Пятнистый Олень

В половине второго раздается звонок в дверь. Мы, естественно, перепугались и открывать не пошли, но звонки настойчиво продолжали врезаться в нашу ночь. Маше пришлось выйти и узнать, что случилось, хотя мы и так поняли что.

Конечно, там стоял мой белый и пушистый Женя с нервно–бегающими глазами. В руках большой зеленый веник. Зачем приперся в такую даль или общение с дамами не сложилось? Своим видом он разжалобил соседку, и мне пришлось выйти.

Стою смотрю, а внутри пустота. Как будто то, что было к нему, взяли, положили на стол, раскатали самой большой толстой скалкой и отрезали. Да таким острым ножом, что тесто так и скручивается, сворачивается от боли, сколько ни растягивай на ровный квадрат. А он что–то говорит, бубнит, объясняет, через каждое слово «прости». А за что, собственно, прости? За правду, что вскрылась сейчас? Или за то, что вечер получился обломным? А может, ты хотел попросить прощения за то, что сделал мне больно? Не знаю, мой мозг абсолютно не воспринимал информацию, а попытки обнять и поцеловать еще больше усугубляли положение. Весь монолог я простояла в домашних тапочках и халате, не проронив ни слова. Слышен был только звон хрусталя о бетонный пол. Поникшие цветы я оставила на площадке вместе с его хозяином. Над его предложением дать еще один шанс я буду думать потом.

Наутро я была не так зла и почему–то жалела букет. Пошла выкинуть мусор и споткнулась о него и спящее тело. И все… Волна жалости, сострадания и новой любви подступила к сердцу. Как же он спал тут в подъезде, бедненький? А не холодно ли ему? Надо же позвать домой, накормить. Ну вот откуда все это? Почему, когда нас топчут и втирают в грязь, мы еще больше любим? Нет бы перешагнуть и пойти дальше, чтобы неповадно было, так нет, наше сердце растаяло и вновь готово получать горькие пилюльки.

Букет зашевелился (кстати, он был вполне еще свеж), и мое провинившееся чудо открыло глаза. Мы обнялись, еще раз вместе поплакали и пошли одной дорогой. Любовь всепрощающая.

На неделе купили кольца, и Женя забрал их себе (это он правильно сделал), чтобы я поминутно не лазила в коробочку и не примеряла. Какие же они красивые, блестящие, наши. Договорилась с подругой из универа, чтобы она со своим парнем были у нас свидетелями. Приглашения куплены и подписаны, родители оплатили зал, ведущие готовят сценарий. Собственно, все готово, чтобы произошло главное событие в наших жизнях.

Но тут еще знакомство с его родителями. До сего момента мы только обменивались приветами в адрес друг друга. Оказалось, что они очень милые люди. Мать вечно в школе (тут есть о чем поговорить), отец сварщик, работает в столице (человек – золотые руки: из любого подручного материала сделает произведение искусства). Приняли меня хорошо, показали, как это водится у нас в глубинке, альбомы, грамоты, подарки. Было приятно слышать, что наконец–то их сын женится и он не будет болтаться один.

За четыре недели до свадьбы мы свезли наши вещи в кучу. Точнее, мои перевезли к Жене. И теперь нам предстояло на своей шкуре понять, что такое быть постоянно вместе.

Первые двадцать четыре часа для меня были испытанием, за которое не выдали жетон или приз. Ты в чужой квартире (пусть и твоего жениха), здесь все стоит так, как удобно ему, к обстановке, ауре нужно привыкнуть. Привыкнуть нужно даже к тому, что спишь ты больше не звездочкой и не поперек дивана, как привык. Это пугает. И еще много бытовых вопросов. А как стирать: я свои вещи, а он свои? Кто готовит, на что закупать продукты, ведь я все еще студент и денег своих у меня практически нет. К счастью, с этими обязанностями мы постепенно разобрались.

Не могли только решить, как быть с компьютерными играми перед сном. Я люблю спать в тишине, чтобы ничего не бубнило, не светило и не отвлекало, а он – чтобы тарабанило, а еще лучше – взрывалось, как в танках. Договорились, что будет играть днем, а ночью будем засыпать, как нормальные люди. Сказать честно, длилось это недолго, и игры перед сном вернулись на круги своя. Я же заворачивалась в одеяло, как сосиска, и пыталась уснуть. Тщетно. Вот когда в комнате воцарялась тишина, то я засыпала. Но это могло быть в час, три или пять. Усталость скапливалась, как и мое недовольство, что выкатилось мне новой порцией пятен.

