В поисках

– Не приходи сюда, – резким тоном бросил Пеструнов. Люба испуганно распахнула глаза. – Не приходи.

– Но почему? – робко спросила она.

– Отца Бориса ты раздражаешь, матушку Ольгу – тоже. Они терпят тебя, но не хотят видеть каждый день, – сказал Слава максимально убедительным тоном.

Люба оцепенела, в глазах ее застыли слезы, но она не плакала. Пеструнов на то и надеялся, а иначе его план бы не сработал. Прогнать ее казалось простой задачей, но на деле выходило труднее, чем он думал.

– Откуда ты знаешь? – на полтона выше спросила Люба.

– Они мне напрямую, конечно, не говорили, но намеки были. Особенно у отца Бориса.

Она обняла себя за плечи – вся такая беззащитная, жалостливая, трогательная. Выглянула из-за спины Славы на детишек.

– А с ними занимайся и играй вне церкви, – предложил он.

Люба грустно покивала и, опустив голову и закусив губу, молча побрела за ворота. Пеструнов готов был раскаяться, но не отменить свой поступок. Когда любовь причиняет страдания, видеть объект своей страсти – то еще мучение. Отец Борис поставил перед собой принцип, за который Слава уважал его. И нельзя было поступить с Любой иначе, кроме как прогнать. Она доучится, потом уедет в город продолжить учебу – и все, сельская глава в ее жизни будет окончена. А пока им – ей и батюшке – необходим покой друг от друга. Вячеслав принял решение за них обоих, и это жестоко, но он не боялся последствий, если его ложь вскроется. Лгать во благо – дурацкая идея, которую Пеструнов старался не использовать.

Глава 5. Прощение

Вскоре устранение Любы из поля зрения отца Бориса действительно ему помогло. Вернулся аппетит, и он позволял себе тратить больше времени на сон, чем те три жалких часа в период переживаний. Ему по-прежнему не хватало энергии, что сказывалось на его деятельности. Разросшаяся, было, паства вновь сократилась до прежнего числа за минусом супругов Челноковых, где гулящими стали уже оба. Что, кстати, как ни парадоксально, укрепило их брак. В связи с вскрывшимся фактом матушка Ольга лично попросила их больше не приходить.

Несмотря на то, что отец Борис не жаловался и особенно не откровенничал, Слава уже научился понимать его и без слов. В один из дней он услышал от Тимура, что Маша заперта дома, и решил, что повода для «терапии» лучше не найти. Он привез продукты к обеду и попросил отца Бориса выйти к нему.

– Борода у вас стала лучше расти, – только сейчас заметил Слава, что борода у священника почти по грудь. Увидел он и седые волосы в ней.

– Да, – устало кивнул священник.

– Как и ваша грусть-печаль.

– Над смирением работать непросто.

– Я думаю, сперва вам нужно вернуть уверенность в себе. Мы сходим к одной вашей прихожанке.

– Я не хожу по домам, – отмел идею отец Борис. – Не нарушаю личных границ.

– Девочка Маша – особый случай.

– Маша… – священник провел рукой по лбу. Без сомнений, он переживал за нее и знал о недуге. – Даже не представляешь, Слава, насколько особый. Как и ее семья.

– Она верит вам, верит в Бога, – напомнил Слава. – Вы не можете постоянно отворачиваться от нее, когда она больше всего нуждается в поддержке.

– Я не… – смешался священник, и Пеструнов уж решил, что опять ляпнул, не подумав. – А давай навестим ее, в самом деле.

Машенька с мамой и бабушкой проживали в маленьком, повидавшем многое доме на отшибе села.

– Подожди меня, если хочешь, но туда за мной не ходи, – сказал отец Борис Славе, когда они достигли цели.

– Так и быть.

– Машина мама религиозна до крайности, – пояснил священник. Славка приподнял брови. – Верит, что в ее дочери живет дьявол.

