Санклиты. Кара Господа

– Необычное имя, редкое.

– В честь прабабушки назвали.

– Оно очень подходит такой красавице. О, вы так прелестно зарделись, но совершенно зря, милая!

В беседе с Фиолетовой леди время пролетело незаметно. Я слушала ее, раскрыв рот, и даже пожалела, когда начали разносить обед, и нам пришлось прервать разговор. Такие люди – подарок небес, они знают цену простого человеческого общения, в отличие от моего поколения, которое просиживает свободное время в интернете и вместо книг читает «твиты».

– Лизавета, вам бы мемуары написать! – вырвалось у меня.

– Что вы, моя милая, на это нужно столько времени, а мой день расписан буквально по минутам, жизнь бьет ключом! – женщина достала из ярко-розовой сумочки косметичку, окинула критичным взглядом свое отражение в зеркальце, обновила слой красной помады на губах, кокетливо себе улыбнулась и ловко закинула в рот подушечку жевательной резинки. – Саяна, хотите, я вам погадаю?

– По руке?

– Неееет, на кофейной гуще. Допивайте и начнем.

– Не думаю, что это вообще кофе, – я с сомнением посмотрела на остывшую темно-коричневую жидкость в пластиковом белом стаканчике. – Вряд ли по нему можно гадать.

– Моя бабушка говорила, что не важно, на чем, важно, кто гадает. Пейте, пейте!

Что ж, попробуем. Я задержала дыхание и влила в себя прогорклый кофе. Противная жижа термоядерной амебой скользнула в желудок, скулы свело от привкуса жженой резины, нос защипало, а на глазах выступили слезы.

– Какая гадость!

– Теперь поставьте его вверх дном. Да хоть прямо на поднос, раз блюдца нет.

– Что дальше?

– Ждем! – не моргая, Лизавета уставилась на стаканчик.

Я последовала ее примеру. Прошла минута. Остатки коричневой смеси, которую авиакомпания по недоразумению именовала кофе, начали маленькими щупальцами медленно растекаться по подносу. Когда стало казаться, что мерзкий напиток пытается сбежать, я перевела взгляд на «гадалку».

– Понятно. – Прошептала она.

– Что понятно?

– А ведь так и знала!

– Лизавета, что понятно?

– Очки мне пора заказывать, вот что. Хорошо, начнем. – Женщина подняла стаканчик. Кофейный осьминожек воспользовался случаем и мгновенно распрямил щупальца во всю длину подноса.

– Как интересно!

Уже устав переспрашивать, я промолчала.

– В вашей жизни сейчас уникальное время, Саяна. Такое очень редко бывает.

Чует мое сердце, гадать она тоже в интернете училась.

– Вы на перепутье. В ближайшие дни решится судьба.

– А высокого шатена там нет? – подколола я ее. – Ну, или блондина?

– Есть, оба, и не по одному экземпляру. – Лизавета посмотрела на меня, словно только что увидела. – Вас столько всего ждет! Удивительно! Вам предстоит изменить этот мир. Но сначала он изменит вас.

Я скривилась. Вот только удивительного сейчас и не хватало! Мне бы самого простого отдыха без выкрутасов, общения с братом, по которому безумно соскучилась, калорийного беспредела и много-много Стамбула.

– Саяна, вам предстоит познакомиться с собой, – тихо продолжила женщина, – и узнать то, что скрыто от большинства. Судьба даст вам редкий дар. – Лизавета продолжала бурить меня взглядом. – Вы верите в совпадения?

Мне оставалось только хмыкнуть. Вся моя жизнь до краев полна совпадениями, в которые никто не поверит, если рассказать. Я из тех людей, что опаздывают на рейс самолета, которому суждено разбиться. Успевают перед экзаменом прочитать один-единственный билет и именно его вытаскивают из сотни других. По наитию, вопреки всем прогнозам, в безмятежно безоблачный летний день берут с собой зонтик и попадают под дождь. Я уже привыкла к тому, что частенько слова, сорвавшиеся с языка без контроля разума, сбываются. Знакомые давно нарекли меня ведьмой. Гневное «Накаркала!» слышу почти каждый день.

