Капитализм и культура: философский взгляд

Идея Зомбарта о связи бухгалтерии с развитием капитализма и формированием особого типа рациональности получила свое критическое развитие в трудах исследователей, которые занимаются историей счета (accounting history). Наиболее яркие представители данного направления – это Б. Ями (B. Yamey) Я. Лемаршан (Y. Lemarchand), Б. Дж. Каррузерс (B. G. Сarruthers), В. Н. Эспеланд (W. N. Espeland) и Р. А. Брайер (R. A. Bryer). Постзомбартовские дебаты получили широкое и подробное освещение в статье Эвы Кьяпелло «Счет и рождение понятия капитализм»[48 - Chiapello E. Accounting and the birth of the notion of capitalism // Critical Perspectives on Accounting. 18 (2007). P. 264.]. Еще раз стоит подчеркнуть, что Зомбарт в своей работе «Современный капитализм» обосновывает тезис о том, что: «капитализм и система двойной записи абсолютно неразрывно связаны; они соотносятся как форма и содержание»[49 - Ibid. P. 264.]. Стоит напомнить, что Зомбарт, в принципе, связывает развитие экономики с появлением системы записи торговцами различных манипуляций с деньгами, средствами производства, вещами и т. п. Эти записи сначала носили несистемный, нерегулярный, случайный характер, но с течением времени по мере усложнения производства, системы деловых отношений, человеческого мышления эти записи стали носить четкий, упорядоченный, сбалансированный, прогностический характер, и произошло это благодаря применению системы двойной записи. Появление и укоренение бухгалтерской системы двойной записи, по мнению Зомбарта, свидетельствовало о том, что рациональный подход к ведению дел, связанный с необходимостью вычисления расходов и прибыли, постепенно стал нормой, что и положило начало формированию различных предпринимательских стратегий, имеющих цель максимизировать прибыль. Важным моментом в рассуждении Зомбарта является мысль о том, что именно использование бухучета по методу двойной записи обеспечило возможность проследить процесс формирования капитала и оборота капитала. В этом отношении бухучет по методу двойной записи явился той практикой, которая обнаружила капитал как новую единицу в культурной жизни общества. Капитализм оказался такой формой производства, в основе которой лежат бухгалтерия по методу двойной записи, регуляции кредита и дебета, воплощающие рациональную тенденцию нацеленности на прибыль и стремление к накоплению капитала.

Одним из критиков концепции взаимосвязи капитализма и бухучета является английский историк Б. Ями[50 - Yamey В. The historical significance of double-entry bookkeeping: some non-sombartian claims // Accounting Business and Financial History. 2005, 15(1). P. 77–88.]. Тезис Ями состоит в том, что точное вычисление прибыли, как основа предпринимательской деятельности, не было на практике слишком распространено среди торговцев, купцов, а впоследствии и бизнесменов, и в принципе подсчеты прибыли производились нечасто, и более того они не носили системный характер. Согласно историческим исследованиям Ями, записи о ежегодных подсчетах предпринимателей стали появляться достаточно поздно, только во второй половине XVIII в. Более того, в ходе исследований сохранившихся учетных записей видно, что учет расходов и доходов на самом деле не носил прогностический характер и никак не влиял на дальнейшее принятие бизнес решений. Аргумент Ями состоит в том, что система бухучета методом двойной записи может быть интерпретирована скорее как ориентированная на прошлое и его анализ, чем реально имеющая влияние на принятие стратегических бизнес-решений. Критический момент в отношении Зомбарта заключается в том, что Ями не принимает тезис о том, что бухгалтерия по методу двойной записи и система счета в целом являются источником деловой / предпринимательской рациональности.

Следующий критик Зомбарта и участник постзомбартовских дебатов – это Я. Лемаршан[51 - Lemarchand Y. Double-entry versus charge and discharge accounting in eighteenth-century France // Accounting Business and Financial History. 1994, 4(1). P. 119–45.]. Его аргумент состоит в том, что до XIX в. на предприятиях использовались одновременно две системы счета: бухучет методом двойной записи, унаследованный из практики отчетности торговцев, и финансовая система, произошедшая из практики отчетности землевладельцев. Впоследствии, как отмечает Лемархард, эти две системы были объединены в одну общую систему двойной бухгалтерии, и произошло это не ранее чем в XIX в. По мнению Лемаршана, такая новая гибридная система бухгалтерии включает в себя более сложной набор методов счета, чем ее первоначальный вариант. Аргумент Лемархарда против Зомбарта состоит в том, что предприниматели использовали различные системы счета, учета расходов, прибыли, включая инвентаризацию, а не только систему двойной бухгалтерии.

