Страсти у вулкана

– Туристы приезжают издалека, чтобы посмотреть на этот вулкан.

– Я знаю. И каждый год тоже собираюсь посмотреть на него поближе.

– И?

– И откладываю все на следующий год.

– Так, может, пришло время? – сказала Даниэль.

Марк Роснан помолчал.

– Все не так просто.

– Что не так просто? – спросила Даниэль.

– Мне кажется, тебе еще рано на вулкан. – Он серьезно смотрел Даниэль в глаза.

Она смутилась.

– Там бывают даже дети, – сказала Даниэль.

– Я не об этом.

– А о чем?

Марк Роснан стал думать, как бы яснее выразить то, что он хотел сказать.

– Тебе еще рано на вулкан вместе со мной, – сказал Марк Роснан, – ты должна придумать другое желание.

– Но у меня нет другого желания, – тихо сказала Даниэль. – Я хочу быть рядом с вами.

Марк Роснан закурил. Наступило долгое молчание.

– Вот видите, вы даже курите при мне, – осторожно сказала Даниэль. – Я уже не ребенок.

Марк Роснан посмотрел на нее. А потом покачал головой и сказал:

– Нет, еще ребенок.

– И вырасту только тогда, когда окончу школу?

– Да.

– Но к этому времени столько воды утечет, – сказала Даниэль, – и река выйдет из берегов, и вулкан проснется.

– Думаю, что ничего не случится. Чувства, они или есть, или их нет.

Даниэль давно так не смущалась. Она молча встала и ушла из сада Марка Роснана.

5

На следующий день мы с Миной нежились у реки на городской набережной, где нас накрыла одна новость, воспринятая городом как настоящая трагедия на долгие месяцы вперед.

Итак, мы лежали у реки в самом центре города. Правда, у нас за домом тоже была великолепная набережная, и без той толпы народу, которая в такую жару тоже обязательно торчит у реки.

Но мы на нашу набережную – ни ногой, вы же помните, она заколдована. Вот превратимся в сусликов, если ступим на нее, будем знать.

Итак, мы с Миной нежились на песке и вели светскую беседу.

– Когда же ты наконец напишешь свою книгу? – спросила Мина.

Я задумалась.

– Это трудно.

Мина удивленно посмотрела на меня.

– Но это и подразумевалось с самого начала.

– Э нет, – сказала я, – поначалу казалось, все будет легко.

– А теперь?

– На бумаге можно высказать только часть своего мироощущения. Какие-то вещи вовсе не нужно предавать бумаге. Потому что эти вещи не могут принадлежать всем и каждому. Многое должно принадлежать только тебе самому и никому больше.

– А как же Марк Роснан?

– Что – Марк Роснан?

– Ведь он душу обычно выворачивает в своих произведениях.

– Этим он и уникален.

– Попроси его, пусть научит тебя писать прозу, – сказала Мина.

– Ты соображаешь, что говоришь?

Мина обиделась и стала последовательно зарываться в песок. А я закрыла глаза и стала думать о своем.

Да, с писательством у меня действительно все стояло на месте. Я не представляла, когда во мне откроется пресловутое вдохновение и я потрясу мир своими мудрыми творениями. Я много раз пыталась записать свои истории, но у меня ничего не выходило. Казалось бы, все просто. Закладываешь как фундамент идею, которая кажется тебе интересной, и накручиваешь вокруг нее сюжет.

Думаешь, все будет легко и просто, а выходит скучно и нравоучительно. Что-то было не то и не так, а почему, я не знала.

Меня душила проза, но я прекрасно понимала, что вначале что-то должно произойти. Что-то должно перевернуть мой мир с ног на голову, чтобы я вдруг смогла написать хотя бы одну историю, которую хотели бы прочитать остальные люди.

Мне нужен был какой-то толчок, который все никак не происходил. И мне пока оставалось только терпеливо ждать.

На этих мыслях меня и прервала Люси Надсен, которой тоже было жарко, хотелось к реке, на пляж и с кем-то поговорить.