Иду на свет

Иду на свет
Елена Алексеевна Миронова

В сборник вошли рассказы и сказки разных лет. Сказки, которые вряд ли поймут дети. И точно поймут все, кто до сих пор верит в мечту и любовь: Золушки, не ставшие принцессами, Принцессы, которые предпочли трону и богатству дружбу с драконами. А вы верите в сказки?

Елена Миронова

Иду на свет

РАССКАЗЫ

Я люблю

Я люблю, когда идёт дождь, особенно летом. В нём есть сила и нежность, а это так редко бывает вместе. Когда начинается дождь, я открываю форточку или забираюсь на подоконник, чтобы быть ближе и чувствовать эту энергию, этот волнующий запах. Люблю, когда листья, ещё яркие, ещё живые, шуршат под ногами, словно чьи-то воспоминания. Ещё я люблю лежать в траве и наблюдать за облаками. Тогда течение времени приостанавливается, и начинаешь верить, что всё успеешь, а смерти не будет. Хорошо, легко и уютно лежать на ладони у Вечности. А может, так и есть – всё повторится, и я ещё вернусь, и однажды вздрогну от странного чувства, что всё это уже было когда-то.

Я люблю устраивать праздники. Не календарные даже, просто – праздники. Если надо, я сама придумываю им названия. Ты бы удивился, если бы знал, как легко устроить настоящий праздник из пары бутербродов и чашки кофе, из огарка свечи, из тихой музыки, из запаха цветущей липы, из журчания ручья и небесной сини. Хочешь, научу?

Я люблю смотреть сны. Говорят, цветные сны снятся только детям и сумасшедшим. Пусть будет так, но я-то знаю, что это говорят из зависти. Иногда мне удаётся посмотреть что-нибудь волшебное, многосерийное и со спецэффектами. Бывает, что снится музыка или строки ненаписанных стихов, вот только, проснувшись, я никак не могу их вспомнить.

Я люблю жизнь. Я люблю дочь, родителей и своих друзей. Ещё я люблю тебя, но ты, такой взрослый, тёртый, битый и усталый, очень этого боишься, потому что уверен, что тебе нечего сказать в ответ. И тогда мне становится безумно тебя жаль, ведь это так просто, так необходимо – любить, а ты – разучился…

Прогулка при луне

…И тогда я решила пуститься в разгул, о чём и сообщила с гордым и независимым видом. Он посоветовал мне не переборщить и спокойно поинтересовался, чего я добиваюсь. А мне хотелось просто погулять при луне вдвоём (с ним!), может быть, чуть-чуть поцеловаться, поговорить о чём-то хорошем – и только. Но он слишком привык быть моим мужем, да и ссора, затянувшись, перешла в подобие скрытой войны. Усмехнувшись, он пожелал мне хорошо отдохнуть, завёл мотоцикл и умчался к своим проблемам и радостям, в свою жизнь, где я занимала все меньше и меньше места.

Уложив дочку спать, я с забытым наслаждением принялась "делать лицо» на выход. Конечно, косметикой я пользуюсь, но сейчас-то я отправлялась блистать и покорять! И не куда-нибудь – на дискотеку!!! Кажется, лет восемь я не была в подобном увеселительном заведении? Хлебнув для храбрости, вместе со своей юной золовкой я пошла в клуб. Там было полутемно, полупусто, зато очень громко. Приглядевшись, я поняла, что на каждого представителя мужского пола приходится около десятка девушек разных возрастов. Через полчаса мне так надоело подёргиваться в такт орущему магнитофону, что я вышла в фойе. Там сосредоточенно играл на бильярде высокий молодой человек довольно интересной наружности. "Вот он, шанс!" – подумала я и робко подошла поближе. Предполагаемый кавалер вежливо уступил мне кий, но, понаблюдав немного за моими неумелыми попытками загнать шар в лузу, резко заторопился и, объяснив, что его ждёт девушка, испарился в неизвестном направлении. Что ж, девушка – это святое…

И тогда ко мне подошёл невысокий субъект лет девятнадцати. Казалось, он был просто счастлив меня видеть, и скоро, забыв про бильярд, мы уже танцевали, а потом – сбылось! – пошли гулять.

Луна была что надо – большая и круглая, а мой спутник – галантен и предупредителен. Он обводил меня вокруг луж, крепко держа за руку, рассказывал о себе, о несчастной любви, неполадках в семье. Мне было как-то очень уютно, я кивала, думала о чём-то своём, почти не слушая. Так мы добрались до дома. Я пообещала, что приду на следующий вечер, хотя и понимала, что вряд ли решусь повторить подобный "подвиг". Тут меня позвали, потому что, проснувшись, заплакала дочь. Когда ребёнок успокоился, я пошла на кухню, где и услышала то, что просто не укладывалось в голове.

Я показалась девчонкам слишком счастливой, и они решили не говорить мне этого сразу. Судьба жестоко посмеялась над моей робкой попыткой доказать себе, что я ещё умею нравиться.

Мой «кавалер на вечер" оказался местной достопримечательностью. Он был сумасшедшим.

Подснежники

…Ты опять стал приходить по ночам. Черты лица затерялись в памяти, но я знаю, что это ты и тебе – семнадцать. Будь ты взрослее, я могла бы спорить, прогнать, нако-нец. Но тебе всегда семнадцать, и вся боль и горечь – впереди…

Ты молчишь, просто смотришь чуть исподлобья, чуть настороженно, а в руках – букетик подснежников. У сна свои законы, но даже во сне, где возможно всё, я не могу ни оправдываться, ни обвинять. Да и надо ли? Всё равно всё слишком поздно. А память не обманешь.

