Красная банда

– А как с ними бороться, если их все оправдывают и защищают больше чем пострадавших? Тут, ты, что скажешь? Умник, какой! – перебила, говорившего, Лидинья. Манохин смутился, почесал кончик носа двумя пальцами, потом подбородок и, собравшись с духом, продолжил:

– Это самый сложный вопрос, что стоит перед обществом. И не только в нашей стране. В других странах этот вопрос решается по-разному: где казнят убийц, где сажают пожизненно в тюрьмы, где отрубают сначала палец за первое воровство, за второе ладонь, за третье голову. Но мы подчиняемся решениям Конституционного суда, решениям ООН, постановлениям Евросоюза, членом, которого мы стали недавно, и законодательным актам Государственной Думы. Там все и говорят, что нельзя человека лишать жизни, которому мать его ему дала. Нельзя лишать жизни человека. Самая высшая мера наказания – это пожизненное заключение.

– А они там живут лучше нас сельских. И компьютеры у них, и телевизоры, и питание регулярное и качественное. И всё это за наш счёт. Убил моего родителя или дитя, да я его же и корми. Как пленных немцев в войну. И кормили их и лечили их намного лучше, чем нас самих, а уж о наших пленных и говорить нечего. Они там с голоду умирали пачками, да ещё и сжигали их в печах живьём. А за это их мы содержали лучше, чем нас рабочих, а про колхозников и говорить нечего. Выживали крестьяне, как могли, да и сейчас заброшены. Как хотите, так и умирайте. Будто и правительств никаких нет. Мы же существуем, о нас кто-то должен беспокоиться. Или мы только Богу и нужны? – эмоционально и резко выпалил Лаврентьев Николай.

– Этого мы с вами не решим. Это решит наша смена. Только и могу добавить, что русские завсегда теряли результаты своих побед, Кровь русских проливалась задарма, победы были, а результаты её доставались другим нациям. Убеждали нас всегда, что результатами побед является наша мирная жизнь. Но ведь должна же быть разница в жизни победителей и побеждённых. Вон немцы сейчас инвестируют наши производства, а доход в Германию течёт. И в Японию тоже, будто не мы их победили, а они нас. Это справедливо?! Так, что русские никогда богатыми не были и не будут. Так, что вряд ли мы мирным, законодательным путём осилим убийц; ни в стране, ни в крае, ни в районе, ни в селе. А как это делать, решать уже будем не мы, мы уже своё отрешали и отработали. И ответственность за судьбу людей и страны решать придётся молодёжи, она при силе, уме и ей только и решать. А мы можем только выполнить ту просьбу, что высказал сейчас нам наш директор Александр Андреевич, – он поклонился и занял своё место.

– Ну, что, товарищи, кажется, всё прояснили. Если у кого личные вопросы есть, пожалуйста, останьтесь, я отвечу. А так все свободны, до свиданья, – заключил директор и вздохнул устало и прерывисто. Все разошлись, остался только председатель колхоза Павел Филиппович. Он взял за локоть директора и, идя с ним по коридору, заговорил:

– Вы бы, товарищ директор, сильно не волновались бы. Что уж вы так стараетесь. Не тяните всех в пятёрочники, такого положения не бывает. Если всех разгоните из села, а отличники в селе не останутся, то кого же я на трактора и комбайны посажу? Я вот анализ сделал, и оказалось, за два последних выпуска из них никто не остался в колхозе. А мои кадры стареют и на пенсию уходят каждый год до десяти человек по колхозу, а пополнения нет. Так, что сами понимаете: через десять лет колхоз, а за ним и село исчезнут с лица земли. И вас не станет, и вы станете безработными. Пенсионеры, как-то ещё продержатся, а вы-то куда денетесь? Вы бы больше проводили патриотических бесед. Внушали бы им любовь к родному уголочку – селу своему.