Я стараюсь к этому всему привыкнуть, но у меня не получается. Разряжаем обстановку походом за свадебным букетом. У своего друга (а друзей у моего будущего супруга было только двое) он выглядел, что букет нужно заказывать в центре города в элитном салоне. Естественно, за сумасшедшие деньги, но букет оплачивал он, поэтому мне было все равно, сколько он стоит, хотя не скрою: жаба меня душила. Студия цветов была вся в стекле, в разных подставках и образцах. А еще в журналах, где были представлены миллионы композиций. Мы выбрали бело–розовый легкий букет. Он отлично сочетался с галстуком и моим предпочтением. Забрать его нужно было прямо в день свадьбы вместе с бутоньеркой, которая шла в подарок (притом что средний букет стоил полторы, а не пять тысяч рублей).

Основные приготовления сделаны. До свадьбы остались считанные дни, и их я проведу дома у родителей, потому как в городе стало в прямом смысле нечем дышать. Торфяники горят с такой силой и едкой горечью, что маска становится не спасением, а еще одним раздражающим фактором.

Глава 13

Тут я многое упущу и начну с главного.

Всю ночь перед свадьбой меня знобило, а наутро волнение достигло своего апогея. Я нервничала. Мне была важна каждая мелочь, чтобы никто ничего не забыл.

В пять утра поехали к местному парикмахеру за тридцать километров. Обговорили прическу, и следующие три часа я просто глядела в окно на изредка проезжающие машины. Когда пришло время принимать работу мастера, то все оказалось гораздо скромнее, чем я предполагала. Как–то при моей шикарной шевелюре хотелось чего–то более объемного, но на переделку времени не было. Дальше делали прически свидетельнице, маме, гостям.

К назначенному времени стали подходить гости. Буквально покрываюсь потом, да еще эта нестерпимая жара. А что ты хочешь? Тополиный пух, жара, июль… Все как в песне. Еще в доме я слышу звук приближающегося авто, высматриваю своего жениха и не верю, что все это происходит со мной, а я не смотрю записанный кем–то на кассету фильм. Из машины выходит Женя. В его руках букет, но не мой! Не мой букет! Мой розовый, а этот оранжевый! Кирпично–оранжевый и на одну сторону мятый. От расстройства я просто села и заплакала. На моей свадьбе чужой букет, с другой энергией и посылом. При встрече я спрашиваю об этом первым делом. Почему подменили букет? Почему края сгнившие? Почему его в конце–то концов не вернули и не взяли просто белые розы, и я была бы счастлива. Сам бы с таким пошел? Тишина. Букет забирала его сестра, и она взяла, что ей дали. К ней вопросов нет, хотя чисто по-женски могла бы и попридирчивее посмотреть то, что дают. Показывать свое недовольство некогда, впереди насыщенный день.

Загс, венчание, фотосессия, застолье. Букет был не последним разочарованием в этот день. Вторым была песня в загсе. Мы отдали диск с французской песней, а нам поставили «Титаник». Ну как так? В двух дисках тетя со стажем и то запуталась. В итоге вместо радости вышли слезы. Ну и кульминацией дня стала фотосессия в пепле. Напомню, что видимость была метров пять, не более. Небо грязно–зеленого цвета, запах отвратительный. Дождя не было сто лет, но в момент нашей съемки он пошел. Да не простой, а с пеплом. Платье, руки, волосы, лицо, фата – все было черное. Мы долго оттирали грязь, но это особо погоды нам не сделало. Фотограф уверяла, что чудеса фотошопа сделают из нас самую лучшую пару. В церкви все прошло более спокойно, если не считать, что моя свеча плакала прямо на платье. Потом стало легко. Большая часть запланированной программы прошла.

Вечером мы встретились с гостями. Все нарядные и жутко любопытные. Рассмотреть жениха и невесту под лупой – святое дело каждого гостя: вдруг беременна или муж косоват, если повезет, то еще какой изъян найдут, лишь бы пустить новую сплетню. Что говорили про нас, не знаю, но думаю, что перемыли нам косточки слева направо и в обратном порядке. Что меня бесит в таких мероприятиях, так это ненужные гости. Особенно те, которых ты никогда не видел, но их кровь из носа нужно позвать, а то на пять поколений вперед обида будет. По мне, это бред полный, но тем не менее незнакомые лица мелькали часто. Одна такая дама подарила нам странный пакет с жутко тяжелыми шторами цвета детской неожиданности. Что с ними делать, я не придумала, так и валяются в пакете.

Мы приняли сотню подарков, каждому подарили показной поцелуй, по традиции станцевали танец, разбили рюмку и до конца вечера играли роль счастливых молодоженов.

