Наследство разрушительницы

– Это все, о чем я хотел тебя спросить, – профессор поднялся.

– Папа, а что произошло дальше? Арина об этом не говорила? Туман просто рассеялся, и все?

– Она сказала, что туман вошел в нее.

– Как «вошел в нее»? – Игорь приподнялся на локте.

– Игорь. – Профессор подоткнул со всех сторон подушку и уложил сына. – Врачи ее досконально проверили. Сделали все анализы. У нее все в порядке. А этот туман… Ты же понимаешь, что это галлюцинация, вызванная шоком? Землетрясение, падающие камни, темнота. Она одна. Хорошо, что рассудок выдержал. Она пришла в себя довольно быстро.

– Но ты же спросил у меня об этом тумане, – Игорь не сводил глаз с отца, и профессор поежился под этим взглядом. – Значит, допускал нечто подобное?

– Что значит «допускал»? – замялся профессор. – Я просто хотел выяснить. Мало ли что могло произойти там, у саркофага.

Он помедлил несколько секунд и добавил:

– Когда мы добрались до саркофага, через крышку проходила трещина. То есть его целостность была нарушена землетрясением. И чисто теоретически…

Профессор замолчал.

– Что?

– Нет, ничего. Все это ерунда и попытка оправдаться за неудачу. Саркофаг был пуст, и только это является непреодолимым фактом. А все остальное, – он помолчал и добавил: – не заслуживает внимания.

Профессор начал подниматься с кресла. Раджад поддержал его и помог встать. Игорь взглянул в лицо араба и замер. Он был готов поклясться, что Раджад понял все, о чем они говорили.

«Похоже, он говорит по-русски, – подумал Игорь. – И все, о чем мы говорили, ему чрезвычайно интересно. Почему? Зачем ему знать про этот зеленый туман?»

Игорь пожалел, что затеял этот разговор сейчас, в присутствии постороннего.

27

За те сорок минут, пока такси везло ее от элитного загородного поселка в центр города, Арина так ничего и не придумала. Денег у нее нет и взять их негде. Паспорт тоже потерян. Значит, улететь домой она не может. Ночевать негде. Положение безвыходное. А если учесть, что Миша со своими гориллами вполне может искать ее, то вообще очень опасное и непредсказуемое.

Выйдя из машины, Арина пошла к стеклянному подъезду знакомого здания. Она приняла решение. Она зайдет к Львову, но будет холодна и официальна. Пусть он только попробует потянуть к ней свои ручонки. Она не собирается просить его о работе. Она просто покажет записку Светы и попросит одолжить ей денег. Потом снимет номер в гостинице и дождется, когда в Москву вернется Игорь. Этот план ей очень понравился, и она вошла в большие стеклянные двери, точно зная, чего хочет от жизни.

На двадцать втором этаже ничего не изменилось. Та же приемная, тот же молодой человек в костюме и при галстуке, та же блондинка. Только вместо темного костюма на ней был бледно- розовый. Она записала на маленькой бумажке фамилию Арины и скрылась за дверью кабинета.

Через несколько секунд дверь кабинета распахнулась и на пороге встала бледно- розовая секретарша.

– Проходите, пожалуйста! Эдуард Михайлович ждет вас.

Арина пошла к двери. Нельзя сказать, что она была совершенно спокойна. Воспоминания о том, что произошло в этом кабинете всего четыре дня назад, заставили дрогнуть сердце. Арина остановилась на пороге, поймала на себе удивленный взгляд бледно- розовой секретарши и вошла в кабинет. Дверь за ее спиной закрылась.

Кабинет был пуст. В центре большого стола красовался поднос со сладостями и фруктами. Арина вспомнила, что в последний раз перекусила в полете, и ей нестерпимо захотелось взять с подноса кусочек истекающей медовой сладостью пахлавы. Но она не посмела протянуть руку, а только оглянулась в поисках хозяина.

Открылась какая-то задняя дверь, и в кабинет вошел Эдуард Львов. В руке у него была красивая бутылка с коричневой жидкостью. Увидев Арину, он округлил глаза и развел руки в стороны, словно увидел не отвергшую его женщину, а лучшего друга, возвращения которого едва дождался.

– Здравствуйте, Арина! Я очень рад вас видеть у себя.

В его голосе звучали радушие и почти искренняя радость.

– Здравствуйте, Эдуард, – у Арина не получилось произнести эти слова сухо и безразлично.

«Наверное, радушие порождает радушие, – подумала она. – Но нельзя поддаваться на эти его уловки».

– А у меня сегодня день рождения. – Эдуард потряс в воздухе бутылкой и кивнул на поднос. – Но отмечаю я его, как видите, в одиночестве. Грустно и печально. Как там? У Лермонтова, по-моему: «И некому руку подать в минуту душевной невзгоды».

Арина промолчала. Строку про «душевную невзгоду» она не помнила и удивилась. Оказывается, этот строитель способен цитировать стихи. Разговор явно развивался не по ее плану.

– Вам некого пригласить на торжество? – усмехнулась Арина.

– Представьте себе! – Эдуард поставил бутылку на стол и достал из серванта два бокала. – Глеб и Света уехали. А больше у меня никого нет. Надеюсь, вы не откажетесь скрасить сегодня мое одиночество?

Арина промолчала. Что это с ней? Она поддается его чарам? Неужели не ясно? Он же все это придумал. И свой день рождения. И поднос этот поставил, чтобы произвести на нее впечатление. Стоп! Но откуда он знал, что она приедет именно сегодня? Неужели он говорит правду?

Львов словно прочел ее мысли.

– Мне сегодня исполнилось сорок пять лет! – сказал он и торжественно поднял бокал с коричневой жидкостью. – Это печальная дата, потому что я встречаю ее в одиночестве. У меня нет жены и нет детей. И хотя я пью очень дорогой коньяк, но ни он и никакие другие блага, которые можно купить за деньги, не могут мне заменить тихого семейного счастья. Я прав, Арина?

Арина пожала плечами.

– Наверное, правы.

– А если я прав, то берите бокал и поддержите меня в этот печальный день.

Он взял со стола и протянул Арине второй бокал, до середины наполненный коньяком.

– Я вообще-то не пью, – начала Арина.

– Перестаньте, – перебил ее Львов. – Хоть вы не добивайте меня. Вам ведь не вести машину. Потому пейте смело. Это очень хороший коньяк.

Арина взяла бокал, проклиная себя за нерешительность.

– Будьте здоровы, Эдуард! И будьте счастливы!

Два дня назад она и представить себе не могла, что будет желать счастья этому человеку.

Бокалы соприкоснулись в воздухе с хрустальным звоном. Арина пригубила ароматную жидкость, от крепости которой перехватило дыхание, поймала на себе возмущенный взгляд Львова и сделала еще один глоток.

– Угощайтесь! – широким жестом Львов показал на поднос. – Настоящие восточные сладости. Друг прислал из Стамбула.

Арина, стесняясь, взяла пирожок с рифленой поверхностью.

– Вы, наверное, голодны, – догадался Львов и хлопнул себя ладонью по лбу. – А я вас сладостями угощаю. Сейчас поедем куда-нибудь пообедать.

«Все! Хватит! – решила Арина. – Поток любезностей пора прекращать. Иначе это плохо кончится!»

– Спасибо, Эдуард, я не голодна, – соврала она и добавила: – Обратиться к вам мне посоветовала Света. Она уехала и будет только к концу недели. Но мне написала записку. И советовала обратиться к вам, если мне будет нужна помощь.