– Я вас отлично понимаю, и вашу озабоченность, и вашу беду. Но я пока на работе нахожусь и имею свою цель и задачу, чтобы все сдали экзамены. А о вашей заботе могу лишь посоветовать: приходите к нам специально, или соберите всех учеников в клуб, и вот там и проводите воспитательную работу, и заманивайте их к себе в колхоз. Вы же всем молодожёнам дома строите, помогаете машины купить, снабжаете их личные хозяйства зерном и сеном. Ваши трактористы и комбайнёры материально живут лучше нас учителей и всяких счётных работников. Это, конечно, и правильно, потому что их труд стоит того, и не каждый способен там работать. А моя задача состоит в том, чтобы все сдали экзамены. Некоторые останутся и в колхозе, но это будут не отличники, а так троечники или того хуже, или те, у кого смелости не хватит в город податься, или там не к кому поехать, или отчаянные патриоты нестой нас с вами. Разве мы не смогли бы место найти себе в городе или в райцентре? Могли бы, конечно, но тянется душа в родительский дом в родное село. И живём тут, как бы трудно не жилось в этом провинциальном уголке. Живём, работаем и надеемся на лучшую жизнь. Ну, должна же деревня оживеть!

– Да, не видно этого. Ни одного села не организовалось после царского преобразования и освоения Сибири. А видим только, как сёла одно за другим исчезают, разъезжаются люди из села.

– В городе комфортнее жить, вот и тянутся туда крестьяне. Да и работа там круглый год под крышей, а значит и в тепле.

– Городских условий нам в селе не сделать.

– Тогда и молодёжь тут всю не удержать.

– Видимо так и есть. Но вы, всё – же всех в отличники не тяните. Это сильно на психологию влияет. Как это я отличник, а пойду скотником? Давай мне науку, профессором желаю быть. А их там и так все дворцы, и кабинеты забиты. Их там девать некуда. Кому места не хватает, так за границу бегут. Хоть дальше и сложнее, но только не домой, не в своё село. Натура такая. Ладно, заговорил я вас, до свиданья.

– До свиданья, приходите, если потребуемся, – они пожали друг другу руки и расстались.

Экзамены

************

Какими бы противоречивыми не были мнения родителей на совещании родителей по подготовке учеников к экзаменам, те и другие приняли к сердцу озабоченность директора. Участники этого совещания, иногда встречаясь на работе, или просто на улице, разговаривали: – «Ну, что кум, осваиваешь химию?» «Какой к чёрту, я и формулу воды уж забыл, как писать». «Что, сват, вспомнил, как слово интеллигент пишется?» « Да я и в школе его постоянно ошибался, то все буквы и писал, то одну букву эл записывал». «Доброе утро, Михайлович, что освоил логарифмическую линейку?». «Да, я из-за математики-то на агрономический факультет поступал». «Ну, что, сосед, вспомнил, кто Пугачёва разгромил?». «Я тогда, в школе, и сейчас не уяснил. Толи предатели из его окружения связали и выдали царским властям. Толи генералиссимус одолел». Мужики посмеются и, похлопав друг друга по плечу, расходились по своим рабочим местам. А вечером, приходя, домой, садились с детьми и заставляли их рассказать или пройденный урок, или повторять прошлые материалы. А позднее вечером шли управляться со скотиной вместе с детьми, тем самым старались крепить дружбу отцов и детей. И это не осталось незамеченным.

А сегодня в школе ученики собрались на консультацию в свой класс. Директор зашёл в класс и объявил, что консультация переносится на вечер, потому что отец одного учения застрелил его мать из ружья после скандала. Он больше не стал ничего говорить и вышел из класса. Узких Вячеслав быстро вскочил и выбежал из класса и побежал домой. Ещё при нём мать ругалась с отцом, и это было не первый раз и он к этому, хоть и не мог привыкнуть, но, чтобы до этого дошло, он и представить не мог. Когда ученики пришли на квартиру своего друга, то увидели милиционеров и прокурора района Раису Игнатьевну, которую перед новым годом приглашал директор к себе в школу на внеклассную беседу. Сейчас она стояла с Манохиным и возмущённо рассказывала:

– Ты, смотри, что делается на белом свете. Застрелил жену, и ещё оправдывается, что будто нечаянно это сделал. Метился, мол, в сороку из дома через форточку, и жена подвернулась и, не знаю, мол, как, а я и уже на курок нажал и попал в жену. Сплошное враньё. А следователи записывают эту ложь, как официальное признание. Это же на высшую меру тянет. Я бы таких негодяев расстреливала.

