Иллюзия преданности 1

– Нет, благодарю. Я уже почти на месте, – с заметным сожалением Терри отказался этой идеи.

– В таком случае, приятного вечера, господин! – Любезный лодочник помахал ему малиновым беретом и снова нахлобучил убор на голову.

– И вам, – кивнул Терри, про себя радуясь, что нашелся человек, который не попытался вытереть об него ноги и не сунул носом прямо в зловонную навозную кучу. Помахал ему в ответ.

Лодочник оттолкнулся длинным веслом от каменного парапета и направил нос плоскодонки под мост, негромко насвистывая незамысловатую мелодию. Если бы Терри напряг память – то вспомнил бы, что это песня про любовь деревенской простушки к высокомерному горцу. Но он не слушал. Терри искал глазами свой чемодан и не находил.

Только что был тут! Исчез!

Терри одним прыжком оказался на том месте, где оставил чемодан. Увидел улепетывающего вверх по улице мальчишку-оборванца. Что странно – без поклажи. Да и не утащил бы такой тощий голодранец такой громоздкий чемодан без ручки.

– Эй! Стой! – заорал он и бросился следом. Но быстро остановился. Крутанулся на каблуках. Мальчишка всего лишь отвлекал, наверняка воры продумали все, в том числе и бездумное желание ограбленного броситься вслед тому, кто убегает.

Ветер гнал по пустынной мостовой смятый газетный лист. Терри проводил его взглядом. Девушка с корзинкой цветов медленно шла со стороны Пристаней. Маляр в заляпанном краской сером фартуке нес в одной руке ведро, а на плече держал растрепанную щетку.

– Вор! Вы не видели вора? – закричал Терри.

Девушка встрепенулась и посмотрела на него непонимающе. Маляр остановился и приложил к глазам сухую ладонь. Посмотрел сперва на Терри, затем вслед убегающему мальчишке.

– Ась? Обокрали вас, милсдарь? Так вона паршивец утекает, вишь!

Терри с силой потер лоб.

– Нет, он просто убегает. Я отвернулся на пару минут, и чемодана нет…

Маляр развел руками. Жест вышел особенно курьезным из-за предметов, которые он продолжал держать в руках. Щетка едва не свалилась с костистого плеча.

– Бывает, милсдарь. Времена нонче неспокойные. Чай, ежели найдут, чем поживиться, непременно стянут у такого молодого и красивого господина.

Терри запрокинул голову к небу, мысленно желая ворам провалиться в Бездну вместе с чемоданом, и чтобы они этими батистовыми рубашками Владетелю зад подтирали до скончания времен.

– Лучше бы сразу украли, мне бы не пришлось его тащить через полгорода, – проворчал он.

Он подошел к перилам. Ветер усилился к сумеркам и сменил направление. Теперь он трепал волосы на затылке и тянул в сторону моря. Терри показалось, что он видит паруса того корабля, который увозил его мать навсегда. Захотелось обернуться одним из живых ветров и умчаться к ней, принести ей хоть травинку с родного берега, запутаться в ее волосах и утешить.

«Дурак. Это из-за нее у меня больше ничего нет. Даже треклятых рубашек и трусов – и тех больше нет», – хмуро подумал Терри и опустил глаза на мутную воду городского канала. Лишь бы не провожать взглядом едва заметные на горизонте паруса.

Чемодан – его нелепый клетчатый чемодан с привязанным вместо ручки синим шейным платком – уплывал в сторону Пристаней на плоскодонке любезного лодочника в малиновом берете.

«Отвлекли внимание и скинули с моста, благо тут невысоко», – понял Терри.

Еще можно было свистеть вслед вору и звать законников, тем более, что Управление на этой же улице находилось, но очередная потеря настолько логично вписалась в этот кошмарный день, что Терри только усмехнулся – как ловко обставили, шельмецы! Явно не в первый раз! Он не удивился бы, узнав, что участливый маляр тоже неспроста пальцем тыкал в мальчишку и руками разводил.

Корабль прежней жизни окончательно пошел ко дну. Странно было бы сохранить какие-то вещи на память о том, чего не вернуть. Как говорил дед, морские боги либо ничего не просят, либо забирают все без остатка.

«Больше ничего не осталось, – растерянно подумал Терри. Так и эдак покрутил эту мысль. И она ему понравилась. Он поднял глаза к темнеющему небу, в котором полыхало зарево заката. – Ну! Что дальше? Ни-че-го у меня больше нет, чтобы отнять, кроме жизни! Тебе придется хорошенько подумать, чтобы меня снова обокрасть, слышишь?»

Девушка-цветочница подошла к нему, поставила на парапет свою корзинку. У нее в руках остался хрупкий стебелек неразлучника. Полупрозрачные сиреневые лепестки поглаживал ветер. Терри чуть посторонился, глянул искоса на светлую кожу, расцелованную солнцем, на нежные девичьи губы.

Пока он глазел, губы сложились в виноватую улыбку.

– Никогда не видела, чтобы в Среднем городе кто-то оставлял целый чемодан без присмотра! – восхищение в голосе девушки если и прозвучало с оттенком насмешки, то самую чуточку.

Терри фыркнул из-за слова «целый». Потом усмехнулся, впервые представив, как эта незамысловатая уличная постановка, должно быть, смотрелась со стороны. А потом расхохотался. Да так, что пришлось утирать выступившие слезы рукавом. Цветочница улыбнулась и убрала выбившийся локон за ухо. Продолжая рассеянно крутить в пальцах стебелек, оперлась локтями о перила и долгим взглядом посмотрела на море.

