Кто играет в человечков?

Кто играет в человечков?
Екатерина Николаевна Широкова

В фильтрационные центры нынче выстраиваются огромные очереди – на зависший над городом гигантский корабль не принято глазеть, но люди всё равно против воли нет-нет, да и бросят наверх быстрый и жадный взгляд, но тотчас виновато потупятся – не увидел ли кто?

Говорят, в фильтрации на самом деле нет ничего страшного, что добрые и могущественные пришельцы просто хотят понять, кто на что способен, кого чему учить и как получше передать человечеству новейшие технологии. Кто готов сотрудничать, а кто ещё не дозрел до требуемого уровня развития. Это просто тест, ничего больше. Чик, и готово. Следующий!

Екатерина Широкова

Кто играет в человечков?

Для Лёхи это был первый обход незачищенных территорий и он старался во всём походить на старшего по прозвищу Говорун, давно уже ставшего в некотором роде легендой. Ходили слухи, до сих пор никем не опровергнутые, что Говорун был одним из тех немногих, кто выжил при первых открытых столкновениях, когда это казалось делом решительно невозможным и народ лишь прятался по норам, дожидаясь неизбежного и быстрого конца.

Говорун с легкостью перешагивал через завалившиеся веером столбы, не опасаясь размотанных обрывков проводов – света здесь не видали уже года два или три, да и дизель найти было невозможно, кроме как на сохранившихся заводах. Когда Говорун остановился и предупредительно поднял ладонь, Лёха послушно окаменел, перестал дышать и вылупился во все глаза, надеясь самостоятельно определить, что именно заинтересовало ведущего. Одинаковые обрубки многоэтажек, заваленные битым кирпичом и прочим выцветшим на солнце мусором, оставшимся от беззаботной городской жизни, выглядели как братья-близнецы: слепые и подкопчённые окна и никаких признаков людей или этих чудищ, но он продолжал скользить по округе самым серьёзным взглядом.

Нет, всё-таки ничего.

После паузы Говорун опустил руку и коротко кивнул, давая команду продолжить движение, а Лёха незаметно, но всё-таки очень шумно набрал полную грудь воздуха, расслабляя мышцы.

– Можно вопрос? – Лёха покосился на ведущего, оценивая его настрой.

– Валяй, – разрешил Говорун.

– А как вы их различаете? В смысле, они же в точности такие же, как мы.

– Да так тебе сказать… Сам увидишь. Не дрейфь, Лёша, ты отлично всему научишься. Главное, не вздумай сразу копыта отбросить, хорошо? Обвыкай пока.

Лёха насупился – чувствовать себя бесполезным довеском ему не нравилось, но и жаловаться тоже глупо, ведь его взяли в такую двойку, о какой он неделю назад и мечтать не мог, но детскую обиду это не отменяло.

– У тебя братья-сёстры малые есть? – невпопад спросил Говорун, ныряя в разбитую надвое секцию забора.

– Были, – отрывисто бросил Лёха, отчаянно надеясь, что застрявший в горле ком не превратится в ставшие нынче слишком обыденными слёзы. Он точно знал, что у Говоруна не осталось никого, а расспрашивать подробности не принято, так что болезненного продолжения разговора наверняка удастся избежать.

– Ясно. Тогда просто будь внимателен с малышнёй.

Лёха хотел переспросить насчёт детей и к чему был вопрос, но Говорун упал на землю и откатился под прикрытие цоколя, а повторивший манёвр ведомый ощутимо разбил коленку. Из полуподвала напротив тянуло каким-то нездоровым варевом – одичавшие животные не смогли бы воспроизвести этот запах, что обозначало, что они наткнулись на выживших. Или на других.

Говорун щёлкнул затвором и сделал знак занять позицию у двери, а сам объявил, почти не повышая голоса:

– А ну вылезай сейчас же!

Там зашуршали, а из дыры высунулась грязная женская голова и глупо пролепетала:

– Вы кто?

– Свои, – рявкнул Говорун.

– Ребята, ну наконец-то! А я уж думала, никогда вас не дождёмся.

– Сколько вас?

– Я и вот муж мой ещё здесь. И наши дети.

Было слышно, как двигают тяжёлое и натужно скрипят пружины, а потом дверь распахнулась и в проёме возник тщедушный мужичок с замотанной тряпьём щекой и демонстративно открытыми ладонями.

– Заходите, смотрите всё! Мы в порядке, честно. Давно не встречали людей, отвыкли.

Внутри заурядно – тёплые вещи, жалкие остатки утвари и хроническое отсутствие припасов. Женщина суетливо рассовывала валяющиеся в полумраке вещи, придавая уют перед незваными гостями и не переставая улыбаться, а Лёха с горечью заключил, насколько это нелепо – воображать себя в том, ушедшем мире, где можно было зайти на огонёк, не опасаясь подвоха, и переживать о пыли по углам.

