Истории Цветочной улицы

Истории Цветочной улицы
Екатерина Ильинская

На Цветочной улице спокойно. Хотя насколько может быть спокойно на по-настоящему живой улице?И если ведьма способна сама разобраться с нахальным лесорубом, то судьбу магической академии Цветочная уже не пустит на самотек. Или вот таинственный мужчина совсем не выходит из дома. Надо улице разузнать, кто он такой, и показать себя во всей красе.Опять же внезапная помолвка видного аристократа… Любовь это или приворот? Надо помочь людям разобраться, а то вдруг сами не справятся!А если исчезнет в домах счастье – улица тоже погрузится в тоску. И только констеблю, ведьме и лорду есть до этого дело!А кроме этого, на Цветочной все спокойно!

Екатерина Ильинская

Истории Цветочной улицы

Все описанные в этой книге истории произошли в одном маленьком провинциальном городке на Цветочной улице. Улица эта, как всем известно, начинается на холмах в самом богатом районе города, растекается рыночными площадями, ныряет в ремесленные кварталы и чинно выходит на берег реки, где изрядно плутает среди рыбацких хибар. Затем, уже совсем не такая нарядно-мощёная, как в начале, задорно перепрыгивает реку в самой её узкой части по горбатому мосту, петляет по бедному району и, наконец, теряется где-то между дальним полем и лесом, вливаясь в густую сеть тропинок.

Цветочная так длинна, что можно с уверенностью сказать: четверть жителей всего города проживает именно на ней. И эта разнородность её населения не даёт завязаться многим дружеским и добрососедским связям, столь характерным для других улиц города, где все без преувеличения знают друг друга в лицо и общаются с той долей любезности, которая присуща хорошо воспитанным людям.

И как бы ни был интересен этот феномен, но всё же отвлечёмся от него, чтобы услышать истории, которые долго будоражили умы людей, и могли окончиться совсем не так счастливо, как случилось в итоге.

Ведьма

Сложно сказать, в какой момент Цветочная впервые осознала себя саму. Она, конечно, помнила, как строили дома и мостили утоптанный грунт, но вот сознание и возможность действовать пришли к ней гораздо позже. В ходе изучения людей, наполнения разными эмоциями, понимания кратковременности их жизни. С каждым событием, что привлекало внимание улицы, она понемногу обретала себя. И, возможно, первым толчком к этому стал случай с ведьмой.

Помимо простых горожан, лишенных магии, на Цветочной селились и существа, наделенные ей: ведьмы, колдуны, стихийники и представители волшебных народов. Улица никогда не вмешивалась в их дела, но любила наблюдать. Вот и на эту историю смотрела она со стороны, лишь чуть беспокоясь о том, чтобы всё закончилось благополучно.

***

Дафна возненавидела его в тот самый миг, когда увидела. Возненавидела в нём всё: смоляные волосы, широкую спину, сильные руки. Особенно сильные руки, что так легко управлялись с тяжёлым топором, словно тот совсем ничего не весил.

Топор взмывал вверх и с глухим звуком погружался в древесину. Замирал на секунду, но, ведомый стальной волей лесоруба, снова отправлялся ввысь. И снова наносил удар. Ещё и ещё. Звуки разносились по лесу и болью отзывались в хрупком девичьем теле, словно это её, а не берёзу, сейчас рубили на части. Боль шипами прорастала в сердце, сковывала движения, затмевала разум. И лишь значительным усилием Дафне удалось избавиться от наваждения и броситься на защиту дерева.

– Стой! Её нельзя рубить! – тонкие пальцы сомкнулись на ручке топора в тщетной попытке остановить расправу. Взмах лишь немного замедлился, а девушка взлетела вверх – покорная чужой силе, отчаянно цепляясь за гладкое топорище.

– Прошу прощения, мадемуазель, не стоит так делать. Вы могли пораниться, – дровосек опустил орудие убийства, и Дафна вновь обрела почву под ногами. – Нельзя лезть под топор, – он с любопытством разглядывал девушку голубыми глазами. «Как летнее небо в полдень», – мелькнула у неё случайная мысль, но тут же была отброшена прочь.

– Здесь нельзя рубить деревья!

– Но у меня есть разрешение. Вот, посмотрите, – из кармана широких брюк появилась бумага на вырубку леса. На первый взгляд с ней был полный порядок, но Дафна всё равно не верила.

– Я месяц назад обговаривала, какие участки леса и какие деревья могут пойти на сруб, и этой березы совершенно точно не было в их числе! – гнев клокотал внутри, но так и не находил выхода. Работники канцелярии остались далеко, а лесоруб не был, в общем-то, виноват в возникшей путанице.