– Вы только не расстраивайтесь сильно, – попросила она, заглядывая ему в лицо невероятными сине-зелеными глазами. – Люди говорят, на закате теряется только то, что на самом деле вовсе не нужно.

Лучи догорающего солнца золотили рваные лохмотья облаков. Ночной бриз поднял на крыло стаю островных птиц. Оглашая округу жалобными криками, они то лениво плыли к далекой цепочке островов на горизонте, отдаваясь течению воздушных масс, то внезапно разворачивались и пытались бороться с ветром.

– Люди просто ищут утешения в поговорках, – медленно, подбирая слова, проговорил Терри. Ему хотелось произвести впечатление на цветочницу. – Нет ничего хорошего в потерях и тем более воровстве.

Глаза цвета моря, казалось, не знали другого выражения, кроме смеющегося. В них жили собственные искорки – небольшие желтые крапинки на радужке в другой момент показались бы изъяном, но только не на этом веснушчатом лице.

– Тогда, быть может, молодому господину стоит глядеть в оба?.. Или вот дайте мне мелкую монетку, а взамен возьмите цветок неразлучника. – Не дожидаясь оплаты, девушка заправила ему в петлицу хрупкий стебелек, едва касаясь пальцами, расправила лепестки. Терри затаил дыхание.

– У меня нет денег, сударыня, – выдохнул он, когда девушка отстранилась. – Я нищий.

Яркие глаза потемнели, будто живущее в них маленькое внутреннее солнце спряталось за грозовой тучей.

– Ай, какой обманщик, – цветочница отступила на пару шагов и погрозила пальцем не то шутливо не то в самом деле разозлившись. – В таком случае, придется вам подарить мне что-то, кроме денег, иначе неразлучник не убережет вас от новых потерь в путешествии.

Терри вскинул брови, восхищаясь такому очаровательному нахальству. Вволю посмеявшись над пропажей громоздкого чемодана, который выводил его из себя, он чувствовал такую легкость в голове и всем теле, что удивлялся, как ветер до сих пор не подхватил его и не унес следом за птицами. Подчиняясь порыву, он шагнул к девушке, заключил ее в объятия и поцеловал.

Этот поцелуй был нисколько не похож на те, которые остались их общим летним секретом с кузиной Анитой Риканен. Мягкие губы цветочницы раскрылись, и она ответила. Подалась ему навстречу, запустила прохладные пальцы в волосы. Длинные пушистые ресницы дрогнули и опустились. Это мгновение длилось и длилось, и единственное, о чем мечтал Терри, – чтобы оно не заканчивалось никогда.

– А вы хитрец, господин, – цветочница отстранилась. Ее щеки заалели, а в глазах снова вспыхнули яркие искорки, которые привлекли Терри с первого взгляда. – Я хотела попросить что-то другое, но уже и позабыла что.

Она наклонилась и подхватила корзинку. Отошла – слишком поспешно по мнению обескураженного Терри – и пожелала удачи в дороге.

* * *

Адрес штаб-квартиры искателей знали, пожалуй, все, хоть редко кто из горожан когда-либо заходил туда. За приметной охряной дверью, по мнению многих, работали самые беспринципные люди во всем городе. Разумеется, в первую очередь всех раздражал королевский эдикт, который регламентировал ношение шляп серого цвета. Оказалось, что право носить такой головной убор нужно подтверждать разрешительными бумагами. Именно тогда искателей заметили все. Открытые письма, протесты, выражаемые на самых разных уровнях, и даже единодушное, хотя и краткосрочное бойкотирование эдикта ничего не изменили, а искателям придумали пренебрежительную кличку «Серые». Впрочем, это прозвище прекрасно вписалось рядом с «королевской псарней».

Терри остановился рядом с входной дверью, с некоторым недоверием ознакомился с гравировкой на приветственной табличке: «Приходите завтра».

Он задрал голову, чтобы удостовериться, что ему не показалось, и в окнах на втором этаже все еще горел приглушенный свет. Мог ли он рассчитывать, что не все разошлись по домам?

Терри решительно постучал. Ему никто не ответил.

Когда-то отец говорил, что неплохо бы его сыну стать искателем, чтобы прикрывать родичей от излишне пристального внимания Серых. Мать тогда поинтересовалась, какие тайны он скрывает, и тот никогда больше не поднимал эту тему.

«Интересно, если бы я надел серую шляпу, как хотел отец, успел бы предупредить мать, что „гончие“ обнаружили ее махинации?»

Для того, чтобы ответить на этот вопрос, ему нужно было для начала выяснить, когда сами искатели узнали об этом.

Скорее из упрямства, чем рассчитывая на успех, Терри подергал ручку. К его изумлению, дверь тихо отворилась.

За ней оказалась маленькая чайная лавка, совершенно безлюдная. На тщательно отполированной стойке разместилась имперская лампа с обтянутым зеленой тканью абажуром. Терри видел такие только нарисованными в рекламном разделе газеты. Он подошел ближе и с любопытством заглянул под абажур. Точь-в-точь как их описывали! Внутри продолговатой стеклянной колбы вился многократно свернутый раскаленный шнур. Он и был источником света. Не будь причудливого имперского изобретения – абажура, который приглушал резкое сияние, долго смотреть на лампу было бы решительно невыносимо. Терри не удержался и взял лампу за резную лакированную ножку, чтобы посмотреть, правда ли, что в основании прячут красные кристаллы, которые дают энергию всем простым волшебным вещам.