Собачество

Глава IV

Забвение

На Маунт-стрит пришёл вечер. Кто-то из местных посвятил оставшееся время перед сном чтению вечерней газеты. Иной предпочел общество бокала вина. А кто-то вышел на улицу со своей собакой. Этим храбрецом был Чарльз Хендриксон. Ученик средней школы и просто мальчик, который много учился. Не для того, чтобы получить в школе ещё одну отличную оценку и совсем не во имя новой игровой приставки от родителей.

Ему просто нравилось учиться. Больше остальных предметов его увлекала история. Система образования Великобритании бьётся не на жизнь, а на смерть с юными умами, дабы те вызубрили наизусть генеалогическое древо Виндзоров. У самих этих «умов» зачастую нет ни капли желания разбираться в семейном древе посторонних людей.

Иначе думал Чарли. Когда-то давно он почему-то решил, что знание истории сможет защитить его от ошибок в будущем. С этих слов начиналась детская энциклопедия, и так наш мальчик думал до сих пор, по прошествии уже нескольких лет.

Так или иначе, но Руди был ещё не так стар, чтобы не смочь справить нужду на улице. Пусть он уже не щенок, да и лучшие его годы прошли как будто давно, все же этот кокер-спаниель не сдавал позиций.

Как и всегда, он выбегал встречать гостей в прихожую. Даже если до их появления спал где-то в глубине дома. Сейчас эта собака обводила своим сонным, как погода за окном, взглядом, затемнённую улицу. Создалось ощущение, будто псине просто лень двигаться дальше их крыльца.

– Идём, – скомандовал Чарли.

Собака послушалась. Они прошли всего пару соседских домов, как Руди остановился. Он натянул поводок: носом пёс водил по воздуху, будто читал невидимую человеческому глазу и очень большую книгу. Видимо, содержание её было столь увлекательно, что для того, чтобы не потерять строчку, собаке нужен был особый ориентир – собственный нос.

Не сразу Чарли догадался, что пёс просто интересуется бывшим домом Челлингтонов. Эта пожилая парочка уехала жить и купаться в Австралию. То ли к друзьям мистера Челлингтона, то ли к его дальним родственникам. В общем, сейчас они, скорее всего, приступили к завтраку и обсуждают, на каком пляже они ещё не были и стоит ли им усыновить сироту-кенгуру.

Чарли вздохнул. Зимой они должны были навестить бабушкину сестру. Та жила со своим третьим мужем где-то в Шотландии. А ещё от нее пахло скотчем и волосы свои она окрасила в коньячный цвет. Бабушка Ленни стыдилась такого «родства». С её собственных слов, за судьбой своей кузины она следила лишь из любопытства. Ей было интересно, что из себя представляет третья попытка её кузины. Предыдущие два варианта не отличались живучестью. Один захотел послушать радио в ванной и выронил его прямо себе на живот. Второй, не задумываясь о последствиях, просто заказал рыбу фугу где-то в Японии, куда они с сестрой бабушки ездили на медовый месяц.

Будь Чарли хотя бы чуточку подозрительнее, он бы обязательно навёл справки касаемо ведьм и колдуний: неожиданные смерти мужей в семье означают либо плохую родословную самих этих мужчин, либо… что жёны этих несчастных – ведьмы.

Забавно, но сам Чарли, в детстве, считал свою бабушку ведьмой. Это было ещё до того, как он узнал о повторяющемся вдовстве шотландской родственницы. На такие мысли его натолкнула её собственная вдовья судьба, а ещё её хорошая стрепня. В общем-то, основой всех подозрений была именно хорошая готовка.

Руди всё не унимался. Ему было принципиально важно оказаться рядом с бывшим жилищем чокнутой миссис Челлингтон. Чарли решил подыграть и двинулся в сторону объекта немой истерики Руди.

Оказавшись перед домом, кокер-спаниель присел на задние лапы. Сначала он просто всматривался в одно из окон, потом склонил голову на бок. В первый раз Руди так сделал, когда Чарли начал завязывать шнурки самостоятельно. В последний раз, когда мальчик замечал нечто подобное за своим псом случилось в тот момент, когда миссис Лойс мерила в своей комнате осеннее пальто с воротником из лисы. Настоящей лисы. При ней были лапы, хвост и то, что когда-то можно было называть «лисьей мордой». Руди не понял идеи: его родня охотилась на лис, а не носила их мех на себе. Где это видано вообще, чтобы красивый здоровый пёс носил на себе чужую шкуру? Как себя ещё не уважать надо!