– А теперь есть. Так что, будьте любезны, отдайте мне бумагу, и я вернусь к работе, – и большая мужская рука накрыла маленькую девичью ладошку.

На мгновение мир замер. Два сердца споткнулись о невесть откуда взявшуюся преграду и застучали в ускоренном темпе. Неведомые ощущения затопили двоих, соединив их судьбы и открыв дорогу чувствам. К сожалению, совершенно разным.

– Да чтоб у тебя в руках всё ломалось, пока железный мяч не зацветет! – проклятие само сорвалось с губ и, направляемое силой праведного гнева, осело на мозолистые мужские ладони. – А с этой бумажонкой я сама разберусь! – Дафна стремительно развернулась, лишь волосы языками пламени мелькнули перед лицом оторопевшего дровосека. Ещё секунда, и она скрылась в лесу. Исчезла, как исчезает пугливый утренний сон от первого петушиного крика.

***

Элвин полюбил её в тот самый момент, когда увидел. Или чуть позже. Трудно сказать наверняка, учитывая обстоятельства встречи. Ведь не каждый день на тебя набрасываются девушки.

Полюбил в ней всё: тёмно-рыжие пряди, зелёные глаза, стройный стан и неукротимую ярость. Особенно неукротимую ярость – словно незнакомка совершенно ничего не боялась. Ослепительной молнией промелькнула их встреча, оставив после себя только грохот сердца, гром воспоминаний и обломки топора – он почему-то приказал долго жить.

***

Ведьму на Цветочной улице знали давно, года три – не меньше. Жила она в маленьком домике на границе леса и поля, в том месте, где Цветочная, совсем уже не похожая на широкую городскую улицу, тропинкой уходила в березняк. Узкой ли, широкой ли становилась улица в той своей части, или же исчезала совсем, но в ратуше адрес ведьминого домика записали как Цветочная, 113-ф, и это делало его ещё одной местной достопримечательностью наряду с заснувшей кошкой и металлическим мячом.

Кто создал этот мяч и зачем, доподлинно неизвестно, но был он неотъемлемой частью бедного района города. В выемке на огромном камне, выкорчевать который не было совершенно никакой возможности, гордо возлежал большой мяч из металла. В ратуше шутили, что местный необразованный люд услышал легенду о короле Артуре и мече в камне, всё перепутал, переиначил и создал этот шедевр – гимн безграмотности и безвкусию. Так это или нет, никто не знал, да и не интересовался, но бедняки немного гордились памятником… и собственной ведьмой, хотя и опасались такого соседства.

Дафна решительно шла по улице. Встречные сторонились её, и даже сильные мужчины не рисковали попадаться ей на пути. Было что-то во взгляде, в напряженной линии губ и бровей, говорящее об опасности приближения.

– Опять в ратушу пошла, – прошептала Тереза и, бросив на Марику многозначительный взгляд, напомнила известную всей улице истину: – Так злобой и пышет, каждый раз как туда ходит.

И девушки продолжили снимать бельё с верёвки. Некрашеные, изрядно застираные полотна ткани были, тем не менее, отменно чистыми.

– А уж как возвращается, так хоть всей улицей в овраге хоронись, – Марика кивнула, и её светлые кудряшки запрыгали в такт. – А я хотела у неё сегодня настойку для волос забрать. Да придется повременить, а то как бы метлой не получить вместо настойки, – девушки захихикали, вспоминая разные случаи, когда люди попадали ведьме под горячую руку, – благо с ними самими никогда подобного не случалось.

Дафна быстро миновала окраины. Злость в душе нарастала, бурлила и поднималась волнами, стоило вспомнить срубленные деревья. Чувствуя это, с дороги ведьмы разбегались все встречные: люди, кошки, бродячие псы. Рыбы начали сильнее биться в садках, когда она проходила берегом реки, некоторым даже удалось выскочить.

Тем неожиданней было для Дафны оказаться в толчее – торговая площадь клокотала народом. Там и тут в этом котле вскипали страсти, поднимались и взрывались пузыри со смехом или криками.

– Да чтоб тебе всё время не везло, пока сам к констеблю каяться не придёшь! – карманник отшатнулся и быстро исчез в толпе, но проклятие уже намертво приклеилось и, судя по грохоту и ругани, начало действовать.

– Да чтоб тебя бородавками обкидало, пока не женишься по любви! – девушка не видела, кто ущипнул её, но это было и не обязательно, главное знать, за что проклинаешь.

