Золотые нити

– Приходи завтра к десяти, только не опаздывай – сказала я.

Мартина кивнула.

Я взяла ее за руку, и тихонько пожала в знак благодарности и приободрения.

Она робко улыбнулась, снова став красавицей, и тихо сказала:

– Хорошо. До завтра. Всем пока.

Мартина повернулась, чтобы уйти, но в этот момент ее окрикнул Рик.

Все замерли. Спина Мартины стала неестественно прямой, она медленно повернулась.

– Мартина, – Рик неожиданно разволновался и покраснел, – Давай прогуляемся вместе, мне кажется, нам есть, о чем поговорить?

Мартина подняла глаза и внимательно на него посмотрела. Я чувствовала, как напряжение между ними нарастает, кажется сейчас заискрится морозный воздух. Что же произошло? Чем же он ее так обидел?

Я была уверена, что Мартина откажется, но она неожиданно кивнула, и радостный Рик догнал ее в два шага, махнув нам на прощание рукой.

– Ну и дела, – сказал Сей, пряча подбородок в намотанный на шею шарф, – Я, если честно, уже вообще перестаю что-то понимать.

– А ты не пытайся, просто плыви по течению, – я посмотрела вниз и вдруг с ужасом осознала, что до сих пор одета в эту ужасную желтую куртку, которую вчера дала мне Саша. Кажется, что с того момента прошла уже целая жизнь.

– А мы куда поплывем? – спросил Сей, улыбаясь мне глазами.

Мы.. Боже, какое приятное, мы..

– Не знаю.

– Я так расстроился, когда ты не пришла вчера на концерт. Хотя догадывался, что у тебя много работы. Лаура очень тебя хвалила.

Ого, он даже спрашивал про меня Лауру. Боги, что я напридумывала сегодня утром, даже вспоминать стыдно.

Мы смотрели как медленно падает снег и думали каждый о своем. Было так хорошо от того, что мы снова рядом и не хотелось никаких лишних слов.

– Сей, а пойдем сегодня на каток? – спросила я, почувствав, что начинаю замерзать, – По воскресеньям он тоже работает допоздна.

– А пойдем, – сказал Сей, – пусть этот сумасшедший день закончится моими фееричными падениями. Но ты обещала меня держать, помнишь?

– Помню-помню. Подожди минуту, я заберу пальто. А то опять коротать ночь на лавочке, ища приют, а свободных вакансий у нас больше нет.

Глава 14

Клер попросила завезти ее домой, чтобы переодеться и забрать коньки. Я остановился у подъезда и, когда она вышла, устало опустился на руль. Ну и денек.

Да и вчерашний концерт прошел откровенно паршиво. Я даже не подозревал, что так жду прихода Клэр. Бесконечно курил, поглядывая на вход и дергал Боба одним и тем же вопросом, пока не был весьма прямолинейно послан к черту со своими бабами. Все выступление я безрезультатно высматривал в зале каштановое каре и зеленые глаза. Пальцы машинально перебирали струны, я на автомате выдавал заученные тексты, не вкладывая в них не капли души. Марти был нами очень недоволен, мы всю неделю репетировали как проклятые, но лучше не становилось. Наверное, потому что я устал от всего этого. Я не чувствовал ни вдохновения, ни полета, только рутина и серые размытые картинки будущего. Если раньше я горел нашей музыкой, писал ночами тексты, а потом мы репетировали до седьмого пота и зал горел вместе с нами, то сейчас потухло все. Мои глаза, энтузиазм парней, энергия зала. Мы стали обыденностью, старой привычкой как для себя, так и для многих, кто нас слушал. Еще какая-то горстка совсем юных девчонок велась на троих красавчиков из boysband, но и их становилось все меньше. Раньше Рик регулярно кого-то цеплял после концерта, но видно и ему это надоело и сейчас он все чаще уезжал пиво в какой-нибудь бар.

Серьезный Тэм с неоконченной консерваторией и несложившейся жизнью. Он приехал из крошечного городка покорять большой мегаполис. Он с такой душой отдавался всему, что делал, всегда был самым отствественным, упорным, не сдающимся, вытаскивающим нас с Риком из пьяных передряг и заставляющим репетировать, следуя графику в любом состоянии. Страшнее всего, что и ему стало все равно.

Мы молчали, чувствуя, что распад нашей группы близок, но не решаясь произносить это вслух. Мы потеряли друг друга, нашу идею, нашу музыку и что хуже всего нашу дружбу. Восемь лет назад, когда все началось, когда мы играли первые концерты, подписывали первые футболки и после выступления кутили в том же баре с немногочисленной публикой, казалось с нами этого не случится. Что мы будем гореть до последнего, сколько сможем. Особенно я. Но оказалось предсказуемость, однообразность происходящего может убить все. Любые страхи, любые мечты. Ты словно ходишь по кругу и не замечаешь, как тебе становится все равно. Вопрос лишь в том, сможешь ли ты вырваться, найти смысл, найти цель, найти в себе силы гореть дальше.