– Так, а детей-то, куда потом девать? Ведь их трое у него. Их, что в детский дом отправлять? И будут расти они сиротами. От этого они лучше не станут. И им от этого легче не будет, – отозвался собеседник. Некоторые ученики подошли к ним, прислушались, молчали: растерянные, нахмуренные, поражённые. Они не могли определиться и чью сторону принять. Жаль Славкину мать, и Славку с сёстрами жаль. Но за убийство надо и отвечать. А то, что же получится? Поспорил, поругался и стреляй в человека, а тем более в мать своих детей. У многих убийц есть свои дети. Так, что теперь делать? Прощать убийц, потому, что у них дети есть?

Вскоре прокурор, кончив говорить и слушать знакомого собеседника, решительно направилась в усадьбу к Славке. Через недолго оттуда вывели его отца в наручниках и, посадив в милицейскую машину, увезли в ОВД района.

Похороны Славкиной матери были так же страшны, как и её смерть. Её матери сообщили, что дочь сильно болеет, и просили её к ней приехать. Мать приехала на второй день к вечеру на междугороднем автобусе. А когда мать зашла в дом и, увидев дочь в гробу, она успела и смогла только охнуть и тут же повалилась на пол перед гробом дочери. Обоих хоронили на второй день. Оба гроба опустили в одну могилу.

До конца недели директор школы консультации не проводил и возобновил их только с понедельника. Он не спрашивал, а всё больше рассказывал литературный материал по программе. Иногда он спрашивал некоторых учеников, но Славу не беспокоил. Но когда Слава поднимал руку, чтобы самому ответить, он его слушал. Ответ старался похвалить, а ошибки не замечал, а так незаметно, поправлял сам, как бы дополнял своими дополнительными знаниями, вспоминая лекции в институте. Иногда он так увлекался, что незаметно для себя переходил в события из жизни писателей и поэтов. Он раскрывал их тайные моменты и переживания и неравную борьбу с властями. Как те часто уходили в запой, как искали средства, чтобы рассчитаться по долгам, как многие из них погибали в неравной борьбе со злом и злыми людьми. Особенно ученики запоминали вот эти самые случаи, переживали, и в души их проникал протест к этому злу, и вызывал горячий порыв посвятить этой борьбе, пока ещё не окрепшую душу. Они понимали и впитывали лишь поэзию борьбы, но не могли осознать всю тяжесть и страдания этой борьбы, и неминуемой жертвы, жертвы своей силы, и жизни.

И вот этот день настал. Александр Андреевич зашёл в класс вместе с представителем Районо. После приветствия, посадил учеников, разложил билеты по столу и пригласил:

– Товарищи, – он обычно обращался к ним как – «ученики», или «ребята», а теперь, как к равноправным товарищам, – вот вам билеты по литературе, я их расположу на столе, и вы подходите, и берите каждый билет, на выбор. Вам отводится время два часа. Пользоваться компьютером и сотовым телефоном не разрешается. Я надеюсь, что вам не составит особого труда ответить на вопросы билетов. Вы все отлично подготовлены и вашими знаниями я очень доволен. Неясных вопросов у нас не оставалось, мы всё повторили, и я надеюсь на ваши положительные ответы. И так все взяли билеты, садитесь, замолчали, засекаем время, приступили, – он сел за стол рядом с представителем и записал на листе бумаги время начала экзаменов. Его бывший ученик, заведующий Районо Фёдоров наклонился к директору и хотел, что-то спросить, но тот поднял палец перед лицом и отрицательно покачал головой. Время ускорило бег, в классе воцарилась напряжённая тишина, нервное напряжение было на пределе. Это напряжение директор не вытерпел и на этот раз. Он поднялся, приложил палец к губам, на недоуменный вопросительный взгляд Фёдорова, и вышел из-за стола. Пошёл между столами, бросая беглый взгляд на листы бумаги, на которых выпускники писали свои ответы. Он замечал ошибки в правописании слов, но молча проходил дальше. Ему так хотелось указать пальцем на неправильно написанное слово или проговорить, как нужно писать, но этого он не имел право. А когда кончилось время, он ещё три минуты подождал и только потом проговорил:

