Голем

– Керр Фликен? – неуверенно обратился Юрген. – Я не помешал?

– Доброго вам вечера, керр Фромингкейт, – отозвался, не прерываясь, лаборант. – Пришли проведать Беса?

Стажер, опешив, кивнул.

– Подождите одну минуту. Я сейчас освобожусь.

Райнер закончил чертеж, отстранился, полюбовался на идеально прямые линии, складывающиеся в пентаграмму. Юрген узнал письмена «жизнь», «равновесие» и «металл», но в таком сочетании видел их впервые и подозревал, что данная схема вряд ли отыщется в школьных учебниках и вообще в каких-либо еще. Вполне возможно, увиденная им картинка есть продукт личных исследований керр Райнера.

Впрочем, Юрген не взялся бы утверждать это наверняка: он никогда не был силен в алхимии.

Лаборант присыпал лист песком, встряхнул. Убедился, что чернила высохли, и педантично убрал пентаграмму в толстую папку, а папку – в стоящий за спиной шкаф. Аккуратно обтер перо тряпочкой, спрятал в деревянный пенал, тщательно завинтил крышку чернильницы и только после завершения всех манипуляций обратил внимание на Юргена.

– Активировать нужно? – уточнил алхимик, лениво, будто заранее предполагая ответ, потянулся к сейфу с рунами.

– Нет.

– Понятно. Личный интерес, – кивнул керр Фликен, окончательно смущая Юргена. – Идите за мной.

Лаборант вытащил из кармана халата ключ.

Следующая комната чем-то напоминала раздевалку в школе-интернате для одаренных. Голые крашеные стены, ровные шеренги глухих металлических шкафов чуть выше человеческого роста – шесть рядов по десять штук в каждом. Единственным отличием было отсутствие окон да понимание, что находится внутри. У Юргена возникло ощущение, будто он попал то ли в кукольное хранилище театра, то ли в мясницкий погреб. Для первого было слишком чисто, для второго – чересчур тепло.

– Не думал, что големов так много.

– Треть – пустые. Прочие – глиняные болванки, способные только разогнать бездельников во время стачек. К сожалению, а может и к счастью, создание таких големов, как Бес, не удастся поставить на конвейер.

Лаборант на секунду задумался, то ли читая висевший под газовой лампой список, то ли вспоминая о чем-то.

– Откуда вы узнали? Ну, про то, что я хочу увидеть Беса? – поинтересовался Юрген, не в силах больше бороться с любопытством.

Керр Фликен отвлекся, посмотрел на собеседника невыразительными водянистыми глазами.

– Вы не первый, кого волнует судьба големов. Едва ли не каждый сотрудник отдела, столкнувшись с новыми игрушками керляйн Висеншафт, после приходил сюда, – Райнер склонил голову к плечу, в глазах появилось любопытство исследователя. – Вы чувствуете себя виноватым?

– Нет. То есть… – растерялся от неожиданного вопроса Юрген. – Если бы я был немного внимательнее…

– Не забывайте, керр Фромингкейт, големы – это всего лишь инструмент. Щит, который создан, чтобы принять на себя предназначенный вам удар.

Керр Фликен остановился у третьего шкафа во втором ряду, приложил ладонь к запирающей руне. Та засветилась синим, подтверждая право доступа, с тихим щелчком открылся замок.

– Вот. Любуйтесь.

Бес по сравнению с прошлым разом выглядел неплохо. Потерянные пальцы приросли обратно. Ожоги, смертельные для того же Юргена, исчезли без следа – не осталось и шрамов.

Сейчас он уже не напоминал человека. Скорее, выглядел как статуя, над которой долго и упорно работал скульптор, трудолюбиво вырезая каждую мышцу и впадину в стремлении подчеркнуть красоту и совершенство человеческого тела.

Кожа отливала синевой. Спутанные патлы походили на рыжеватую солому, словно какой-то шутник решил нахлобучить на макушку кукле воронье гнездо. Стеклянные глаза застыли в неподвижности – даже у портретов иногда взгляд выразительнее.

Юрген не удержался и ткнул пальцем в бок. С тем же успехом он мог попытаться прокрутить дырку в камне – неподатливом и холодном.

– Удовлетворили любопытство?

Стажер кивнул, и лаборант аккуратно прикрыл дверцу, убедившись, что защитные руны активировались.

– Не могли бы вы передать керр Гроберу пожелание не срывать старую злость на инструментах?