К двенадцати часам я валилась с ног. Меня раздражал запах лилий на столе (от своего букета я, слава богу, избавилась), пьяные гости и бесконечное «горько!». Под аплодисменты мы уехали на турбазу. Там нас ждал отдельный домик со всеми удобствами, легкий ужин и кровать с балдахином. М–м–м, какая же она мягкая! И как давит платье, как болит голова от сотни шпилек и тонны лака! Хочется поскорее это снять и смыть. Я села на кровать и отрубилась, как только последняя шпилька была выпущена на свободу. Как таковой брачной ночи не случилось. Сил изображать желание и страсть часов на семь не было. Это только в фильмах все идеально и беззаботно. На практике усталость, как если одной посадить три поля картошки.

Утром мы проснулись оттого, что водитель стучал нам в окна и ругался, что мы спим как дохлые. Как могли, быстро оделись, собрались и вышли. Я была в легком коротком розовом платье, которое висело на мне, как на коле, ибо за этот день я похудела на несколько килограммов. Женя в рубашке в цвет. В наших взглядах появился новый оттенок нежности и любви. Дальше все по кругу: гости, конкурсы, еда. Только к вечеру мы смогли вместе со свидетелями присесть на диван и выдохнуть.

Легли рано. Хотелось просто прийти в себя. Но не тут–то было: в три утра закричала сирена о срочной эвакуации. Горел лес, и мы попадали в зону ЧС. Было велено собирать вещи, документы и деньги. С последним было сложнее: подаренные деньги мы не считали, и все оставили в подарочном сундучке. В быстром темпе считали и складывали в пакет, ежеминутно повторяя, что если сгорим, то на фига считать эти бумажки? Часов в семь утра объявили, что пожар ликвидирован и можно оставаться на своих местах. Мы нервно выдохнули и спали еще сутки. Потом проводили свидетелей.

Море, пальмы, все включено нам не свалились с неба. Поездка на отдых осталась за бортом и очередным планом на следующий год. Хотя втайне я очень мечтала о свадебном путешествии. Вместо этого мы неделю сидели у его родителей, а потом еще одну в уже нашей квартире. Покупали себе подарки и безделушки, радуясь, что теперь мы муж и жена на земле и на небе.

И все шло хорошо. Мы уступали друг другу, делали сюрпризы, целовали друг друга при встрече, готовили по очереди еду, занимались сексом, покупали книги, ходили в театр, пока не встал вопрос работы, заработка и первых немых вечеров.

Часть 2

Глава 1

Вечер… Как много романтики только в одном этом слове. Уверена, что внутри каждой из вас живет свой теплый и незабываемый, трепетный и нежный. Где ты самая обаятельная, сексуальная и красивая. Ты просто само совершенство, и от этого все вокруг прекрасно. Но вместе с ним далеко, в самом уголке, а у кого и на видном месте, лежат грустные, тяжелые вечера. Такие вечера, от которых хочется избавиться, забыть навсегда, выстирать с порошком, кометом и ванишем для надежности, лишь бы не вспоминать.

Странная штука память: хорошее мы помним недолго, плохое – всю жизнь. И вроде бы ты уже похоронил все свои слезы, обиды, переживания, ан нет, при знакомой мелодии, запахе парфюма, такой же куртки или любимого кафе все внутри сжимается, и сердце превращается в сер–де–чеч–ко. Трепыхается, просит о помощи, а мы, молча, проживаем все заново и роняем горькие слезы.

Я не думала, что в первый год после свадьбы в моей копилочке жизни появятся такие «бриллианты». Сначала это были просто ссоры из–за графика работы, потом – из–за нехватки общения и внимания. Кому понравится каждый вечер сидеть дома одной? И ладно если бы работа была вахтой, так это просто работа в ночную смену. А ты, как верная жена или преданная собака, стережешь место и спишь на этой синей льдине (диване) одна. Спишь и гоняешь мысли: сколько можно спать одной, может, завести кота, нужно поговорить, может, прошла любовь, мне холодно, а у других так?

Пытаюсь поговорить о том, что меня волнует, хотя бы перед сном (в другое время дела, игры, компьютер, книга, снова компьютер). Но моих чувств не разделяют и отправляют молча спать. И ты такая обиженная, потухшая шлепаешь на спальное место. И снова ждешь, пережевывая обиду и непонимание: почему родной человек тебя не слышит? Почему в его ушах постоянно звучат голоса чужих людей из игры, а не мое нежное мурлыканье? Почему меня держат на расстоянии и не пускают внутрь? Может, там кто–то в свое время порядочно наследил, и мой муж решил, что формального «доброе утро», «спокойной ночи» мне достаточно? Как показала практика – нет.