Я не находил. До последнего времени. Вот только Клэр что-то будоражила во мне, заставляла чувствовать, что я еще живой. Ее теплый свет разрезал весь сгустившейся вокруг меня мрак, достигая самого сердца. Я и забыл, что умею так по кому-то скучать, а скучал я всю неделю доходя до глухой тоски, но не решался ее тревожить. Мне очень хотелось, чтобы у нее все получилось в лавке Лауры и радовался ее маленьким победам, втихую шпионя через звонки Саше по вечерам. Я с нетерпением ждал вчерашнего концерта и внутри все рухнуло, когда Клэр не пришла. И хотя я понимал, что скорее всего она задержалась до поздна на работе, не мог избавиться от дурацких мыслей, навязчиво лезущих в голову.

С утра я позвонил Саше попросить отпустить Клэр пораньше, чтобы пригласить ее куда-нибудь и тут поднялась вся эта суматоха. Меня передернуло. Хоть внутри меня жила уверенность, что с Клэр все в порядке, перенервничал я знатно. Ну их, этих беременных. Умеют же раздуть из мухи слона.

Хлопнула дверь и рядом села довольная Клэр в пушистой шапке с помпоном и с большой сумкой. Она улыбнулась мне, и вся машина словно наполнилась светом. Я замер, наслаждясь моментом.

– Сей, мы едем?

– Да, конечно, – я завел машину.

Снова поднялась метель. Мы разрезали белые вихри, и снежинки, разбиваясь о лобовое стекло, создавали ощущение полета. Клэр что-то мурлыкала себе под нос, рисуя на запотевшем окне замысловатые узоры. Я посмотрел на нее и меня накрыло горячей волной знакомых, но почти забытых ощущений. Внутри что-то мучительно зудело, не давая покоя. Я на секунду прикрыл глаза. Да, это оно…

Я почувствовал, как внутри меня играет мелодия, а воздухе, словно просачиваясь с изнанки сознания, повисают мерцающие строчки. Одноглазый один, не может быть. Впервые за долгое время рождалась новая песня. Раньше я сломя голову бежал к блокноту и гитаре, бюясь упустить момент. Но сейчас я неторопливо созрецал, наслаждался этим моментом рождения, словно прикасаясь к таинству. Я знал, она не уйдет, дожется ночи чтобы вылиться потоком на бумагу, чтобы прозвучать эхом среди стен моей полупустой комнаты. Я буду писать и вспоминать эту теплую улыбку.

– Сей, – Клэр заглянула мне в лицо, – У тебя такой мечтательно одухотворенный вид. О чем ты думаешь?

– Да, так. О том, как сделаю сейчас парочку акселей и три тройных тулупа.

– Ты же говорил, что не почти умеешь кататься…

– Это не мешает мне мечтать о высоком, – пафосно ответил я.

– Ааа, – удивленно потянула Клэр и тихо пробормотала, разглядывая свои колени, – Сей, я так рада тебя видеть..

Клэр, если бы ты знала, как я тебе рад. Но я так боюсь произнести это вслух, словно ты упорхнешь, исчезнешь в мгновенье ока, если поймешь, что во мне происходит. Я не могу многого тебе сказать. И многого я не должен делать. Но меня несет этим потоком, и я не в силах с ним совладать. Я чувствую твое тепло, и я счастлив… Впервые за столь долгое время. Побудь со мной хоть немного. Даже если все скоро закончится, я постараюсь сохранить эти моменты, сколько смогу.

Мелодия внутри становилась все громче. Мне казалось, она уже начинает звучать в реальности, по крайней мере Клэр как-то странно на меня смотрела и словно прислушивалась. Это будет прекрасная песня. Грустная и очень красивая.

Мы припарковались у катка и глаза Клэр загорелись восторгом и предвкушением.

Я любовался ей, стараясь себя не выдать.

– Ну что, проведем соревнование кто сделает больше акселей, а с проигравшего ужин? – Клэр показала мне язык.

Я улыбнулся, чувствуя, как по телу растекается приятное тепло. Пожалуй, получится целый альбом.

Мы сидели на лавочке в душном зале, и я пытался вспомнить, как вставлять ноги в это узкое средство пыток с длинющими драными шнурками. Кое-как справившись, я покосился на пыхтящую рядом Клэр.

– Что я больше всего не люблю в катании, так это шнуровать коньки. Если затянуть недостаточно туго, будет болтаться нога и можно получить травму. Сей, ты не поможешь мне? Я уже сломала два ногтя.

– Хорошо, что нужно делать?

Клэр придвинулась ко мне вплотную.

– Надо затянуть шнуровку с самого низа, ты будешь затягивать, а я держать, чтобы натяжение не ослабло, пока ты переходишь к следующему ряду.

Я кивнул и нагнулся совсем низко, чтобы подцепить шнурок в самом начале. Когда я затянул первый ряд, пальчик Клэр аккуратно зажал место перекреста, коснувшись при этом моей руки.