, я проявил излишнюю самонадеянность…

Сэнсей отрицательно покачал головой.

– Иори просил вас походатайствовать за него? – очень медленно произнёс он. – Или это ваша собственная идея?

В голосе Хаябуси звучали какие-то странные нотки. Мацуда невольно напрягся.