Другие участники постзомбартовских дебатов Б. Дж. Каррузерс и В. Н. Эспеланд[52 - Carruthers B. G., Espeland W. N. Accounting for rationality: double-entry bookkeeping and the rhetoric of economic rationality // American Journal of Sociology. 1991, 97 (1). P. 31–69.] выдвигают довольно интересную мысль о взаимосвязи счета с зарождением капитализма. По их мнению, Зомбрат и даже его оппоненты подходят к вопросу капиталистической рациональности с достаточно технических позиций, предполагая, что практика счета помогает принятию рационального решения. Тезис мыслителей состоит в том, что связь практики счета и понятий капитализм и рациональность может быть рассмотрена через риторические границы и процедуры обоснования справедливости (justification). Подсчет вносит легитимность в те практики (торговля, ростовщичество, финансовые сделки), которые изначально осуждались законом или считались не до конца законными. Каррузерс и Эспеланд выдвигают следующее суждение: система бухучета методом двойной записи имеет отношение к практическому изменению порядка законности. Их идея состоит в том, что в отличие от докапиталистического периода, когда коммерческая деятельность не была напрямую связана с необходимостью точного подсчета прибыли, в период с XV–XVI вв. торговцы, купцы и предприниматели начали использовать счет в качестве обоснования справедливости проводимых ими сделок, тем самым они учреждали новый порядок законности. Это означает, что в основе практики счета лежит не только рациональность, но и справедливость, и именно справедливость явилась тем моральным аргументом, который учреждал новый порядок ведения дел через обоснование необходимости и важности счета. Логика баланса между дебетом и кредитом («аристотелевская справедливость») легла в основу обеспечения законности / справедливости деловых отношений. Авторы отмечают, что в учетных книгах засвидетельствованы обращения и благодарности к Богу как гаранту справедливости сделок, а со временем наблюдается тенденция обращения к моделям обоснования справедливости, которые строятся на риторике бухгалтерского учета, подкрепленного принципом рациональности. Тезис Каррузерса и Эспеланда представляется интересным в силу того, что на базе него можно вынести заключение о том, что капитализм в основе своей содержит не просто принцип калькуляции и рациональности, но и является риторической фигурой, легитимирующей новый порядок законности через обращение к принципу справедливости. Капитализм и капиталистическая рациональность формируются не из практики счета денег или записи оборота капитала, а из речевых практик обоснования справедливости сделок (justification), что, собственно, и позволяет мыслить капитализм как дискурс, а не просто как экономический феномен.

Идея Брайера, как одного из участников постзомбартовских дебатов, представляется также достойной внимания. Брайер отталкивается в своих рассуждениях от того, что в связке «бухгалтерия по методу двойной записи – капиталистическая рациональность» необходимо обратить внимание не на запись (по двойному принципу или какому-либо иному), а на саму практику счета, которая послужила источником возникновения записей как свидетельства зарождения капитализма и рациональности. Так, по мнению мыслителя, сама техника счета воплощает в себе определенный тип мышления и дух эпохи. В этом отношении Брайер видит свою задачу в том, чтобы обосновать связь между идеями Маркса и концепциями Зомбарта и Вебера. Брайер придерживает мнения о том, что невозможно отделить историю развития капитализма от истории развития бухгалтерского учета, и что, собственно, историческая концепция Маркса, описывающая переход от феодализма к капитализму, также работает в рамках данной взаимосвязи. При этом необходимой целью исследований в данной области Брайер видит не просто установление связи бухучета с возникновением капитализма, но и рассмотрение различных методологий бухгалтерского счета в ходе развития истории, как ключевых для формирования различных стадий развития капитализма и соответствующих им типов рациональности.

