Кайсяку для незнакомца

Неожиданно россиянка скроила весёлую рожицу и голосом проказливой девочки-подростка спросила:

– Дяденька, а почему вы так похожи на обиженного бульдога?

И прежде, чем сбитый с толку воин справился с удивлением, хлестнула жёстким, кратким приказом:

– Замри!

Теперь её взгляд полыхал пронзительной, ледяной сталью. Ещё мгновение они стояли друг против друга – а потом Ольга, ко всеобщему изумлению, вложила меч в ножны.

Тэруока не шелохнулся. Тогда она шагнула вперёд и вырвала катану из его рук. Тот так и остался в боевой стойке, сжимая в пальцах нечто невидимое. Держа лезвие возле шеи противника, девушка левой рукой сорвала его вакидзаси; небрежно заткнула за свой пояс. Та же судьба постигла танто Тэруоки. Убедившись, что другого оружия у него нет, россиянка отступила на полшага:

– Дарю вам жизнь. Но пусть поражение научит вас сдержанности, – и тихо добавила, забирая у оппонента пустые ножны: – Спи, Кэндзиро. Ты проснёшься через десять минут. Ты запомнишь только то, что произошло до слова «спи».

Убрав, наконец, меч, Ольга нашла среди потрясённых зрителей Яманами и возвратила ему его катану, по обычаю держа её лезвием к себе и рукоятью налево, к правой руке собеседника:

– У вас прекрасный клинок, Яманами-сан. Вы оказали мне большую честь, позволив им воспользоваться. Но я рада, что мне не пришлось обагрить его кровью.

«Она настолько мне доверяет? – спросил себя тот, принимая оружие. – Если я выхвачу меч…»

Ольга едва заметно улыбнулась.

Помедлив, Яманами поклонился. К ней определённо стоило присмотреться получше.

– Что вы с ним сделали, Серинова-сан? – Таками с недоверием смотрел на застывшую фигуру Тэруоки, похожую на повреждённую временем статую.

– Он просто спит, – россиянка пожала плечами. – Скоро проснётся. Господа, я сочту за личную услугу, если вы проследите, чтобы до завтрашней тренировки ему не попало в руки ничего достаточно острого. Конечно, Тэруока-сан повёл себя как глупец, но он прекрасный воин, и я не хочу его гибели.

– А что изменится завтра? – спросил человек в спортивном костюме. И, вдруг смутившись, представился: – Я – Нисимура Норио.

– Завтра я решу эту проблему, Нисимура-сан. Или он начнёт думать, или возненавидит меня ещё больше, но в любом случае останется жить. А пока я намерена откланяться. Было большим счастьем познакомиться с вами вблизи. До встречи в додзё. – Ольга изящно поклонилась, повернулась ко всем спиной и безмятежно зашагала прочь.

Никто не попытался остановить её.

Тэруока Кэндзиро растерянно смотрел на свои пустые ладони.

– О, ты очнулся! Мы уже начали беспокоиться. – Сакадзаки вздохнул с облегчением.

– Где Серинова-сан?

– Ушла. Мы не стали её задерживать.

– Я… проиграл поединок. Она обезоружила меня. Меня… будто парализовало. Как ей удалось? И почему я до сих пор жив?

– Хорошо, что всё обошлось. Зря мы это затеяли. – Яманами задумчиво смотрел в темноту.

Гнев Тэруоки погас, оставив только опустошение. Вот истинные размеры его ничтожества. Сумасшедшая женщина-гайдзин растоптала его, даже не прикоснувшись. И в довершение унижения не стала убивать, не считая опасностью, стоящей внимания. «Я и впрямь опозорил Генкай-рю, – с усталой обречённостью подумал Тэруока. – Хаябуси-сэнсей совершенно прав, приняв её в школу. Так он проверил всех нас. И я не выдержал проверки».

– Серинова-сан подарила мне жизнь, – ровно проговорил он. – Но я не нуждаюсь в её подарке. Сакадзаки-сан, можно ненадолго попросить у вас вакидзаси?

Тот покачал головой.

– Пожалуйста, обдумайте своё решение позже. Сейчас вы утомлены и расстроены, и не в состоянии рассуждать здраво. Такие вещи следует делать в надлежащее время, на трезвую голову, завершив все дела.

– Я проиграл. Я вел себя недостойно. Я виноват перед вами и перед школой. К чему медлить? У меня нет дел, требующих завершения. Отправляясь сюда, я знал цену своих намерений.

– Но ведь ничего не случилось, – вступил в разговор Таками. – К тому же в сегодняшней разборке участвовали не только вы. Мы тоже делим с вами ответственность.