Для того чтобы я порхала, мои глаза блестели, мне нужно общение. Диалог двух душ. И именно эту информацию я пытаюсь ему донести: поговори со мной, пожалуйста. Если не хочешь вслух, то давай хоть письма писать, но я должна чувствовать тебя изнутри, разделять с тобой все. Только не гони, не проси не подходить и не разговаривать. Я согласна терпеть твои игры, местами седеющий затылок, бурные возгласы победы или поражения. Если научишь играть в эти танки, то и это готова обсуждать, но не молчать, не ждать, когда же мне дадут слово, чтобы поделиться своим сокровенным. Я так устроена, что мне (а может, и всем женщинам на планете) важно общение, внимание через слова. Через разговор мне проще излить душу, оставить сомнения, найти выход и поделиться счастьем. Лишь бы слушали и слышали, а не делали вид и кивали.

Фальшь я чувствую сразу и могу даже подыграть, но в следующий раз буду к тебе холоднее. Потому что я уже знаю: ты не слушаешь, не разделяешь мой мир, а это только отдаляет и делает меня несчастной.

И тут даже летние вечера становятся суровыми, колючими, морозными. Ты варишься в собственном соку проблем, мыслей, и разделить на две тарелочки их невозможно. Вторая исчезнет, как только окажется на столе. Ну кто тебе отшиб желание общаться? Почему все твое счастье заключается в том, чтобы забиться в свою ракушку и сидеть там одному? Зачем тогда нужна семья? Для печати в паспорте? Чтобы доказать обществу, что ты нормальный, при этом пусть жена живет сама по себе?

Говорит сама с собой, ревет сама с собой, радуется про себя, а о переживаниях вообще молчит (пятнистым слово не давали). Спит пусть без меня, домой приходит редко и не дергает меня своим «пойдем к друзьям». Я не согласна, поэтому стучу во все двери, звоню во все колокола, пытаюсь докричаться на все лады, а в ответ белая тишина.

И тут ты становишься противной сама себе. А что в тебе хорошего? Постоянно что–то просишь, требуешь, допытываешься, ждешь. Нет бы радовалась, что замуж вышла, что муж хороший, ну подумаешь, не любит говорить. Это ж пустяки для миллионов семей, а для меня – пропасть, которая ставит под вопрос сам брак.

Глава 2

Или ты думаешь, что венчание – залог счастливого брака? Но ведь если человек несчастен в нем, то какая радость в супружестве? Какая благодать, что один любит, а второй позволяет себя любить. Зачем вообще ты выбрал венчание, если идешь против очевидного: быть в горе и радости. В радости, розовых очках мы побывали, а вот там, где нужна твоя поддержка, ты оставил меня одну.

Где твое плечо? Где твоя ладонь? Где глаза и губы твои, чтобы смотреть и утешать меня, разделять мои сомнения, вместе строить будущее. Хотя тебя и так все устраивало, пока я не настояла на том, чтобы ты уволился наконец со своего завода. Уволился, потому что надоело смотреть, как все дни ты спишь (ну ночи–то ты работаешь, понятно), как потом сидишь и играешь, как все вечера я одна. Я не сторожевой пес и хочу, чтобы мой муж бывал дома, а не показывался изредка, в порядке исключения из правил.

Но такая перспектива моего милого вовсе не радовала: пришлось вылезти из подвала и начать общаться с людьми. А это ой как сложно, особенно если до этого ты все детство провел под партой, а учеба в университете казалась адом адским (и как только ты попал на факультет, где общение – главная задача?). Видно, заучить ты смог, а выстроить общение – нет. Даже с самим собой, раз постоянно прячешься. От жизни, людей, ответственности. Почему, когда я прошу совета с местом работы, ты просто молчишь? У меня есть обязательства, и я не могу их нарушить. Либо мы едем в область, либо я ищу работу тут.

После долгих метаний и споров остановились на школе в нашем городке. Пора отрабатывать диплом и применять на практике полученные знания. К тому же улыбчивая директриса обещала впихнуть его в программу, где дают жилье и автомобиль (а это значит, что мне можно будет работать по прописке мужа, а не в области, как требует закон о льготном обучении). Этот вариант нам подходил (ибо мы жили на съемной квартире).

Соревнования, тренировки, планирование, нервы, стрессы, заботы, радость побед и горечь поражений. И я, как приложение к диплому, иду за ним. Я устала. Я запуталась.