Эва Кьяпелло, участница постзомбартовских дебатов, отмечает, что представленные исследователи в своей полемике с Зомбартом не пытаются определить, что такое капитализм, и более того, осмысляют бухгалтерию по методу двойной записи вне соотношения с капитализмом в качестве понятия. По мнению Кьяпелло, понятие «капитализм» получает развитие в социальных науках в ходе попыток осмысления экономических, культурных и исторических изменений, происходящих в обществе, в силу чего неверно видеть истоки происхождения понятия в коммерции, бизнесе или в истории развития счета. Свое исследование Кьяпелло начинает с воспроизведения тех фактов в становлении «капитализма» в качестве понятия, которые уже были нами освещены в первом параграфе. Она также отмечает роль Шеффле, Зомбарата и Вебера в популяризации термина, отмечая, что Маркс его не употреблял. Кьяпелло разделяет тезис о том, что именно бухгалтерия по методу двойной записи и ее принципы легли в основу формирования Зомбартом понятия «капитализм». В связи с этим Кьяпелло считает необходимым начать исследование с постановки следующего вопроса: что сам Зомбарт вкладывает в понятие «капитализм»? Как полагает Кьяпелло, Зомбарт заимствует понятие капитализм из учения Маркса. В своем труде «Современный капитализм» Зомбарт признает, что именно Маркс был тем, кто «фактически открыл понятие капитализм» (перевод мой. – Н. Е.)[53 - Chiapello E. Accounting and the birth of the notion of capitalism // Critical Perspectives on Accounting. 18 (2007). P. 277.]. Первое определение капитализма, которое Зомбарт дает в своей работе, по мнению Кьяпелло, свидетельствует о хорошем знакомстве автора с «Капиталом» Маркса: «Капитализм означает такую экономическую систему, которая в значительной степени характеризуется господством “капитала”» (перевод мой. – Н. Е.)[54 - Ibid. P. 277.]. По мнению Кьяпелло, дать такое краткое и емкое определение капитализма без пояснения самого термина «капитал» может только мыслитель, хорошо знакомый и придерживающийся концепции Маркса. Кьяпелло считает, что для того, чтобы понять, как и почему Зомбарт стал использовать понятие капитализм, необходимо обозначить, что он вкладывал в понятие «экономическая система», раз он определял капитализм как одну из экономических систем. Кьяпелло отмечает, что Зомбарт определяет экономическую систему как способ обеспечения материальных благ, в которую с необходимостью включены три компонента: дух, форма организации труда и техника. Так, некоторые специалисты[55 - Stehr N., Grundmann R. Introduction // Economic life in the modernage / ed. N. Sterh, R. Grundmann, W. Sombert. New Brunswick; London: Transaction Publishers, 2001. P. ix – xii.] в данной области отмечают, что цель исследований Зомбарта состояла в том, чтобы завершить марксистскую перспективу рассмотрения капитализма, дополнив ее обоснованием психологической и социокультурной составляющей в происхождении и развитии капитализма. Кьяпелло, придерживаясь такой же точки зрения, выдвигает тезис о том, что введение в поле гуманитарных наук Зомбартом понятия «капитализм» является завершением той работы, которую не осуществил когда-то Маркс, и что понятие «капитализм» в основе своей содержит понятие «капитал» и весь тот смысл, который в него вкладывал Маркс. Кьяпелло, как теоретик в области истории понятий, считает, что, для того чтобы разобраться в значении понятия «капитализм», необходимо обозначить ту практику, которая лежала в основе его формирования. А так как исследовательница придерживается мнения о том, что смыслообразующим понятием в данном случае является «капитал», то, следовательно, необходимо обратиться к учению Маркса, чтобы узнать, какая практика послужила причиной создания понятия «капитал», – она и станет формообразующей для понятия «капитализм». Кьяпелло, основываясь на материалах I и II тома «Капитала», производит реконструкцию тезиса Маркса о том, как через форму товарного обращения деньги превращаются в капитал. Далее, вслед за мыслью Маркса, она переходит к анализу стоимости в качестве отдельно действующего субъекта и в связи с этим обращается к разработке понятия прибавочной стоимости. По мнению Кьяпелло, когда Маркс переходит к формированию понятия прибавочной стоимости как определяющей сущность того, что представляет собой капитал, становится очевидно, «что капитал, который он (Маркс. – Н. Е.) определяет <…> как постоянно движущийся и меняющий свою форму, и потому сложный для описания – становится видимым в счете (перевод мой. – Н. Е.)»[56 - Chiapello E. Accounting and the birth of the notion of capitalism // Critical Perspectives on Accounting. 18 (2007). P. 283.]. На этот момент в рассуждениях Кьяпелло необходимо обратить особое внимание, так как автор, по сути дела, утверждает, что сущность капитала, заключенная в законе прибавочной стоимости, оказывается нам явлена в счете. Кьяпелло полагает что, Маркс вывел закон прибавочной стоимости именно в ходе работы с эмпирическим материалом, связанным с ведением производства. Благодаря тому, что Энгельс был начальником и работником промышленного предприятия, Маркс имел доступ к финансовым бумагам, отчетам и прочей бухгалтерии, сопровождающей процесс производства, из анализа которых и было сформировано понятие «капитал» и закон прибавочной стоимости. Так, по мнению Кьяпелло, теоретическое осмысление практики счета на предприятии, предпринятое Марксом, и легло в основу понятия «капитал», а, следовательно, и «капитализм».

