Саркастичный шафран

Милая, ты – мой свет,
который не может решить, волна он или частица.

Жалуешься, что на всё не хватает сил,
а ты используй свою массу в квадрате…
Нет, ни на что не намекаю. Если бы не любил,
мой вектор критики был бы обратен!

Ты предлагаешь заняться вместе…
движением к целям и другим шаманством,
но ведь ты вроде стоишь на месте.
Или, как ты говоришь, пространстве.

Не знаю, выгорит ли что-нибудь у тебя,
буду ли я твоим поклонником или спасителем.
Ты считаешь, я не поддерживаю, но я любя.
Как говорится, всё относительно.

Радио «Эрмитаж»

Ночной Питер, радио «Эрмитаж».

Сильная и независимая, как бегинаж,
еду в такси после оперы об Атилле
и думаю, как бездарно его замочили…
Хотя могли бы покончить ещё в первом акте,
если бы не дурной характер
обоих героев.

И в жизни бывает такое,
что в диалоге двое
просто поют синхронно каждый свою партию.
Потом он хлопает дверью, она едет к матери
чёртовой.

В общем, разводятся как мосты.

Хорошо, что это не так для нас, и пустым
не будет наш дом, когда я доеду до места
и поверну ключи в двери.

Ведь я независимая, но верная, как невеста.
а ты умён, потому что мне готов верить,
не то что Пушкин, не то что этот дебил Форесто.

Ведь в жизни можно без драмы, без сцен, без актов,
ну, может быть, кроме тех, которые на закатах.

Вот же придумается какая блажь
по дороге с оперы, слушая «Эрмитаж».

Солнечные очки

Я чихаю, когда об глаза спотыкается солнце.
Но всё реже: когда очки не совсем черны.
Я хотела бы больше генетики от японцев
или любой другой нормальной страны.

Вот и хожу, смотря через тёмные стекла,
Между прочим, вполне себе инстаграмный[1 - Здесь и далее в тексте упоминаются Instagram/Инстаграм, социальная сеть, принадлежащая Meta Platforms Inc., которая в 2022 г. в России признана экстремистской и внесена в перечень организаций, причастных к терроризму и экстремизму. Данное уведомление относится ко всем упоминаниям продуктов компании Meta Platforms Inc.] фильтр.
Моя жизнь всё больше похожа на фотостоки,
а моя диета – латте за литром литр.

И не только очки, я и вся принялась одеваться
в сине-чёрные шмотки, которые, впрочем, идут.
Я без года в тридцать веду себя как в пятнадцать,
что нетрудно принять за постподростковый бунт.

Говорят, в моём возрасте больше не ходят в мятом.
И вообще имеют две степени и детей.
А я езжу в круиз не с бухлом, а с лакрицей с мятой,
Переваривая мысли в заметки для соцсетей.
Я могу петь на улице – правда, не слишком громко,
и сморкаться от острого – робко пряча платок.
И меня ещё прёт от плохого русского рока,
и что многих пугает, мне-то в сущности ОК.

Меня только пугает стать надувной бабищей,
Ворчащей в автобусе, что не хватает мест.
Но и сверхидеальность тоже кажется лишней:
вот уж если не мне, то читателю надоест.

Я иду, когда вижу себя уж совсем потёртой,
на китайскую пытку музыкой парикмахерш.
А моя ошибка, что в мыслях я слала к чёрту,
когда можно было и вслух отправить на хер.

Осень

Образцовая осень за двадцать девять лет,
как обычно в стихах, такая как надо.
Жёлтая, как мой любимый омлет,
красная, как моя помада.

Можно смотреть, как на огонь, сутками,
гроздья рябины как раз созрели.
Слушать, как ссорятся чайки с утками —
мы даём им хлеба, они нам зрелищ.

Кленовые листья особенно удались,