Чарли снова натянул поводок. Их стояние напротив чужого дома могли неправильно расценить сами хозяева. Мальчик велел псу следовать за ним. Собака не сразу, но послушалась. На последок Руди ещё раз мельком посмотрел на дом и, виляя хвостом, побежал за своим человеком.

Выйдя этим вечером на прогулку, этот кокер-спаниель столкнулся казалось бы с привычным набором уличных запахов. Только один мотив во всём этом обонятельном многообразии заинтересовал его больше остальных. То был совсем новый запах. Руди понял: на Маунт-стрит поселилась новая псина. Скорее всего, речь пойдёт о крупной собаке. Ньюфаундленд? Кто-то большой и любящий воду.

Всё это наш кокер-спаниель выцепил из одного лишь запаха на улице. Он старался как можно меньше быть охотничьей собакой. Чаще всего он делал вид, что не откликается на посторонние ароматы. Пусть лучше хозяева грешат на недостаток у него извилин, нежели станут свидетелями его высочайшего интеллекта. Собачество должно оставаться тайной. Люди не должны знать, кто помогает им выжить даже сегодня, в эпоху каменных джунглей и электронных писем. Иначе совсем расслабятся.

– Ко мне, Руди, – подозвал его Чарли.

Пребывающий в собственных размышлениях пёс, не сразу обратил внимание на шедших впереди собаку и мальчика. Завидев их, он всё же сумел сопоставить факты и окончательно пришёл к выводу: это и есть их новые соседи.

Не так давно он бы подбежал к ним с воплями и обвинениями в том, что новый пёс хочет украсть у него, Руди, любовь его хозяев. Мальчика бы он уличил в нелюбви к кокер-спаниелям. Это было бы ужасно. Чарли пришлось бы краснеть за своего питомца. Сегодня Руди был взрослой собакой. Он не станет накидываться на людей и, тем более, на собак. Он вообще не хочет иметь с ними ничего общего. Ему просто интересно. Любопытно. Очень хочется знать: что за люди и собака появились прямо у него под носом из ниоткуда?

Здесь, на Маунт-cтрит, все знают друг друга. Линкольн – город небольшой. Поэтому появление новых людей и животных быстро становится поводом для разговоров. Так суждено было произойти и с этой парой: Кристофером и Голди. Эти двое возвращались с прогулки. Лабрадор уже успел заметить смотрящего на него Руди. Он бы хотел подойти и познакомиться, но тому препятствовали привитые ему мистером Дарабонтом манеры. Тот ясно дал понять Голди, что пёс является не только частью их семьи, но и крупицей общества, поэтому вести себя на улице надо куда спокойнее и сдержаннее, чем того требует домашняя обстановка.

Как для обычного человека, так и для профессионального кинолога, между эти двумя собратьями ничего не произошло. Для людей эти питомцы даже не посмотрели друг на друга. Двуногие не понимают, что общение между четвероногими существами проходит на куда более тонком уровне, нежели пустое сотрясание воздуха.

Что касается наших двуногих: Криса и Чарли, то они всё же обменялись осторожными взглядами. Людям не свойственно бросаться в разговоры с незнакомцами. Так знакомятся только собаки.

Они уже разминулись, как Руди всё же обернулся. Кристофер и Голди поднимались по ступеням крыльца к двери дома. Руди определённо решил, что им с этим лабрадором неприменно надо познакомиться. Без хозяев. Этот пёс достаточно юн и зелен, чтобы не понимать этот мир в полной мере.

Наш кокер-спаниель чувствовал, как силы его убывают с каждым новым днём. Миссис Лойс давно «сплавила» заботу о Руди на плечи своего внука – Чарли. Но и он уже не был ребёнком. Руди понимал, что с каждым новым днём он становится всё менее нужным как семье, так и мальчику.