– Э? – недоуменно обернулся Юрген.

– Оружие – оно безотказно работает, если с ним бережно обращаться. А големы, – керр Фликен обвел рукой шкафы, – то же оружие. Вы не должны забывать об этом. Не надо его очеловечивать.

Глава третья

После того как Юрген прибыл в коммуну Таубер, у него зародилось подозрение, что коллеги из первого отдела решили над ним попросту подшутить. Либо по праву старшинства спихнули на стажера дело, за которое им было лень браться самим.

Такой же скепсис по поводу необходимости инспектора из города читался на лице участкового, встретившего служебный экипаж у окраины села. А стоило парню спуститься на землю, к скептицизму добавилась изрядная доля снисходительности.

– Доброго дня. Детектив-инспектор Юрген Фромингкейт, – представился молодой человек, благоразумно опустив «стажер». Голема он назвать забыл, да и участковый взглянул на куклу без интереса.

– Ну, здравствуйте, здравствуйте, керр Фромингкейт. А меня, значит, Вильгельмом кличут. Вильгельм Дорф. Главный над здешними егерями и за порядком заодно приглядываю.

Рукопожатие у мужчины оказалось крепким, испытующим, словно керр Дорф проверял, что за неженку ему прислали. Да и сам участковый в лохматой шубе выглядел эдаким медведем, возвышающимся над далеко не щуплым стажером на целую голову.

Судя по довольному кряку, первую проверку Юрген выдержал.

– Как добрались? – продолжил Вильгельм, демонстрируя исконно сельское гостеприимство и болтливость. – Оголодали, небось, с дороги? У нас сегодня на обед говяжьи биточки с квашеной капустой. Хочу вам сказать, как квасит капусту моя Ильма, никто не сравнится!..

После трехчасовой тряски по заснеженному тракту желудок Юргена обосновался где-то под горлом, а потому стажер с сожалением отказался.

– Я бы сначала предпочел разобраться с делами. Осмотреть место преступления и все прочее, что полагается.

– Дела ваши никуда уже не убегут, – поскучнел керр Дорф, враз охладев к собеседнику. – Но как знаете.

Вильгельм небрежно махнул рукой, приглашая идти следом. Юрген подозвал Беса и поспешил за егерем, с интересом вертя головой по сторонам. Всю сознательную жизнь стажер провел в крупных городах и деревню до этого видел только из окна дилижанса.

Коммуна Таубер насчитывала почти четыреста лет истории, три тысячи человек и более семисот голов крупного рогатого скота. Главной хозяйственной деятельностью жителей считалось производство сливочного масла и сыров, поставлявшихся даже в соседние административные округа.

Сама деревня возникла в ту пору, когда архитектура находилась под влиянием поландской моды, и на холмах, точно грибы после дождя, выросли сотни окруженных палисадниками домов с белеными каменными стенами и коричнево-рыжими шапками крыш. В центре традиционно располагались школа, лавка, почта и здание сельского совета, чей зал собраний по субботам служил танцевальным клубом, а по воскресеньям становился сосредоточием высокой культуры, давая пристанище доморощенным литераторам и театралам.

Огороды были вынесены за черту поселения – узкая полоска возделанной земли с трудом втиснулась между коммуной и бескрайними заливными лугами, сейчас укрытыми снежной скатертью. Любоваться однообразными пасторальными пейзажами Юргену пришлось весь последний час, и, признаться, это не доставило ему никакого удовольствия.

С востока, со стороны предгорий, вплотную подступал угрюмый лес, граничащий с погостом. Когда провожатый свернул на перекрестке к крохотной часовенке, Юрген в первый миг решил, что они идут на кладбище. Но все оказалось проще: интересующий их дом располагался на окраине.

Керр Дорф поправил сползшее с плеча ружье. Перехватил взгляд спутника, пояснил:

– Надежная штука. Что бы ни говорили про манакамни, нет ничего лучше доброго пороха. – Вильгельм относился к той породе людей, которые не могут ни дуться, ни молчать дольше десяти минут, а потому, позабыв надуманную обиду, охотно пустился в объяснения. – Волки шалят. Особенно по зиме. С голодухи, бывает, прямо к крыльцу выходят.

Керр Дорф остановился и жестом попросил спутника сделать то же самое. Юрген прислушался, но кроме свиста ветра, лая собаки на соседней улице да глухого отдаленного мычания не различил ничего странного.