Таким образом, Кьяпелло обосновывает положение о том, что понятие «капитализм», введенное в научный оборот Зомбартом, является словоформой понятия «капитал», разработанного в учении Маркса. Что касается понятия «дух», то Кьяпелло определяет его как «идеологию, оправдывающую вовлеченность в капитализм»[57 - Болтански Л., Кьяпелло Э. Новый дух капитализма. М.: НЛО, 2011. С. 42.]. Исходя из данных рассуждений, становится очевидным, что понятие «капитализм» складывается из понятия «капитал» и понятия «дух», это означает, что именно «дух» формирует «капитализм» как позитивный феномен, как такую систему, в которую каждый человек должен включиться. И, действительно, если Зомбарт через героизацию фигуры буржуа-предпринимателя совершает первый шаг на пути легитимации капитализма как системы, воплощающей буржуазные ценности, то Вебер, как полагает Кьяпелло, закрепляет эту тенденцию, отстаивая идею о том, что «возникновение капитализма предполагало учреждение нового морального отношения к труду. Труд – это призвание, ему должно отдаваться со всей строгостью и последовательностью, независимо от интереса и трудовой деятельности»[58 - Болтански Л., Кьяпелло Э. Новый дух капитализма. М.: НЛО, 2011. С. 43.]. Так как труд стал призванием человека, которое необходимо осуществить в ходе земной жизни, то это способствовало преодолению отвлеченности человека от своего дела, что нашло поддержку и развитие в капиталистических формах организации труда. Религиозное понимание труда явилось психологической мотивацией для того, чтобы человек совершенствовал свой труд и добивался успеха. Подобная новая установка оказалась возможна в силу того, что предприниматели воплотили психологическую мотивацию к труду в «рационализации своего дела, которая была неразрывно связана с достижением максимальной прибыли <…>»[59 - Там же. С. 43.]. Рабочие же реализовали данную установку в необходимости усердного труда в любых условиях и при любых денежных вознаграждениях. И здесь важным моментом для нас является не столько влияние протестантизма на развитие экономической жизни общества (критиками этой точки зрения были Р. Бендикс, Р. Арон, Д. Маршалл), а сколько идея о том, что «людям нужны прочные моральные основания, чтобы принять сторону капитализма»[60 - Там же. С. 44.]. Идеологизация понятия «капитализм» связана с тем, что людям были предоставлены оправдания для включения в капитализм: «оправдание» имеет двоякий смысл «и как нечто индивидуальное (когда человек обретает мотивы вступления в капиталистическое предприятие), и как нечто универсальное (включенность в капиталистическое предприятие служит общим благом)»[61 - Там же. С. 45.]. Получается, что идеологизация понятия «капитализм» сделала свое дело, «раз капитализм не просто выжил, – вопреки всем прогнозам, в которых предсказывался его крах, – но и постоянно расширяет сферу своего господства, значит, ему удалось опереться на определенные представления – которые могли направлять человеческую деятельность – и разделяемые многими оправдания, в которых он представал как приемлемый или даже желанный тип общественного устройства, более того, как единственно возможный или наилучший изо всех строй»[62 - Болтански Л., Кьяпелло Э. Новый дух капитализма. М.: НЛО, 2011. С. 45.]. Так, идеологизация понятия «капитализм», связанная с моральной риторикой, возникает из необходимости разрешить противоречие, с которым сталкивался человек, вступавший на территорию капитализма: с одной стороны, у него появляется возможность реализовать страсть к наживе и обогащению, а с другой, остается необходимость осмысления своих действий с точки зрения всеобщих принципов. Моральным обоснованием страсти к накоплению в условиях капитализма служат два ключевых понятия – это справедливость и свобода. Капитализм справедлив, так как открывает возможность достижения общего блага через процесс самореализации в труде и конкуренцию. Капитализм воплощает в себе принцип свободы так, как предоставляет равные возможности для каждого с целью достижения успеха и благосостояния. Необходимо отметить, что и понятие «рациональность» благодаря моральной риторике обоснования справедливости капитализма становится новой категорией морали. Так, калькулятивная / капиталистическая рациональность оказывается тем моральным принципом, который позволяет ограничить страсть к наживе.