Я не чувствую себя. Свое тело. Я не знаю своих желаний. Список из мечт потерялся. Есть просто линия на асфальте, по которой я иду, как по канату, и думаю: упаду или нет. Больше ничего. Никаких мыслей. За попыткой быть незаменимой, самой лучшей для тебя я и не заметила, что перестала обращать внимание на саму себя. На свои женские хочу, платьица, ногти, цветы, встречи. Медленно–медленно моя жизнь скатилась до: где лежит, подай, принеси, нет, давай в другой раз, я занят. И блеск в глазах уже не тот. Там скорее сотая грань слезы, чем счастья.

Рассматривая свои руки, вспоминаю вчерашнее колкое замечание: у тебя пальчики, как у динозавра (и смешок такой едкий). Подношу ладонь ближе, чуть не под лупой ее рассматриваю и никак не пойму, что с пальцами не так. Вроде ровные, ну небольшие и в пятнах, но это же не смертельно, хоть и не очень красиво. Мысленно начинаю отвергать свои руки и теперь на улице стараюсь их держать в кулаке или прятать в карманы (мало ли кто еще захочет искупать их в словесной грязи). Да и комплимент «ты мой пятнистый олень» уже не нахожу красивым.

Вот ты звезда, высокий, модный, вечно надушенный и гладко выбритый. Роюсь в Интернете, где ближайший фитнес–центр и автошкола. Бег всегда меня успокаивал, а уж поездки за рулем становились подарком судьбы. Особым кайфом, когда можно ни о чем не думать, а ехать и получать счастье всеми четырьмя колесами и двумя глазами. Да что глазами, всем своим существом пропитываться счастьем. Пора умыть лицо, причесаться и сделать себе приятное, а то скоро меня в угол поставят за ненадобностью и мешком прикроют.

Глава 3

Суббота. Рано. Только первые ушлые частники не спят и караулят сонных пассажиров. Я покорно падаю в их сети и еду на вокзал. И меня не смущает, что нет билета, что водитель курит, музыка играет по кругу, а мои попутчики храпят, как слоны. Такое ощущение, что моя физическая оболочка тут, в машинке, а душа и мысли где–то очень далеко. Просто плывут за этой массой в пятьдесят три килограмма и смотрят, что она будет делать.

А она, то есть я еду на собеседование в соседний район. С программой у мужа не получилось, дальнейших попыток изменить ситуацию он не предпринял, и я автоматически взвалила ее на себя. А она такая тяжелая, что даже мои ножки сгибаются и еле тащатся (или потому что я еще не ела). Аппетита нет, сна нет, настроения тоже нет. Когда вместо «а давай тогда я устроюсь на другую работу и возьму ипотеку» ты слышишь: «ну теперь твоя очередь в школу», руки опускаются. Школа не совсем то, о чем я мечтала и к чему шла, но выбирать не приходится, и я шагаю через себя ради еб..нутых, жизненно необходимых квадратных метров. Потому что если у тебя их нет, значит, тебя нет. Как-то так получается. А жить, не имея своей коробочки, не умею. Я, как ребенок, привязываюсь к месту, вещам, обстановке. Мне жалко и трудно выбросить вещи, даже если я в них не нуждаюсь, потому что в голове всплывает: а вдруг пригодится. И они лежат годами. Вот и теперь я, как собачка–ищейка, поехала добывать нам дом (точнее, пока работу, которая его даст).

Билет в электричку, место у окна. Тут можно голову запрокинуть или просто потырить на мир. Я точно знаю, что он красивый и большой даже из панорамного окна, но сегодня все не то. Мне неспокойно и непонятно, почему я куда–то еду, почему одна, когда у мужа выходной, почему ему даже неинтересно куда. Может, я на море собралась с одним кошельком, а ты и не знаешь. Это такое вселенское доверие или до пизды дверь пофигизм? Лучше бы первое, так хоть есть надежда на чувства. И это уже моя пятая поездка. Я, как белочка, мотаюсь по области и ищу свое место. Потом приезжаю домой, как палочка дохлая, а меня даже не спросят: ты где была, что сказали.

А говорят примерно одно и то же: вы нам не подходите, так как слишком молоды, мы набрали своих, возьмем, но учителем истории. Если знаете китайский, то хоть завтра выходите. К сожалению или счастью, я не знаю чужого языка. Может, на нем бы смогла донести до своего любимого, что мне не хватает его заботы. Катастрофически. Все же от того, смогу я устроиться в школу и куда, зависит наше будущее, а ему все равно, лишь бы там была река. Ведь не я, не мы, не цивилизация, например, а река!