В нос ударила вонь, а в поле зрения замаячила голова якобы свежей рыбы, которую навязчиво предлагала купить дородная торговка.

– Да чтоб тебя этот запах преследовал, пока не перестанешь обманывать покупателей! – торговка выронила рыбу, и та, теряя чешую и оставляя липкие пятна, съехала по платью Дафны, поставив крест на её попытках сохранить самообладание. Люди вокруг захохотали. – Да чтоб вам всем икалось! У этих камней разума и то больше! – Она топнула ногой, и спущенная с поводка сила стремительно заполнила площадь, растеклась по улице, легла на людей и впиталась в камни.

Толпа в страхе раздалась в стороны, и ведьма уверенно пошла дальше, благо улица там была достаточно пуста.

Ратушная площадь радовала гораздо меньшим количеством людей. Несколько парочек, одетых в светлое по случаю жары, прогуливалось у фонтана. Лоточник лениво отгонял мух от карамелек на палочках и засахаренных орешков. Даже докучливые мальчишки-газетчики попрятались от солнца или попросту сбежали на речку.

Всё вокруг дышало миром и покоем, и Дафна чувствовала себя вороной на цветочной полянке. Или разрушающим пожаром. Тёмное платье, обычное для леса или бедной окраины, тут казалось совершенно неуместным. К тому же стараниями торговки оно стало ещё и грязным. И с душком.

Предчувствия просто-таки кричали, что идти в ратушу сегодня не стоит. Но с каким-то яростным отчаянием она продолжала двигаться вперёд и подметать городскую брусчатку подолом несчастного платья.

***

Предчувствия оправдались не то чтобы полностью, а троекратно. Настолько провальных бесед у Дафны не было даже при получении патента на ведьмовство, а тогда всё сложилось очень плохо. На языке крутилось слово «фиаско». И сейчас, у себя в лесном домике, она не могла найти объяснений столь бурной своей реакции – кроме как попенять на плохой день. Или обвинить во всём лесоруба и то сильное непривычное чувство, что вызвала эта встреча…

– Да что со мной такое? Я никого не проклинала уже лет пять, а тут как будто на ухо кто-то наговаривал, – ведьма села на скрипучую ступеньку крыльца и погладила полосатого кота. – И боюсь, главный лесничий никогда не забудет мне этих чирьев. А мы ведь почти нашли с ним общий язык в прошлом месяце.

Усталость и переживания дня давали о себе знать: голова болела, руки и спина ныли, а сожаления о содеянном грызли изнутри. К тому же этот день, без сомнения, один из худших в её жизни, ещё не закончился. Пятая часть (никак не меньше) горожан ходила проклятыми, так что в скором времени стоило ожидать появления толпы недовольных. Хорошо, если без оружия. И для их успокоения нужно было много воды.

Вздохнув, Дафна встала, взяла ведро и отправилась на речку. Предстояло наполнить большую бочку.

Журчание ручья, впадающего в реку, успокаивало мысли. Хотелось лечь на траву и ощутить ту необъяснимую и всеохватывающую общность природы и человека. Погрузиться в неё, смыть чувство одиночества и страха… Но ведьма лишь вздохнула, набрала воды и повернулась в сторону дома. За кустами, подступавшими вплотную к тропинке, послышался треск и быстро стих. Дафна взглянула туда и остановилась: на земле между берёзами что-то белело. «И кто додумался бросить тряпку на муравейник! Изверги!» – мысль эта и весьма болезненные ожоги от кислоты, пропитавшей ветошь, всколыхнули успокоившееся было раздражение и придали сил. Отбросив тряпку подальше от лесных обителей, Дафна схватила ведро и решительно зашагала к дому, так и не заметив стороннего наблюдателя. Работы ещё было невпроворот.

***

Элвин долго смотрел вслед девушке, обещая себе, что расцелует каждый её пальчик, как только разберётся с проклятием. И убедит Дафну в своем праве целовать её в любое время. Укрытие за деревом было не слишком надёжным, и он покинул его, как только убедился в отсутствии людей.

Тряпка, пропитанная муравьиной кислотой, валялась под кустом, и дровосек аккуратно сложил её в кадушку к другим таким же. Руки чуть пощипывало, и он представил, каково сейчас Дафне с её тонкой и нежной кожей. Наверняка всё ужасно болит и чешется. И зачем девушка полезла в муравейник стаскивать тряпку? Ничего бы не случилось, полежи ветошь там немного.