Анализ постзомбартовских дебатов предоставил возможность поставить под вопрос однозначность связи между бухучетом по методу двойной записи, капитализмом и рациональностью. Стало очевидно, что бухучет и калькулятивная рациональность не относятся к друг другу как причина и следствие, и что у возникновения и укоренения практики счета могли быть моральные основания. Идеологизация понятия «капитализм» связана с тем, что в содержание понятия был привнесен моральный принцип справедливости, который выполнял риторическую функцию обоснования возможности включения человека в капиталистическую систему отношений. Так, счет и его необходимость при заключении сделок в определенный момент стал воплощать собой принцип справедливости, а калькулятивная рациональность явилась моральным аргументом, ограничивающим свойственную человеку страсть к наживе и обогащению. В этом отношении «научная история» понятия «капитализм» воплощает собой разработку моральных аргументов, которые должны были служить легитимации деловых и предпринимательских практик в повседневной жизни общества. При этом бухучет по методу двойной записи становится «золотым правилом морали», выраженным в числовом эквиваленте. В этом отношении бухучет действительно связан с формированием капиталистической рациональности и капитализмом, но не как чистая калькуляция, воплощающая точность и порядок, а как наглядная демонстрация справедливости капиталистической системы в целом. И именно ускользающая природа прибавочной стоимости, которая не поддается никаким подсчетам, оказалась скрыта за «ширмой» бухучета по методу двойной записи. Очевидно, что принцип справедливости, который тесно связывается с капитализмом, необходим, для того чтобы скрыть истинную сущность капитализма, оставить в тени ту его сторону, которая не имеет ничего общего ни с моралью, ни со свободой, ни со справедливостью. Рациональность и счет, приписываемые капитализму, позволяют обнаружить его иррациональную сторону, и даже, отнести капитализм к разряду религий: «дух капитализма и представляет собой эту совокупность связанных с капиталистическим строем верований, которые способствуют оправданию этого строя и поддерживают – через их легитимацию – соответствующие ему способы действия и позиции»[63 - Болтански Л., Кьяпелло Э. Новый дух капитализма. М.: НЛО, 2011. С. 46.].

