Демоны Марфы

– А я и не говорила про деньги. Мы на другое договорились. Не бойся, твоя мать всё получит сполна. Жаловаться не будет.

– Ты это о чём? – Федю кольнуло смутное желание прогнать ненормальную гостью взашей, но после вчерашнего поражения это было бы неуместно. По крайней мере, вот так сразу, без причин.

– Не могу рассказать. Это будет нарушением нашего договора, а я всегда выполняю свою часть. Ты не выйдешь из комнаты? Я одеться хочу.

– Валяй! – он вразвалочку покинул спальню, потопав прямиком к маме, уже поставившей чайник и замешавшей оладьи.

– Мам, давай поговорим нормально.

– О чём? – Мария Захаровна растянула улыбку до ушей.

– Не прикидывайся. О ней. О Марфе. Зачем ты так поступила? Как она платит за комнату?

– А, ты об этом! – радостно выдохнула хозяйка. – Это секрет, – она приложила измазанный в муке палец к губам, – не могу раскрыть тебе. Но ты не беспокойся, ничего такого, о чём стоило бы волноваться. Честно.

Ничего не добившись от женщин, Федя ушёл на работу, прихватив брошенную в коридоре тяжёлую сумку. Напоследок он язвительно пожелал новой квартирантке, с аппетитом макающей в сметану очередной мамин оладушек, хорошего дня и ушёл, пообещав вернуться поздно.

Мария Захаровна тут же приставила табурет поближе к увлечённо завтракающей девушке и с воодушевлением начала атаку:

– Ты только не обижайся на него, ладно? Федя очень славный мальчик, но после того, как это случилось с Танечкой, он сам не свой. Но он оттает, обещаю.

– Да хоть бы и не оттаял, я не в обиде! – девушка откусила ещё кусок и принялась жевать, тщательно рассматривая потерянное выражение лица хозяйки. – Я же здесь не за этим, верно? Прошу вас, давайте не будем отвлекаться на пустяки. Раз он ушёл, мы можем спокойно и обстоятельно всё обсудить.

– Конечно, конечно, – виновато откликнулась женщина, несколько раз пройдясь по кромке фартука огрубевшей ладонью, – а что конкретно я должна рассказать?

– Во-первых, не может быть, чтобы вы никого не подозревали. Наверняка есть кто-то во дворе, в доме или даже в этом подъезде, кто как-то выдал себя. Такое не скрыть, понимаете? Внимательный глаз всегда видит разницу, а вы похожи на наблюдательного человека, Мария Захаровна.

– Ну… – смутилась хозяйка, – я не думаю, что это то самое, но… раз так… то брюнетка со второго этажа, Наташка, она всегда сохла по моему сыну. Вечно его караулила у подъезда и вообще бегала за ним в старших классах. Это подходит?

– В старших классах? Серьёзно? Нет… Мария Захаровна, сейчас-то вашему мальчику сколько? Не думаю, что та Наташка сохла настолько катастрофически, что сотворила такую ужасную вещь с живым человеком. Подумайте лучше.

– Ну… Она до сих пор строит ему глазки. Я сама видела!

– Хорошо. Я проверю. А ещё кто-то? Кто-то, кто не настолько очевиден в своём отчаянном желании расправиться с бедняжкой?

– Танечка говорила… Она говорила, что чувствует, что за ней следят. За две недели до того, как… – у хозяйки задрожали губы. – А я ей сказала, что просто надо выспаться как следует и что ей всё померещилось!

– Ну-ну, не надо винить себя… Пожалуйста, только не плачьте. А Феде она говорила об этом? Не знаете?

– Он… я слышала, как они ругались. То есть слов я не слышала, но они ужасно поссорились, Таня даже выскочила на улицу на ночь глядя и долго не возвращалась, а потом пришла ко мне и рассказала, что кто-то ходит за ней. Всё время ходит. Что она не может расслабиться ни на минуту и перестать бояться даже здесь, дома, и что на улицах кто-то постоянно дышит ей в спину!

– Так Федя знал или нет?

– Мы не говорили об этом! Он не хочет обсуждать её! Сразу ужасно сердится и затыкает мне рот.

– А что сказал следователь? Они проверили эту версию?

– Нет, – Мария Захаровна опустила глаза в пол.

– То есть как – нет? Они не проверили или они даже не узнали об этом, чтобы проверить?

– Я сказала, сказала! Но… по-моему, они решили, что Таня всё придумала.

– Почему?

– Потому что Таня состояла на учёте, ясно?! Её лечащий врач сказала, что у неё навязчивое состояние и что ей постоянно мерещится всякое… с детства. А я сдуру ляпнула, что Танечка жаловалась, что её преследовали и дома. В нашей квартире. Ну кто меня за язык тянул? И следователь потерял интерес. Просто перестал слушать, у них и так была отличная версия с тем парнем…

– Но вы решили, что она не выдумывала? Не посоветовавшись сыном? Почему?

Хозяйка зачем-то оглянулась через плечо и наклонилась к Марфе.

– Потому что теперь я тоже это чувствую!

– Что именно?

– Кто-то ходит за мной по пятам!

– Прямо сейчас? – Марфа с иронией задрала правую бровь, перебитую небольшим, еле заметным шрамом.

– Нет. Сейчас – нет. Рядом с тобой я почему-то чувствую себя хорошо. Мне спокойно… как в детстве, с бабушкой. И не хочется, чтобы ты уходила. Это глупо, да? – хозяйка робко заглянула ей в глаза.

– Ничего не глупо! Я же спец по таким вещам, забыли? И я решу вашу проблему, не сомневайтесь. Только если ваш драгоценный Федя не будет мне мешать, а он пока настроен враждебно.

– Он верит в то, что полиция права. Если узнает, что я…

– Не узнает. А вы не думали, что он просто делает вид, что верит? Может быть, ему так проще? Это же он нашёл тело?

– Да, – хозяйка побледнела от нахлынувших воспоминаний, – он.

– А его не подозревали? Не обижайтесь, но обычно именно муж – первый подозреваемый в списке.

– Да, конечно. Но у него алиби, так что от него сразу отстали.

– И кто подтвердил алиби?

– Та самая брюнетка… со второго. Наташа Соколова.

Наташка стояла между этажами и курила, нервно выглядывая через окно вниз, на стоящие возле подъезда машины. Заслышав на лестнице уверенные шаги, она быстро затушила бычок о переполненную консервную банку и для приличия даже помахала рукой, прогоняя дым в открытую узкую створку, но при виде Марфы выдохнула с облегчением и тут же вздёрнула нос, показывая, кто здесь главный.

– Ждала кого-то другого? – дружелюбно бросила Марфа, присаживаясь на широкий подоконник.

– Ага, – Наташа свысока осмотрела девушку, – одну ведьму с четвёртого. Она терпеть не может, когда здесь курят, словно это какое-то жуткое преступление.

– А ты любишь преступления?

– В смысле? – Наташа внезапно перестала смотреть ей прямо в глаза, словно её уличили во лжи.

– Ну, ты сама сказала, что ждёшь её. А что за ведьма? Совсем страшная?