– Товарищи, время кончилось, кто готов, сдавайте ваши ответы. Ему так хотелось, чтобы ребята и девчата воспользовались этими словами, «кто готов», – чтобы увидеть и исправить грамматическую ошибку в последний момент. Но вот последний ученик положил лист на его стол и Фёдоров собрал все листы, проверил на всех – ли листах написаны фамилия учеников, сложил их в конверт и запечатал. Потом поднялся, попрощался и уехал. Ученики окружили директора и стали наперебой спрашивать, заметил ли он, какую у них ошибку. Он стал вспоминать и отвечал. Иные ребята говорили, что они сами эти ошибки заметили и исправили. Некоторые сокрушённо восклицали, что такую ошибку они не заметили.

– Товарищи, успокойтесь, будем надеяться на успех. Сегодня отдыхайте, а завтра всем на консультацию и подготовку к экзаменам по математике. Забывайте, что было, вспомним, что будет. Все силы к следующему бою, к следующей атаке, соберите все силы, сосредоточьтесь, и победа будет за нами. Сейчас идёт передача по телевизору о встрече с Кашпировским: так он говорит, что нет ничего сверхъестественного явления, есть только внутренняя энергия человека и если её собрать и сосредоточиться, то эта энергия повысит ваш внутренний энергетический потенциал, и облегчит выполнение поставленной вами цели; или борьба, или учение, или воздействие на работу мозга собеседника в нужном вам направлении, и это помогает сосредоточенному человеку в преодолении противоборствующей силы, идеи, или болезни. Внутренняя энергия есть у каждого, но у одних она ярко выражена – и, о чём бы он ни говорил, слушатель подчиняется. Это ярко выражается у больших политических деятелей, у артистов, литераторов, у хозяйственных руководителей. Другие лидеры это качество вырабатывают самостоятельно. А многие об этом качестве не подозревают и не знают, и потому не пользуются этим. Третьи – если и знают и стараются этим свойством владеть, но не способны сосредоточиться и заставить себя возродить и возбудить этот энергетический запас: и потому так много безвольных людей. На таких людей, и ни какой экстрасенс не повлияет. Это безнадёжно недоразвитые личности. И так, я заканчиваю вам читать очередную лекцию. Идите домой, и помогите матерям огороды посадить, май кончается. Как говорят старики: – «В мае месяце нужно отсеяться, а июнь – хоть сей, хоть плюнь».

Ученики пошли из школы, продолжая между собой разговаривать, только Аборнев шёл один и молчал. Директор заметил это и стал догонять его. Потом взял за локоть, заговорил сочувственно и с тревогой:

– А, что это с вами? Тот пожал плечами, но не отозвался. – Ты, сколько – же листов записал, Вася?

– Всю тетрадь.

– И какая же тема у тебя была?

– «Оценка современных человеческих ценностей».

– Ты, что не понял, или не заметил, что требовалось написать не рассказ, не повесть, а всего-навсего – эссе. Это всего-навсего два листа. А на двенадцати листах не мудрено и ошибок наделать на двойку.

