Победа в лабораторных условиях

– Всё в порядке.

***

Крепко держась за руку нового знакомого, Марика шла по грязной тёмной улице Нижнего Шеана, морщила нос от странных резких запахов и крутила головой по сторонам.

– Крыса! – вдруг взвизгнула Марика.

Генрих обернулся, посмотрел на огромную жирную крысу, усевшуюся под фонарём, и пояснил:

– Их тут много. Боишься?

Марика прикусила губу. Признаться, что и правда побаивается, было стыдно, и она покачала головой.

Генрих махнул рукой:

– Иди с другой стороны от меня на всякий случай.

Нижний Шеан выглядел удивительно. В темноте, которую разгоняли только жёлтые тусклые фонари, конечно, было видно не всё. Но и так становилось ясно, что дома в городе низкие, этажа на три, иногда на пять, все серые или кирпичные. Улицы были грязными, их словно нарочно засыпали сухой пылью. Кое-где встречались нечистоты и кучи мусора.

Немного пройдя, они вывернули на площадь, и Генрих сказал:

– Наша ратуша. Тут сидит…

– Мэр, я знаю! – подхватила Марика.

Площадь была крошечная, с малый бальный зал. Ратуша возвышалась над домами за счёт шпиля. Казалось, что ребёнок решил из грубого кирпича сложить замок времён королей Эйрихов.

Перед ратушей стоял фонтан, из которого били бесцветные струи воды.

Марика первой подошла к фонтану, а Генрих присел на бортик чаши, опустил руку в грязную воду и поболтал пальцами.

– Тёплая, – сказал он. – Нагрелась за день. У нас тут жара.

Марика коснулась воды, преодолевая брезгливость, и с удивлением поняла – действительно, тёплая.

– Почему те мальчишки хотели тебя побить? – спросила она.

Генрих пожал плечами:

– Мы учимся вместе. Не очень любим друг друга. Я был один, их много… Знаешь, – он улыбнулся, – не бери это в голову. Достаточно, что ты меня спасла. Я бы хотел тебя как-то отблагодарить, но в этой дыре даже показывать нечего. Ничего у нас нет красивого, что сравнилось бы с твоим городом.

Марика хотела было ответить: «Как будто ты знаешь, как выглядит мой город», – но поняла, что это грубо, и помолчала. А Генрих вдруг улыбнулся, сунул руку в карман штанов, пошарил и смущённо попросил:

– Подожди-ка, сейчас.

Он отвернулся, и пару минут Марика разглядывала его тощую спину в серой рубашке с заплатками. Когда он обернулся, у него в руках был небольшой, с ладонь высотой деревянный человечек. Одну руку он поднял, другую опустил, как будто собрался танцевать. Только Марика хотела спросить, что это такое, как Генрих что-то повернул на спине человечка, и тот сменил руки, подражая балетному па. И ногами зашевелил. И ещё, и быстрее – как будто плясал.

Марика сначала тихонько хихикнула, а потом засмеялась во весь голос, такой человечек оказался смешной.

– Как он это делает без магии?

– Простая механика, – пояснил Генрих. – Видишь, здесь ручка?

Он повернул человечка, и на спине у него и правда обнаружилась деревянная ручка.

– Я делал для соседских детей, они мелкие ещё, и…

– Он замечательный! – искренне сказала Марика.

Генрих протянул ей человека:

– Бери. Тебе.

– Мне неловко, это же…

– Им я ещё сделаю. Это легко. И деревянных обрезков, щепок и досочек у меня куча. Бери. Это чудо, что он вообще не сломался в драке.

Марика взяла игрушку, и на лице Генриха появилась широкая счастливая улыбка.

– Спасибо!

Генрих пожал плечами. Резче запахло озоном, и Марика поняла – это поисковые чары. Она встала с бортика, протянула руку Генриху и произнесла:

– Меня скоро заберут. Я рада знакомству с тобой, Генрих.

Мальчик вскочил на ноги, сжал её ладонь и спросил:

– Я тебя ещё увижу?

Она знала, что нет. Но он смотрел с такой надеждой, так внимательно, что она ответила:

– Если получится.

Она разжала пальцы, повернулась и пошла навстречу магии. Открылся портал, и Марика, не оглядываясь, шагнула внутрь, чтобы оказаться в кабинете отца. Кажется, её ждал суровый разнос, но она не жалела о своём поступке. В конце концов, она этим вечером спасла хорошего мальчика по имени Генрих.

Глава третья, в которой Генрих встречает удивительного человека

На утреннем построении Рик был в центре внимания – по двадцатому разу он рассказывал, как попал под действие чар самой-настоящей-всамделишной ведьмы. От восторга он даже забыл о Генрихе – во всяком случае, увидев его, просто показал кулак и отвернулся, снова пересказывая всем желающим свою историю.

Народ слушал, открыв рот, – и про запах грозы, и про холод, и про то, как потом болело всё тело. Шепотки: «отпад», «вот так повезло» и прочее – летали по школьному двору.

Генрих молчал. Он не желал ни с кем делиться воспоминаниями о встрече с чудом по имени Марика.

Он думал о девочке весь вечер и всю ночь, даже ел через силу.

Она ведьма. Это кололо болезненно, обидно. Генрих магию не любил, иногда даже ненавидел. Он не играл с остальными в великих магов и не обсуждал маршрут Жёлтого патруля. Он предпочёл бы, чтобы магии не было вовсе.

Но стоило вспомнить лицо Марики, её смешные пушистые волосы, как хотелось улыбаться.