Так происходит со всеми собаками. Анубис не может позволить своим подопечным пребывать в людском царстве дольше необходимого. Долее праведного срока, что отводит им на это Он сам. Собака призвана не просто сделать жизнь человека лучше, её главный долг перед ним – сделать лучше его самого. Когда это происходит, Анубис призывает своих детей обратно. В жизни Руди начался тот период, когда зов Отца своего он с каждой новой Луной слышал все отчётливее. Всё ощутимее становились прожитые псёнком годы. Он должен был успеть рассказать обо всём, что знает сам и слышал от других юному представителю собачества. Руди выбрал Голди. Он сразу понял, что пёс этот воспитан в лучших семейных традициях. Ум его ещё не окреп, и сам он пока что смотрит на мир глазами восторженного щенка, но в жизни каждой собаки происходит важная встреча. Та, что делает эту собаку старше на жизнь.

Гризаиль, кот породы Мейн-кун, сосед Руди, несмотря на своё кошачье происхождение, пережил нечто подобное. Он рассказал об этой встрече Руди. Пёс смог постичь ту мудрость, что передал коту некий тибетский мастиф. А кот, в свою очередь, поделился ею со спаниелем. Этот спаниель прямо-таки чувствовал свой долг перед незнакомым лабрадором. Иное дело, что не существует в целом Мире создания, что готово открыть собственный разум первому встречному. Это разумное решение защищает и оберегает ум всякого из нас от чужого и вовсе ненужного нам и нашей жизни влияния.

Но Руди знал секрет. Потому что он знал Гузи, кота-сиама, мастера убеждения. Не просто творца мысленного слова, но заклинателя умов. Этот кот верил в то, что всё живое делится на два типа: тот, которому что-то надо, и тот, у которого это есть.

– Напомни, зачем мы в это ввязались?

– Ой, да ладно тебе, серая ты мышь. Этот малыш заслуживает знать правду.

– Он лабрадор, – напомнил Гризаиль.

– Я уверен, он сможет понять, – убедил его Гузи.

– Твои слова, да Баст бы в уши.

– Анубис призывает Руди. Если он не успеет сделать этого, то…

– То что? – усмехнулся Гризаиль.

– Будто ты сам не знаешь.

– Ой, да хватит делать из этого трагедию. У кошаков тоже такое случается. И что? Никто от этого не страдает больше, чем сам кот.

Гузи резко повернулся к Гризаилю.

– Никто не пострадает, говоришь? А как же хозяева? Их ребёнок? Кот не имеет права усложнять человеческую жизнь: она и так непроста. Ты ведь сам об этом прекрасно знаешь!

– Действительно. До чего тяжела ноша офисного планктона, чья популяция составляет…

– Ты сейчас говоришь о Грегори, – остановил его Гузи. Он сузил глазки в порыве искреннего презрения и продолжил ход.

– Грегори не такой, – начал было оправдываться Гризаиль.

– Но он такой же человек, как и семья Хендриксонов. Представь, что с ними станется, когда… – Гузи запнулся. – Если, – исправил он. – Если Руди перестанет сопротивляться и уйдёт умирать куда-то под дерево в парк или хуже – убежит из города и окажется там, где найдут лишь его останки. Ты об этом не думал? Люди не понимают, почему однажды их пожилая собака просто встаёт с места, выходит на улицу и больше не возвращается[7 - Речь идёт о явлении в жизни домашних животных. Перед своей смертью, если животное имеет достаточно сил, оно уходит из дома и больше не возвращается. Люди находят мёртвого питомца. Либо остаются в неведении всю оставшуюся жизнь. Предполагается, что собака оставляет свою стаю, чтобы умереть без риска уязвить жизнеспособность своей стаи. Похожее встречается в мире дикой природы, когда больное животное покидает «своих», дабы не стать причиной гибели целого семейства.].

– Ох уж эти нежности.

– Я припомню тебе эти твои слова, когда придёт твоё время, – пообещал Гузи.

Кошачьи лапы вступили на территорию Дарабонтов. Гузи и Гризаиль уселись прямо перед входной дверью. Первый уставился на дверную ручку, будто та могла поддаться по одному лишь его хотению.

– И что, Котперфильд? Что прикажешь делать дальше?

– Ничего. Это ведь лабрадор. Он сам нас учует.

– Хочешь сказать, он просто возьмёт и откроет нам дверь?