– Вижу, что верите. – Фиолетовая леди кивнула. – Доверяйте им, из них соткана ваша жизнь. Это защита свыше.

Громкая трель сотового, оповещающая об смс-ке, прервала сеанс этого мистического словоблудия. Я облегченно выдохнула.

«Сайчонок, извини, встретить не смогу, срочные дела. Адрес знаешь, ключ в квартире напротив. Будь как дома, не забывай, что в гостях. Шутка».

Все надежды рухнули. А ведь так хотелось, чтобы брат подхватил меня на руки, закружил по аэропорту! Чтобы мы не могли наговориться, выкладывали, перебивая друг друга, накопившиеся новости! Вечером сели бы в уютном ресторанчике, Глеб с серьезным лицом заказал бы мне стейк с кровью, прекрасно зная о моем вегетарианстве. Мы привычно начали бы препираться на эту тему – я бы напомнила ему, что благодаря религиозным постам, длящимся, по сути, круглый год, его питание куда более скудное, выпили турецкого кофе, который приходится скорее жевать, нежели пить, покурили кальян…

– Плохие новости? – Лизавета сочувственно улыбнулась. – Я тогда вернусь на свое место, ведь вам, похоже, хочется побыть одной.

Проводив ее благодарным взглядом, я воткнула в уши наушники, нашла любимый плейлист – невообразимое ассорти, где есть все, от Моцарта до Тейлор Свифт, и отвернулась к иллюминатору. Неповторимый голос Дианы Арбениной начал неспешно нанизывать слова на гитарные аккорды:

Лети, моя душа,

Лети, мой тяжкий рок…

Я смотрела, как солнечные лучи скользят по бескрайней сини небес, ныряя в пухлые облака, и просто физически ощущала, как усталость, загнавшая меня в угол, растворяется в этой первозданной безгрешности. Кулак, цепко сжавший солнечное сплетение, ослабил хватку, вернув способность дышать полной грудью. Почему-то казалось – привычное ушло безвозвратно, отныне все будет совсем по-другому. Мне было страшно, но одновременно сердце сладко ныло в предвкушении, душа рвалась вперед, переплетаясь с солнечным светом и временем, впитывая мощь непознанного бытия.

Не знаю, как это назвать, катарсисом, очищением, мистическим опытом, но, черт возьми, оно было прекрасно! Я едва не зарычала от переполнявшей меня первобытной силы, когда Кипелов во всю мощь легких затянул:

Я свободен, словно птица в небесах,

Я свободен, я забыл, что значит страх,

Я свободен с диким ветром наравне.

Я свободен – наяву, а не во сне.

Слова, настолько созвучные моему состоянию, что я уже не удивлялась, рвали сердце в клочья, причиняя осязаемую боль. Они рождали меня заново, лепили из руин, отсекая лишнее, бережно вытягивали из праха вверх, к солнцу, хрупкий стебелек, подталкивая и направляя его рост в крепкое дерево с раскидистой кроной.

Когда затихли последние ноты, и я начала успокаиваться, внизу уже была видна синяя спина могучего древнего Босфора, изрезанная белыми пенными полосами от бурлящей на ней жизни. Юркие разноцветные катерки ловко сновали между бесчисленными паромами и надменными круизными лайнерами, а разнокалиберная мелочь смиренно покачивалась на созданных ими волнах.

Я заерзала в нетерпении. Если у вас нет любимого места на земле, приезжайте в Стамбул, и оно у вас будет!

Пилот заложил крутой вираж, поставив самолет на крыло, начались приятные хлопоты перед посадкой, и вскоре пассажиры, благодарно поаплодировав, гуськом потянулись к выходу. Решив подождать, чтобы не толкаться, я привстала, поискала глазами Лизавету, но нигде не увидела ее фирменный фиолетовый начес. Неужели успела выскочить одной из первых?

– Простите, – я с надеждой посмотрела на только что проснувшихся, с помятыми лицами, спорщиков, – рядом с вами сидела женщина, в возрасте.