Вскоре директор свернул в калитку своей усадьбы, а Василий, перейдя мост через речку, свернул в переулок к своему дому. А после выпускного вечера директора вызвали в крайоно. За много лет работы его ни разу туда не вызывали, хотя заведующий несколько раз бывал у него в школе и был знаком. В кабинете вместе с заведующим находились представители краевой администрации, несколько милиционеров, и ещё кто-то, кого он не знал.

– Заходи, заходи, дорогой, – ответив на приветствие Александра Андреевича, пригласил Борисов, – садитесь вот сюда, к столу. Потом достал папку, раскрыл и вынул тетрадь. Это была тетрадь Василия. Тот продолжил, – вот это тетрадь вашего ученика, – директор кивнул головой, – мы допустили ошибку, в том, что поставили положительную оценку, хотя обнаружили четыре ошибки в тексте. Вторая наша ошибка в том, что ваш ученик не вложился в объём эссе, и мы пропустили это. И самое главное мы сделали грубое снисхождение за раскрытую тему. Она раскрыта грубо, невежественно, там выражены неуважительные нотки к правительству и к краевым властям. Это, что такое? Что это за революционеры такие появились? Ты, чему их там научил? И, ты, ли их этому учил? Или там, какая анархическая партия существует, или комсомольцы появились.

Директор сидел, слушал и лихорадочно думал: какую же позицию выбрать? Свалить всё на незрелость ученика, или поддержать его? Но он не знал текста и главной идеи экзаменационной работы Василия. Решил молчать. И только пожал плечами и недоуменно стал смотреть в лицо Борисова. Тот продолжил:

– Послушайте, что тут написано, – он раскрыл тетрадь, и стал читать сна чала эпиграф:«Отмщение, государь, отмщение. Паду к ногам твоим. Будь справедлив, и накажи убийцу»…Лермонтов. А после перешёл к тексту.

