Западня

– Вот как? И какой номер твоей квартиры?

Только я открыла рот, чтобы что-то сказать, как резко зазвонил телефон. Мужчина, что стоял поодаль, вздрогнул, после очередного звонка подошел и снял трубку. Застыв на месте, внимательно слушая, он не переставал белеть и после нескольких секунд подозвал жестом напарника. Мужчины сбились покучнее, стояли возле телефона, благоговейно вслушиваясь в слова, звучавшие из трубки. Через минуту-другую трубка опустилась. Мужчины взглянули на меня и ушли в другую комнату, где долго шептались о чем-то. Я еще больше прослезилась, начав без толку смотреть на трубку. Мне было ничего не ясно. Вернувшись, один из обидчиков посмотрел на меня волком, затем быстро накинул куртку и вышел за дверь. Тут я приободрилась и стала смотреть на другого, маленького и коренастого, с надеждой. Он подошел, приподнял меня и усадил на стул, после чего мои руки стали снова опутывать веревки.

– Что Вы делаете?

Ответа не было.

– Я же сказала, что я – не Татьяна. Отпустите меня.

– Женщинам нельзя доверять, – пыхтел он. – Вы все подлые обманщицы и потаскухи.

– Так, – раздался голос внутри меня, – Только на голубого женоненавистника осталось нарваться!

– Почему Вы так считаете? – тихо произнес голос.

– Потому что в истории от женского коварства гибло больше мужчин, чем от болезней, войн и голода.

– Ну, допустим. Но если Вы убьете невинного человека, Вас же замучает совесть!

– Из-за Вас? – вскинул мужчина брови. – Не велика потеря! Вы даже не француженка.

– Но как еще мне доказать, что я – другой человек?

– Даже если Вы – не Татьяна, то отпускать Вас все равно никто не собирается.

– Какая кровожадность, – фыркнула я, начиная злиться на Париж.

– Женщин в полтора раза больше чем мужчин на земле, так что Ваша смерть лишь улучшит статистику, – ухмыльнулся мучитель.

– Нельзя ли поправлять статистику при помощи убийства других женщин? – в очередной раз взывая к светлой стороне, обратилась я к мучителю.

– Может, и можно, – вздохнул он, – но Вы мне не симпатичны.

– Хорошо, – тихо произнесла я. – Если я должна умереть, могу я все же узнать, в чем виновата Татьяна, и за что мне придется заплатить жизнью?

– Надеетесь меня разговорить? – усмехнулся мучитель.

– Что случится? Я привязана – Вас не трону. Целая ночь впереди, пока мы ждем Вашего друга, развлеките себя болтовней.

– Ну, если настаиваете, то позвольте освежить Вашу память, – поклонился мужчина не очень грациозно.

Я приготовилась слушать.

– Ваш муж взялся продать картину из частной коллекции. Но перед самой сделкой заявил, что картину украли, – мужчина в упор посмотрел на меня, – его собственная жена, которая ушла от него в неизвестном направлении, – после слов последовала кровожадная улыбка.

– А владелец, как я понимаю, хочет продать картину инкогнито, без уплаты налогов? – задала я вопрос.

– Верно. Похоже, Ваш муж посвящал Вас в свои дела, – усмехнулся мужчина.

– Я просто догадлива, – покачала я головой. – Позовите мужа, покажите меня ему, он подтвердит, что я – не его жена.

– Непременно. Но есть два «но», – надавил мужчина глубоким голосом.

– Какие? – желая освободиться, продолжала я уговаривать мучителя.

– Чтобы Вас выгородить, чтобы Вы смогли беспрепятственно увезти картину, Жан скажет, что вы – другое лицо.

– А, второе «но»? – кусая губы, спросила я.

– Он ничего не сможет сказать, – пробубнил мужчина себе под нос.

После этих слов побелела я.

– Хорошо, – кивнула я обреченно. – У них должны были быть друзья, знакомые.

– Наверное. Только мы с «друзьями» знакомы не были, – передразнил мужчина меня.

– А Вы какое отношение имеете к этой картине? – решила зайти я с другой стороны.

– Никакого, – прозвучал ответ. – Нас наняли, чтобы найти эту картину, – грозно процедил мужчина. – Мы ее найдем.

– Никогда еще не встречалась в представителями вашей профессии, – мило произнесла я.

– Неужели? В России не мало криминальных личностей, даже во власти!

– Но я с ними не знакома, – ответила я, улыбнувшись еще раз, чем вызвала еще большую злость в мужчине. – Только с французами, – улыбалась я. – А Вы давно занимаетесь бандитизмом?

– С тех пор, как себя помню, – пробурчал мужчина.

– Так Вы из неблагополучной семьи? – вымолвила я, взглянув с досадой.

– С чего Вы взяли? – тут же стал ершиться мучитель.

– Ну, а какие дети еще попадают в плохую компанию? – задала я резонный вопрос.

Мужчина нахмурился. Разговор ему явно был не по душе.

– Правда, я слышала, что еще много нелегальных эмигрантов промышляют воровством, грабежами, убийством, так как не имеют возможности устроиться лучше в этом мире.

– Ты замолчишь?! – рассвирепел мужчина.

– Да я так, просто. Не принимайте на свой счет, – пожала я плечами, точнее попыталась сделать.

– Если мой отец – тунисец, то это не значит, что я эмигрант! Я родился и вырос в Париже, а не где-то на окраине! Я ходил в хорошую школу, и хорошо учился! Ясно тебе!

– А предмет какой у Вас был любимый?

– Французский! – закричал мужчина, тряся сжатыми кулаками надо мной.