Относительно понятия «дух», который привносит идеологическое содержание в понятие «капитализм», необходимо отметить, что «дух» содержит в себе несколько характеристик, которые выступают на первый план в зависимости от изменения капиталистических практик. В зависимости от того, какая из характеристик духа выступает на первый план различают как минимум три «духа» капитализма[64 - Там же. С. 60.]. Нами уже было отмечено, что ключевые понятия эпохи отражают в себе практические изменения жизни общества. Так, «первый» дух капитализма был связан с легитимацией деловых и предпринимательских практик в повседневные контексты и воплощал в себе обоснование справедливости для включения людей в капиталистическую систему отношений. «Первый» дух капитализма возник из риторических практик, обосновывающих моральность коммерческих сделок, и нашел воплощение в бухгалтерии по методу двойной записи, которая легла в основу капиталистической рациональности, пришедшей на смену страсти к наживе и накопительству. «Второй» дух капитализма наиболее ярко проявляется в ситуации формирования массового производства и массового потребления (1930–1960-е годы XX в.), когда акцент смещается с фигуры предпринимателя на роль предприятия и того места, которое в нем занимает человек / служащий / рабочий. Предприятие оказывается гарантом безопасности и стабильности жизни рабочего и директора (управленца) производства. Обоснование справедливости капитализма начинает носить все более ярко выраженный социальный характер, капитализм оказывается воплощением морального идеала гражданственности. В рамках капиталистического предприятия осуществляется институциональная солидарность, социализация производства, распределения и потребления, и это означает, что сама структура капиталистического предприятия становится направленной на установление социальной справедливости. Примером подобной компании можно считать IBM, где каждый служащий чувствовал себя в безопасности, имел перспективы карьерного роста, стабильный социальный пакет и т. п. Так, именно риторические практики обоснования социальной справедливости капитализма дали возможность «второму» духу капитализма явится мощной мобилизующей силой для включения людей в новые условия развития капитализма. На сегодняшний день, когда капиталистическая система напрямую не связана с деятельностью предприятий, когда производство отходит на второй план по сравнению с развитием финансового сектора экономики, а капитализм становится глобализированным и интернациональным, появляется возможность говорить о «новом» / «третьем» духе капитализма. «Новый» дух капитализма находит моральное обоснование в свободе, которая на практике выражается в ненормированном рабочем дне, в возможности удаленного труда, реализации креативного потенциала, в отсутствии иерархий. Новый этап развития капитализма отличается преобладанием сетевого и проектного способов организации трудовой деятельности, основанных на коммуникации и тесном личном сотрудничестве. Так, возможность делать что-то новое вместе, на волне энтузиазма, без какого-либо регламента, будучи друзьями и идейными соратниками, через свободную циркуляцию идей, чувств и смыслов – вот что предлагает капитализм сегодня. Дружественный капитализм (friendly capitalism), предъявляющий себя в качестве проекта, к которому каждый может быть причастен. Современный капитализм эффективно реализует себя через интернет-коммуникацию, социальные сети, виртуальное общение – умение говорить, писать, думать, придумывать является новым источником извлечения капитала. Так называемая «sharing economy» строится на необходимости обмена информацией, распространения знаний, производства инноваций и т. п. При этом капитализм совершает мощную экспансию на территорию жизни, в силу отсутствия нормированного рабочего дня (freelance), человек работает постоянно, и днем и ночью, и дома, и в публичных местах. Современный капитализм – это капитализм без классовой борьбы[65 - Жижек С. Что такое китаизация? 2015 // URL: http://theoryandpractice.ru/ posts/10779-sinicisation (дата обращения 14.10.2015).], так как категория «класс» перестает существовать. Капитализм формирует новые культурные конгломераты, субкультурные общности, которые воплощают капиталистический стиль жизни, такие как хипстерство (от англ. «to be hip» быть в «теме»), яккиизм[66 - Infante D. The hipsters is dead, and you might not like who comes next. 2015 // URL: http://mashable.com/2015/06/09/post-hipster-yuccie/ (дата обращения 14.10.2015).] (от. англ. yuccies, young urban creatives), гикизм (от англ. geek, люди, одержимые технологическим «духом»), прекаризм (от англ. precarious, хрупкий, нестабильный) и т. п. В этом отношении можно с известной степенью определенности сказать, что «третий» дух капитализма – это дух высоких технологий, сверхскоростей, фрагментации пространства и времени, инноваций, симуляций и в целом виртуализации и финансиализации[67 - Oчиц Ч., Буквич Р. Финансиализация и современные экономические кризисы // Вестник НГИЭИ. 2013. № 3 (22). С. 3–17.] экономической и культурной жизни общества. В данном случае мы видим, что «новый» дух капитализма – это привнесение неолиберальной идеологии в структуру и содержание понятия «капитализм». Такие категории, как «сеть», «проект», «маркетинг», «мобильность», «коммуникация», «знания» и т. п., определяют понятие «капитализм» сегодня. Моральным оправданием капитализма, гарантирующим включенность в него людей, является возможность одновременно предоставить человеку свободу и занятость. Так, поколение «бунтующих 60-х», требовавшее свободы и самореализации, обрело и то и другое в новом типе капитализма, что послужило моральным основанием, для того чтобы включиться и развиваться внутри этой системы. «Новый» дух капитализма обладает достаточно мощным мобилизующим потенциалом именно потому, что действует ненавязчиво, создавая иллюзию свободного выбора и самостоятельного решения каждого быть к нему причастным.

Очевидно, что практические условия, которые способствовали зарождению и распространению понятия «капитализм» с течением времени претерпели значительные изменения, и если понятие в своем содержании и форме «ухватывает», «фиксирует» изменение практических условий человеческой жизни, то почему мы продолжаем использовать понятие «капитализм» для описания сегодняшней системы культурных и экономических отношений? Новые практики являются условием формирования нового понятия, которое адекватным образом может охватить всю суть происходящих сегодня изменений в культурном и общественном устройстве. Итак мы предприняли путешествие в прошлое из «момента здесь-и-сейчас», чтобы прийти к выводу, что то, что мы по привычке сегодня называем «капитализмом», имело свою культурную и политическую историю, и что реконструкция пути становления «капитализма» в качестве понятия дает нам понимание об одной простой вещи: капитализм либо ругали, либо хвалили, но никто так и не смог нам сказать, что такое капитализм. Для социалистов, очевидно, что «капитализм» как был, так и остается воплощением зла, для либералов и неолибералов капитализм есть благо. И все же так и остается вопрос, связанный с возможностью говорить сегодня о капитализме напрямую, а не с оглядкой на ту бинарность в его понимании и видении, которая обусловлена критической и либеральной / нео-либеральной трактовкой. Нам представляется, что такая возможность есть, и этот текст представляет собой попытку формулировки «прямого высказывания» о капитализме.