…По календарю уже была весна, но морозило здорово. И я никогда не видела лесных подснежников, только садовые. Тогда их почему-то не продавали на каждом углу, а идти в лес казалось пустой и смешной затеей. Дома было тепло и по-особому уютно, если смотреть на зябнущих прохожих. Что на меня нашло тогда? Хотелось выглядеть гордой и красивой, вроде гоголевской Оксаны (или просто виновато шампанское?). «Выйду замуж за того, кто сейчас же принесёт мне подснежники!» – я сказала просто так, не задумываясь, никто и не поверил, было слишком весело и лень. Но ты поверил и ушёл, а когда вернулся через четыре часа, то молча протянул мне букетик подснежников. Странно, никто не смеялся, только Сашка тут же налил полстакана водки и протянул тебе, многозначительно покрутив пальцем у виска.

Конечно, ты простудился и долго болел. Поехал вечером за город, на велосипеде, из-за пустой прихоти – наверное, на это и правда способны сумасшедшие и влюблённые. Только я этого не понимала. А потом мы поссорились, как это обычно случается. Вскоре я уехала в другой город, вышла замуж. От знакомых случайно узнала, что и у тебя тоже семья. Давно пора успокоиться, но каждый раз, когда я бываю в твоём городе, я непременно прихожу к дому на набережной (там в сквере есть скамейка, помнишь?) и думаю, думаю… Нет, я не хочу встречи, и даже боюсь её. Прошли годы, мы изменились, я не знаю тебя сегодняшнего. Но как я смогу жить, как мы сможем жить, если, забыв про годы, ты узнаешь меня, прежнюю?

…Ты опять стал приходить по ночам. Говорят, если кто-то снится, значит, вспоминает. Ты помнишь меня? Может быть, и в твоём сердце есть уголок, куда ты не пускаешь никого? Может быть, и тебе знакома глухая тоска, что приходит ниоткуда и заставляет долго всматриваться в лицо человека, мирно спящего рядом, и – не узнавать его? Или только я обречена на странные молчаливые свидания с прошлым?

В этой истории мы не поставили точку. Мы счастливы, наверное, – счастливы. Но эти сны – пусть они будут. Даже если утром так хочется плакать.

Работа над ошибками

…– Ну, мать, ты даёшь! – говорил Саня Зорин, поднося мне зажигалку. Убеждённый бывший хулиган и мой одноклассник выглядел ошарашенным, и это было приятно.

Мы сбежали проветриться и перекурить, спрятавшись от ветра за торцевой стеной монументального серого здания нашей школы, где сейчас танцевали, пели и пили в открытую выпускники разных лет – вечер встречи был в самом разгаре. Признаться, если бы не юбилей, я бы не приехала. Ахи-охи девочек, комплименты ребят и торжественная речь, произнесённая в мою честь постаревшим и подвыпившим «классным» Пал Семёнычем, сперва грели самолюбие, а потом наскучили, и я потихоньку попросила Зорина "выгулять" меня. Ему тоже было явно не по себе в шумной компании, к тому же Саня не пил.

– Что, так уж сильно изменилась? – я одарила его нарочито томным взглядом и тут же подмигнула.

– Закрутела, заматерела, и вообще, – Саня оценивающе оглядел меня с головы до ног. – Ладно, рассказывай. Десять лет носа не показывать – это надо суметь! Ты замужем?

Я покачала головой.

– Уже нет.

– Характером не сошлись? – Зорин как-то нехорошо усмехнулся.

– Нет, решила себя побольше любить. Это невесёлая история, Сань, давай не будем. Хочешь, я тебе про дочку расскажу?

– О, и дочка имеется?

– А как же! Крайне самостоятельная и здравомыслящая особа пяти лет. И талантливая к тому же – рисует, поёт, сказки сочиняет.

– Положим, талантов и тебе не занимать. "Акула пера", столичная штучка!

– Зорин, не язви, а то ущипну!

Саня улыбнулся.

– Нет, правда, ты сильно изменилась. Уверенность какая-то появилась, одета с иголочки. Я думал, такие превращения только в кино бывают. Помнишь "Служебный роман"?

– Ты ещё "Золушку" и "Гадкого утёнка" вспомни! Классику надо читать!

– Где уж нам уж! В общем, молодец!

– А ты как живёшь?

– Да вот, пристроился охранником в коммерческом магазине, их сейчас расплодилось… Знаешь, кто там заправляет?

– Ну?

– Колька Прохоренко!

– Иди ты?!!

– Точно, он теперь так приподнялся, круче только яйца бывают: Тачка крутая, пара "комков". Спонсором заделался, в прошлом году компьютер школе подарил, директриса аж прослезилась. Забыла, наверное, как "на ковёр" его вызывала.

Представить рыжего губошлёпа Прохоренко, вечно списывающего у меня контрольные, в роли "нового русского" было сложновато. А впрочем, кого и чем сейчас удивишь? Папа нажал на нужные рычаги, тряхнул мошной – и вот вам, получите: уважаемый бизнесмен Николай Прохоренко, хозяин жизни!

– Ладно, с этим ясно, а остальные как? Я же ни про кого ничего не знаю.

– Вот теперь я тебя узнаю!! Разве ж вам есть дело до нас, грешных? Вы-с всё больше где-то там, в облаках витаете…