Говорун медленно осматривал помещение, не убирая прицел с взволнованной хозяйки, а Лёха держал на мышке тощего. Из глубины разом встали несколько детских фигур, смотрящих настороженно и без заискивания. Видок у них был такой, словно они не ели много дней подряд и вряд ли мылись за последние месяцы.

– А у вас есть что-нибудь съестное? Что угодно. Пожалуйста, – женщина поджала губы, опасаясь мгновенного отказа, но Говорун опустил пушку и сбросил с плеча рюкзак, доставая консервы.

– Нож у вас есть? – скупо уточнил ведущий, пока Лёха отступал к коридору, чудом сохранившемуся под полуразрушенным зданием. Женщина горячо благодарила, а её супруг молчал, с нескрываемым подозрением изучая ведомого.

За прибитым к балке верблюжьим одеялом нашлась крохотная каморка, получившаяся между огромной грудой бетона от провалившегося с нескольких этажей потолка и оставшейся невредимой несущей стеной. На расчищенной и относительно ровной поверхности расстелили ковёр, на котором сидела чумазая девочка лет четырёх и перебирала игрушки около керосиновой лампы, наградив беглым взглядом Лёху в полной экипировке и с оружием.

В их мире дети не тратили горючее на чепуху и шарахались от незнакомцев, используя любые лазейки, недоступные взрослым – шныряли по узким вентиляционным шахтам или ускользали по почти сорванным карнизам, а эта девчонка преспокойно устроилась на когда-то дорогом и красивом восточном ковре и играла в куклы, продолжая беззвучно мурлыкать песенку и складывать в идеально ровный круг длинноногих красоток с осиной талией и надменными нарисованными глазами.

– Ты почему тут сидишь, а не с остальными? – Лёха проверил все закутки и вернулся к малышке, бархатистыми ресницы и острыми скулами напоминающую его самую младшую сестру, исчезнувшую полгода назад при последней в их районе массовой атаке чудищ.

– Они вас боятся.

– А ты не боишься?

– Нет, – девочка оторвалась от своих кукол и лениво поправила колготки.

– А твои… подружки, они тоже такие смелые, как и ты? – Лёха ткнул дулом в крайнюю, с чуть оплавленными башмаками, и резво отдёрнул ствол, осознав, что творит.

– Им уже не надо бояться, – глубокомысленно объяснила девочка и сладко зевнула, сворачиваясь в клубок прямо на полу.

Она не выглядела настолько же худой, как остальные, но торчащие из ворота великоватого свитера ключицы вызвали в Лёхе желание укутать её потеплее и он ещё разок осмотрелся, чтобы найти плед или подходящую верхнюю одежду. Девочка следила за ним сквозь ресницы и вдруг сонно пробормотала:

– Вон там, – махнув в сторону картонной коробки из-под принтера. Оттуда торчали корешки красочных детских изданий, настоящее богатство, уцелевшее в огне, – выбери одну. С добрыми картинками. Без чудищ. Хочу посмотреть.

– Видела их? – Лёха вытянул первую попавшуюся, невинную азбуку, и подал, избегая прикасаться к её пальцам.

– Издалека. Они не такие уж и страшные.

– Это только издалека, – уверил Лёха и почему-то подумал, что было бы здорово прилечь на ковёр, чтобы вздремнуть немного. Девочка уже сопела, забавно притворяясь спящей, и уронила предложенную книгу, а Лёха поставил оружие рядом с коробкой, чтобы прикорнуть буквально минутку. Нужно только выключить свет, чтобы беречь керосин…

Гулкие шаги смутили течение совсем вялых мыслей и уютно висящее одеяло отъехало, принося в тесную каморку плечистого Говоруна, задевающего макушкой трубу бывшей теплотрассы. Он выстрелил одновременно с тем, как девочка перестала притворяться человеком и хищно выпустила из очаровательной и фальшивой оболочки, помутневшей в свете лампы, множественные тонкие щупальца, нацеленные на Лёху.

У Лёхи ужасно загудело в ушах и он часто заморгал, цепляясь за ускользающую реальность и с усилием разлепляя веки. Морок спал, когда поверх свитера проступили следы от метких попаданий, и Лёха сгруппировался, готовясь отражать нападение остальной семьи, не замедлившее себя ждать.

Чудища считали, что загнали их в ловушку, и наваливались толпой, переплетая щупальца в один общий букет, норовящий лизнуть открытую кожу, а Говорун хладнокровно снимал их одного за другим, умудряясь ещё волноваться за Лёху и кинув ему на всякий пожарный разодранный зубами комплект первой помощи, так и не тронутый бойцом.

– Да всё в порядке, в порядке, – твердил Лёха, когда они закончили с чудищами и Говорун задрал рукав, чтобы осмотреть место предполагаемого контакта. Там и правда не было ни покраснения, ни царапин, и Говорун одобрительно пригвоздил Лёху к земле своей тяжёлой лапищей:

– Ну ты молодец, Лёша! Хорошо разобрался с ними.