Тэруока хмуро покосился на него.

– В отличие от вас, я хотел не припугнуть, а убить Серинову. Только орешек оказался не по зубам. Дьявольщина, все, в чем она меня обвиняла – истинная правда! Я действительно едва не погубил Генкай-рю! Да и тут, если бы мне удалось её зарубить, история могла выплыть наружу, и тогда… – он запнулся. – Но я не ищу оправданий. Я заслужил смерть. Пожалуйста, дайте мне покончить с этим скорее.

– Вам не стоит так торопиться, – возразил Сакадзаки. – Успокойтесь, отдохните, взвешенно оцените ситуацию. Кроме того, ваш долг – поставить в известность господина. И если к завтрашней ночи ваше намерение не изменится, я лично почту за честь стать вашим кайсяку. Пока же предлагаю всем пойти ко мне и выпить. В моем шкафу простаивает отличное саке.

– Похоже, у меня нет иного выбора, – мрачно усмехнулся Тэруока. Окинул взглядом остальных: – Вы, конечно, согласны с ним.

Независимо от воли сердце сразу забилось веселее. Прямо сейчас умирать не придётся. Вопреки внешней решимости он боялся, боялся до дрожи в коленях. Может, всё-таки есть и другой выход? «Трус! – беззвучно закричал он на себя. – Тебе остались всего одни сутки. Завтра вечером ты взрежешь себе живот, и сделаешь это без соплей и воплей. Или ты не самурай вовсе, и вообще не человек, а просто тряпка для вытирания ног».

– Ну что ж, пойдём, – сказал Тэруока вслух. – Проверим качество твоей выпивки. В конце концов, не упускать же мне последнего случая напиться до чёртиков.

Пряча оружие под хаори, окольными тропами, дабы не бросаться в глаза, шестерка воинов двинулась к дому Сакадзаки.

– Кажется, я должен положиться на слово Сериновой, – тихо заметил тот, когда они с Яманами оказались в стороне от остальных. – Надеюсь, она сумеет отговорить его. Иначе я здорово влип.

В темноте едва слышно журчала вода. Небо затягивали тяжёлые чёрные тучи, и в ложбине у ручья трудно было различить собственные пальцы. Хорошо, что пока нет дождя. Но к утру он наверняка начнётся.

Ольга стояла, закрыв глаза, обессиленно прислонившись к стволу дерева. Её насквозь, как губку, пропитывала невероятная усталость. В измученном теле болела каждая жилочка. Надо лечь спать. Но тогда понадобится шевелиться. Она скривила губы в усмешке. Даже наедине с собой она не могла позволить себе стона.

«Вероятно, я счастлива, – поиронизировала россиянка. – Заговорила людям зубы, выиграла дурацкую схватку и завоевала почётное право предаваться мазохизму до конца своих недолгих дней. Зачем?! Видимо, потому, что иначе я не умею. Слишком привыкла к роли безумного камикадзе. А теперь и компанию нашла себе под стать».

Стряхнув оцепенение, девушка отклеилась от ствола и на ощупь вытащила из рюкзака полотнище теплоизолирующей плёнки. Расстелила на земле и улеглась, положив вдоль тела оружие Тэруоки. Вот у кого будет сегодня весёлая ночь. Впрочем, ему полезно. Укрывшись сверху той же плёнкой, она подтянула под голову рюкзак. И мгновенно провалилась в сон.

Открыв глаза, Ольга обнаружила себя стоящей в боевой стойке с обнажённой катаной в руках. Её разбудило ощущение смертельной опасности. Занимался серый, неуютный рассвет. В воздухе висела водяная пыль.

Ветви кустов раздвинулись, и на полянку вышел Хаябуси-сэнсей.

– Уберите меч, Серинова-сан, – сказал он спокойно. – Если, конечно, вы не хотите сразиться со мной.

Россиянка мгновенно опустила клинок, обернув его лезвием назад, и низко поклонилась. Возвратив поклон, учитель окинул взглядом место её ночлега.

– Признаться, я вас недооценил. Не ждал, что вы сумеете вывернуться.

– Вас это огорчает? – поинтересовалась Ольга. На всякий случай обтёрла сталь рукавом, подобрала ножны и спрятала в них катану.

– Нисколько. Я рад такому исходу. Но Генкай-рю значит для меня куда больше, чем вы. А вот ваша готовность умереть за право обучения удивляет. Вы же ничего не знаете ни о моей школе, ни обо мне.

– Я могла бы ответить вам цитатой из «Хагакурэ»: «В ситуации «или – или» без колебаний выбирай смерть». Но ведь вам её будет недостаточно?

– По правде говоря, да.