– «Самой главной ценностью для человека является его жизнь. Эта жизнь наполнена многими достоинствами и недостатками. И когда мы живём, учимся, работаем и общаемся между собой, то выясняется, что все люди имеют, берегут или стремятся получить те достижения, качества, материальное обеспечение, которых у него нет. Большинство из нас не понимают, иногда забывают, или даже и не помнили о том, что главное счастье это его жизнь. Забыв об этом, они начинают смотреть на соседа. И, увидев у него поленницу дров, а у себя этого нет, начинают завидовать и всячески ерничать над ним. Одним словом завидовать по-чёрному. Нет, чтобы приложить какое-то усилие и привезти себе такую же кучу дров, но он этого делать не желает. А желает лишь того, чтобы у соседа тоже исчезли его дрова. Это может быть и не только дрова, или стог сера. Но и, что-то большее. К примеру – деньги, престижные автомобили, заводы, фабрики, рудники и многое другое. Есть одно умное изречение: «Сильный человек давит слабого, умный давит сильного, власть давит всех». Поэтому, если человек способен сосредоточить свою внутреннюю энергию, и если она у него от природы есть, и направит её на умы других и особенно массы людской, то они его признают за лидера. А тот, попав во власть, начинает морочить людям голову, а делает по-своему, для удовлетворения своих потребностей. Тут следует остановиться о значении потребности. Она, как и время, и пространство бесконечно. И вот, чтобы продлить время пребывания во власти, он окружает себя себе подобными слугами. А когда несправедливость выходит за пределы человеческого терпения, тогда люди начинают возмущаться. А в России это делается раздроблено и слабо, что легко гасится набором деловых слов, патриотических идей, но никакой ни личной ответственности, ни личных обязательств. Одни благие намерения и никаких дел. За нас заступиться в стране некому. Если прежние завоеватели ставили целью военных действий – отнять у нас полезные ископаемые и готовую продукцию, то сейчас это сделали без войны. Внутренние капиталисты вывозят деньги в оффшорные зоны во всём мире, а иностранные инвесторы скупили все выгодные производства и теперь они без крови владеют нашим богатством. Вся эта несправедливость и разный уровень жизни разных людей порождает зависть и злобу одних над другими. Это наблюдалось во все времена, ну, а сейчас это выражается очень заметно, а поэтому люди обозлены друг на друга, делаются очень нервными и не – сдержанными. Это и является одной из причин братоубийственной войны. Второй причиной является безнаказанность убийц за убиенных ими людей. И самым слабым звеном в государстве является это противостояние, противоборство, и пресечение убийств. И если всё поддаётся логическому мышлению: такие явления как рабовладельческий строй, крепостнический, феодальный, капиталистический, социалистический, кризис экономический и финансовый. Все эти явления экономической жизни имеют ясные причины, качества, определения; но никаким объяснениям и никакой логике не поддаются законы и работы судей, прокуроров, и милиции: когда за убитого ребёнка, за отца и мать, за брата и сестру – убийц не убивают. Безнаказанность порождает массу преступлений, массу убийств. Это как можно объяснить? «А судьи кто?» А законодатели кто? Они, что по ту сторону баррикады от нас? Нам, что прикажете делать? Нам, что самим выбирать на местах судей и исполнителей приговоров? Все хотят выглядеть добренькими, жалостливыми, щедрыми и всепрощенцами, и тем самым дольше удержаться у власти. Можно только посочувствовать нашим государственным руководителям и законодателям: они тоже подчиняются законам, которые нам навязали ООН, Евросоюз, Конституционный суд, что запрещают убивать убийц. Гуманистами все стали. А ты наберись смелости и силы воли, да спроси мать, у которой дочь изуродовали. Чем, мол, тебе помочь, чем горе твоё утешить, да душу твою пожалеть? Подойди, подойди, спроси, да поясни ей, что есть такие гуманные законы, по которым изверга, убийцу твоей дочери, можно осудить условно или оставить на свободе под справку о невыезде с места проживания. А чем утешить попадью, у которой мужа – попа в Москве застрелили, или утешьте детей убитого депутата Государственной думы. Неужели вы ума не наберётесь, что ваша «гуманность», не только не сдерживает, а, наоборот толкает на убийства. И гибнут большинство русских людей. Это, что нам опять войну объявили? Или кто-то хочет, чтобы мы сами себя перестреляли? А для решения этой ужасной проблемы нужны сильные, героические личности. И они появятся! И появятся обязательно!