Глава II

Концепция капиталистической иррациональности в философии культуры

§ 1. Калькуляция и иррациональность как основы идеологии капитализма

Концепция капиталистической «рациональности», разработанная и обоснованная в трудах Вернера Зомбарта и Макса Вебера, нашла развитие через проблематизацию концепта иррациональности в учении Георга (Дьёрдя) Лукача и теоретиков Франкфуртской Школы. Данные мыслители развивают направление неомарксизма («западного марксизма»), который представляет критическую (в противовес вульгарной, ортодоксальной трактовке) разработку идей К. Маркса и Ф. Энгельса, где определяющая роль экономического детерминизма в отношении сознания пересматривается с точки зрения взаимной детерминации бытия и познающего сознания. Неомарксизм как критическое направление в отношении догматически-позитивистской трактовки истории, представленной в работах К. Каутского и Б. Бауэра, получает свое развитие начиная с 1923 г. с выходом работ Д. Лукача «История и классовое сознание» и К. Корша «Марксизм и философия». Главный тезис, который представляется важным в теории Лукача, состоит в том, что совершение социальной, философской, политической революции невозможно без предварительного изменения способа мышления, а именно: формирования особенного типа сознания, способного противостоять и разрушить капитализм как господствующую систему отношений. Разработка теории овеществления сознания, предложенная Лукачем, является основой для формирования концепции капиталистической иррациональности, так как позволяет разоблачить фетишистскую природу капиталистической «реальности». На наш взгляд, Лукач разрабатывает концепцию особенного субъекта культуры, а именно пролетариата, как пребывающего в разрыве между капиталистической «рациональностью» и иррациональностью и в силу этого имеющего доступ к подлинной реальности, что является предпосылкой для возможности осуществления сознательного и практического действия по подрыву капитализма как системы мнимой фактичности.

Когда мы говорим об особенном типе капиталистической рациональности, важно помнить о его отличии от других типов философского рационализма. Так, Лукач отмечает, что «“рационализм”, т. е. взаимосвязанная формальная система, которая направлена на постижимую рассудком, созданную им и потому ему подчиненную, предсказуемую и калькулируемую сторону явлений, существовал в самые разные эпохи в самых разных формах». <…> Новизна современного рационализма между тем состоит в том, что он <…> выступает с притязанием на открытие принципа взаимосвязи всех феноменов, с которыми сталкивается человек в природе и обществе. Напротив, все предшествовавшие рационализмы всегда были лишь частичными системами»[68 - Лукач Д. Овеществление и сознание пролетариата. М.: Левая карта, 2003. С. 206–207.]. Так, определяющей характеристикой капиталистической «рациональности» является ее тотальный характер, что и позволяет капитализму беспрепятственно совершать экспансию в культурную, антропологическую и повседневную сферы жизни общества. Основа теории капиталистической «рациональности» выводится Лукачем из анализа теории меновой стоимости Маркса, когда происходит переход от потребительной стоимости продукта труда к меновой стоимости товара. Данная трансформация является одной из основополагающих характеристик в развитии капитализма. Так, на смену ремеслу и мануфактуре приходит машинная индустрия, которая знаменует собой уход на второй план качественных, индивидуальных характеристик рабочего при выдвижении на первый план абстрактного, количественного / калькулятивного результата труда. Лукач определяет этот процесс как реализацию тенденции все более усугубляющейся рационализации труда. Как отмечает мыслитель, «вместе с современным “психологическим” расчленением трудового процесса (система Тейлора) эта рациональная механизация проникает даже в “душу” рабочего: сами его психологические свойства отделяются от его цельной личности, объективируются по отношению к нему, чтобы их можно было ввести в рациональные специальные системы и подвергнуть калькуляции»[69 - Лукач Д. Овеществление и сознание пролетариата. М.: Левая карта, 2003. С. 184.]