– Ужас какой. А это… бывает? – на всякий случай уточнил Пеструнов.

– Разумеется, нет.

Славка выдохнул, а отец Борис оставил его.

Деревенские редко закрывали ворота, так и здесь – батюшка свободно прошел через калитку и достиг крыльца. Двор был неухоженным, разбитым – чувствовалось отсутствие хозяина. Отец Борис, недолго осматриваясь, постучал. Машина мама открыла ему. Женщине было около сорока, но она была полностью седая, измученная и выглядела многим старше. Кутаясь в шерстяную кофту, хозяйка исподлобья глянула на священника, словно не признав его. Потом опустила взгляд на его рясу и только потом слабо улыбнулась, впустила его в дом. Отец Борис был удивлен отсутствию вопросов.

– Я пришел, чтобы…

– Мы рады, что вы, наконец, пришли, – остановила его мама Маши, уверенно ведя его из прихожей сразу в комнаты. – Избавите дочь от демонов.

– Она не одержима… – попытался вставить слово священник, но женщина была занята исключительно своими мыслями и бормотанием.

– Проведите уже обряд изгнания, у нее опять голова болит, никакого нам покоя.

Она провела его через гостиную, где тщедушная бабушка мирно сопела с пряжей в руках, сидя перед работающим телевизором. Отец Борис подумал, что это была не самая лучшая идея – наведаться прямо в дом, вот так заглядывать в повседневную жизнь семей…

А мать завела священника прямиком в Машину комнату, пожелала успехов и закрыла за ним дверь. Батюшка застыл на пороге, смущенный и растерянный. Машенька тоже была удивлена, но не напугана. Она лежала на кровати, у изголовья которой болтались самодельные веревки. Он тут же заметил и свежие следы на запястьях Маши. Сердце сжалось от жалости к бедной девочке, что и придало отцу Борису уверенности. Он пришел сюда с важной задачей.

– Будете изгонять дьявола? – спросила Маша обыденным тоном.

– Мы не раз с тобой обсуждали, что никакого дьявола в тебе нет, – вздохнул батюшка, присаживаясь возле ее кровати на табурет.

– Но вы пришли ко мне домой.

– Потому что есть известный тебе способ облегчить страдания.

Он приложил ладони к ее лбу и зачитал молитву за здравие, прикрыв глаза для сосредоточения. С надеждой священник взглянул на девочку, когда закончил. Маша смиренно-покорно смотрела в ответ.

– Голова не болит, – повела плечом Маша.

– Хорошо, – выдохнул отец Борис, решив, что дело сделано. – Полежи, отдохни.

– Спасибо, что вы пришли, батюшка, – с чувством поблагодарила девочка. – Я усиленно молюсь, как и велит мама, но от вашего голоса мне действительно стало легче.

– Тебе просто нужно участие, – вздохнул отец Борис, осознавая эту очевидную вещь. – Я приду завтра, если ты не поправишься.

Маша просияла. Священник пригладил ее волосы и, попрощавшись, покинул дом. Он ощутил, как новые силы наполняют его душу, и возрадовался. Столь простая, но очень важная вещь как посещение больного человека на дому вызывала в нем страх и недоумение. Но теперь стало очевидно, что это важно – поддержать того, кто страдает не по своей воле. За это он и поблагодарил Славу. Все больше хорошего отец Борис открывал в нем и не мог не гордиться тем, какой хороший помощник… друг у него появился.

Отец Борис, вернувшись в храм, ощутил приятное облегчение. Никакие бесы его не преследовали, сомнения отпали. Можно было жить, как прежде.

Пока утром к нему с жалобами не пришла мама Машеньки, сказавшая, что ее приступы возобновились, и он, стало быть, приложил недостаточно сил.

– Проведите еще одно изгнание, – потребовала она.

– Я вам объясняю, что не совершал никаких ритуалов – грешно это, – терпеливо разъяснил отец Борис. Новость его не обрадовала, но и не удивила.