Красная нить

– Если надо, могу за таблетками сбегать, – вклинился он в паузу.

Голос чуть-чуть сломался, ушел на фальцет, но в общем-то получилось довольно уверенно, по-мужски.

– Так не знаю же еще что, не выписали. А «парацетамол» дома есть, – буднично отказалась Докия. – Спасибо тебе! – поблагодарила у двери.

Уже почти закрыла дверь, но вспомнила, что не отдала его рюкзак:

– Лис! – протянула, улыбаясь какой-то совершенно новой обалденной улыбкой. – Так и будешь туда-сюда ходить.

– Солдат спит, служба идет, – пошутил Лис.

Докия замерла, словно еще что-то хотела. Он тоже замер. И мир, казалось, превратился в стеклянный шар, внутри которого прячутся разноцветные лучики.

– Доня, – сиреной проныла Анюта, – дует вообще-то!

– Пока, – Лис пришел в себя и, не оглядываясь, поскакал по лестницам, совершенно забыв про лифт.

После этого случая общаться с Докией стало легче. Возможно, не так, как в самом начале, иначе, но это лучше, чем ничего. Лис интересовался здоровьем ее сестренки. А когда та выздоровела, провожал их обеих домой.

– Ты Донин кавалер? – бесхитростно интересовалась Анюта.

– Я ее, – Лис ловил взгляд Докии, – друг.

– А мой? Тоже друг?

– Тоже, – соглашался он, внутренне посмеиваясь над тем, как удовлетворенно вздыхает девочка, как доверчиво прячет свою ладошку в его руку.

– У нас дома – только и разговоров о тебе! – признавалась Докия. – Аня отобрала у меня твои поделки из ракушек…

– Они еще живы? – Лис невольно перебил ее от удивления.

– Конечно, – она пожала плечами, – стоят на полке, глазеют.

У Лиса уже не глазели. Он все раздал, по родственникам и знакомым родителей. Все, кроме собачки с красной косичкой от шарфа. Правда, ее Лис убрал с глаз долой, в самый нижний ящик стола, куда с раннего детства складывал ненужную мелочевку, которая могла когда-нибудь пригодиться: фишки, куриные божки, маленькие шарики. Но не рассказывать же об этом Докии.

Лис начал потихоньку копить деньги, намереваясь сделать небольшой подарок на новый год сестрам Кисловым. Наверное, старшей – подарит шарф, с легким намеком, младшей – шоколадное яйцо с сюрпризом. Это ведь хорошо.

Но за неделю до конца четверти отец вернулся из командировки на пару дней раньше, возбужденный, непривычно громогласный, с целой сумкой деликатесов, тортом и огромным букетом.

– Чего празднуем? – поинтересовалась мама, сразу откладывая подальше то, что могло пригодиться на праздничное застолье, и на сейчас оставляя лишь скоропортящееся.

– Ну, – папа хитро прищурился, – много чего. Начинать с большего или с меньшего?

– Хорошо, что не с плохого или хорошего, – но она все равно села на стул и насторожилась.

Лис, схвативший с тарелки пару кусочков колбасы, даже перестал жевать. Предчувствие кольнуло. Сначала неявно, будто неуверенно лизнувшая в руку псина. Но потом схватилось мертвой хваткой.

– В общем, Королев подписал назначение. Я теперь исполнительный директор филиала!

– Ох ты! Здорово! – Мама даже взвизгнула. – А ты даже ни намеком, ни словечком…

– Погоди! – Папа победно улыбнулся. – И мы переезжаем!

Лис поперхнулся и закашлялся. Пережеванная колбаса полетела во все стороны. Горло полыхнуло огнем, так, что ни вздохнуть, ни выдохнуть.

Когда он, наконец, пришел в норму, родители сидели напротив друг друга и молчали. Просто молчали. С напряженными спинами и взглядами. Мама теребила салфетку. Папа застыл.

– Шутишь, да? – Лис спросил, уже понимая, что это не так.

– Не шучу.

В общем-то папа много не говорил. Рассказал в общих чертах про всякие приятности и возможности, про огромную квартиру – там… В перспективе – вообще свой дом.

– А с этой что будем делать? – почти беззвучно спросила мама.

– Продадим. Сдадим. Чего хочешь.

Он не спрашивал. Ставил перед фактом.

Лису казалось, что папу кто-то подменил. Что сейчас на кухне сидит его клон, инопланетянин из фантастического романа. И излагает невероятные вещи. С чего это они должны переезжать? Раньше папу не смущало, что мотается туда-сюда, ничего, находил время, приезжал. А у Лиса школа. Восьмой класс, в конце концов. Учителя, которые уже сложили свое мнение, иногда могут что-то спустить на вожжах, даже если Лис не дотягивает, поставить оценку авансом. Друзья. И… Он даже себе говорил это с оглядкой, тайком – Докия. Ведь он уже решил, что будет дарить ей на новый год! Деньги копил!

Нет. Никуда Лис не поедет. Родители, как хотят, конечно. Но, похоже, мама тоже не в восторге, смотрит растерянно, скрестила руки, жмется. У нее тоже работа, не у одного папы. Да, там мама не начальник, но разве в этом дело?

И бабушка здесь. Одну ее что ли оставлять?

Лис как-то совершенно забыл и про то, что вообще-то бабушка не одна, есть дядя Миша, бабушкин верный друг, есть две мамины родные сестры: тетя Вероника и тетя Алла со своими семьями. Да и вечное недовольство бабушкой, что она лезет, куда ее не просят, в стол, в шкаф, в душу…

– Ты думай, – папа поджал губы и смотрел куда-то в сторону. – Я-то все решил уже. Приступать со следующей недели, там аврал, вообще не новогодняя суета. Но мы уезжаем или вместе. Или я…, – у него чуть слышно дрогнул голос, на краткий миг выдал обертон, словно обнажая то, что спрятано внутри, – один.

– Меня не уволят без отработки, – как-то жалостливо сказала вдруг мама. – Да, и праздник же. У Лиса конец четверти.

– Понимаю, – папа кивнул.

Лис уже едва себя сдерживал. Ему хотелось кричать, как дикому зверенышу, выть. Да, что-происходит-то? Понимает он! Чего именно?

Но выдавил тихо:

– А вариант, как раньше, не рассматривается? Обязательно все рвать?

Папа посмотрел прямо в глаза сыну. Долго. Серьезно. В самую глубину души.

– Иногда надо, Лис. Я не смогу приезжать так часто, как мне бы хотелось. А когда редко – рвется само.

Мама не спорила. Она опустила глаза и вздохнула. И как-то совершенно невольно вспомнились мамины телефонные разговоры с подругами, когда она жаловалась на то, что муж то ли есть, то ли нет, и секретные звонки, когда она уходила в ванную, включала воду и говорить старалась или односложно, или шепотом. И напряженность между родителями вспомнилась, когда они будто каждый раз заново привыкали друг к другу. За своими проблемами, а потом победами Лис как-то оставлял все это на втором плане, в качестве декорация к своей жизни.

Назавтра истерику закатила бабушка. Она вдруг картинно повалилась на диван, принялась открывать и закрывать рот, как рыба на суше, хвататься за сердце. Мама накапала ей сердечного.

– Что это вообще за разговор такой? Срываться всем! У него работа! – через несколько минут она уже с ненавистью смотрела на зятя, потом перевела взгляд на дочь. – А у тебя не работа? У ребенка – не школа! Город наш не город, конечно же, провинция гнилая! И люди здесь не те! Квартира, между прочим, дедушки моего мужа! Продавать ее надумали? Ты гвоздь сюда вбил?