Я чувствую, как вам не терпится возразить мне, тем, что у нас в стране полная свобода и люди в праве поступать так, как кому хочется. Вольному – воля. Мы, мол, всю историю стремились к свободе. И чем, мол, вы сейчас-то недовольны? Я думаю, что всего должно быть дано человеку в разумных пределах. У меня в голове не уходят слова стихотворения Манохина в районке: – «Нет неуправляемой свободы, есть неуправляемый бардак». С этим нельзя не согласиться. Но в то же время нельзя «затыкать» рот критикам, которые критикуют пороки или высмеивают пошлость, называя пошлые действия своими именами. А то мы утверждаем, что надо писать и выступать только о добром, чистом и светлом, а в жизни люди делают то, что им нравится и, что им приносит доход. Но это совсем другая тема. И я хочу сказать, что нельзя прощать убийц. Это одна из первейших задач общества. После этого встанет задача с наркоманами и ворами всех масштабов. А то, что кому-то не понравилось «Брачное чтиво», или танцы обнажённых девушек, так переведи телевизор на другой канал и смотри – спорт, СГУ, мультфильмы и другие представления. И не нужно утверждать, что «смелые» книги разлагают общество и молодёжь особенно. В кино и в книгу пришли «смелые» картинки, только после того, что они уже давно были в жизни. Не мог же писатель или режиссёр придумать из ничего. Они это видели в жизни, слышали, испытывали на себе, и уж потом только пишут или показывают. В Европе и в США и в других развитых странах никого это не приводит в шок и не вызывает злобы. Пусть у вас вызывает злость убийства и воровство, предательство, и жульничество, всё, что не даёт людям жить комфортно. У меня не выходят из головы страшные случаи в нашей жизни. Никто не мог дать вразумительный ответ. Кто или по чьей вине оказались повешенными Денисов Игнат, Шматов Иван, Булгакова Валентина, Шалякин Михаил, Попов Иван, Антонов Григорий, и погибли при катастрофе Нечаев Николай, Капустин Игнат, изуродована, а после преждевременно умерла Занина Таня. Не говоря уже о том, что многие замёрзли на улице в пьяном виде. А вы поговорите с женщинами, которые ушли от своих мужей. Они вам расскажут, как те над ними издевались. Я разговаривал с ними и многое, что узнал. Я пока не осмеливаюсь показать истинную картину этих издевательств. Такое могло быть только в рабстве, в концлагерях, с заложницами, с молодыми покойницами, которых выкапывают из могил для потехи уродов. Ещё большее негодование вызывают действия убийц, которые убивают без особых и веских причин своих же товарищей. Встретились, выпили, заспорили и один другого зарезает тут же за столом. А разве можно оправдать, когда Пустовалов зарезал жену по подозрению в измене. Узнал, поговори, и разведитесь, но не убивать же мать твоих детей. За что злиться и мстить женщине, если ты ей не подходишь и не устраиваешь. И уж совсем не поддаётся никакому оправданию, что Пентюрин зарезал Клаву, за то, что она ему отказала в дружбе и собиралась выйти замуж за своего жениха Ретина. О Кривошеине другой разговор, тут будто, какое-то оправдание есть. В их избе обнаружили убитую мать, а в кладовой на лестнице обнаружили висящего сына и в нагрудном кармане обнаружили его покаянную записку. Где он признаётся в убийстве матери и за это лишает себя жизни. Вот если бы все убийцы были такими, что лишали бы себя жизни за убийства. А то ведь всего-то один такой нашёлся. Вон и в притчах «Нового завета» сказано, что нужно «Око – за око», «Зуб за зуб». И подчинялись этому божественному писанию древние цивилизации. Тоже, возможно долго воспитывали своих граждан в недопущении убийства людей. Да потом и применили закон – «Убийство убийц». И я уверен, или законодатели примут у нас такой закон, а если не примут, то в народе будут появляться или группы людей, или одиночки, которые будут выносить смертный приговор убийцам. И ситуация тогда резко изменится, но это уже будет не заслуга законодателей, а заслуга самого народа в лице сильных личностей, героев нашего времени. И их девизом должны стать строки из песни военного времени: – «Для нас нужна одна победа! Одна на всех. Мы за ценой не постоим». Я не знаю, когда это случится. Но это случится обязательно. И нам нужно к этому готовиться и готовить себя к жизни в тех условиях и к таким требованиям, как готовили себя предыдущие революционеры прошедших революций. Только программа будет другая – более приземлённая, менее форсистая, но так же героическая».

– Ну, так, и, что скажете, товарищ директор? Вы, чему же их учите, там у себя, в деревне. И, хотя в городах этих убийств больше чем в селах, но так резко и однозначно никто из учеников не высказался. Но все выпускники вашей школы при освещении своих тем упоминают тему наказания за убийство. Но те только вскользь об этом говорят или приводят как пример. У вас там, что случилось? – требовательно спросил заведующий.

– Отец одного учения застрелил жену, и все ученики ходили на похороны матери своего одноклассника, – отозвался тихим голосом, как провинившийся ученик перед лицом учителя.

– Вы преподаватель со стажем, вы, что не смогли сгладить ситуацию и не могли убедить в силе и справедливости нашей юриспруденции. Как это вы могли оставить сомнения в душах ваших учеников о справедливости и гуманности законодателей. Ты согласишься убивать убийц, вот сам, лично?

– Я дома даже курице не могу отрубить голову, жена это делает. Свинью зарезать я подряжаю соседей. И своим ученикам я никогда не внушал древние обычаи отмщения за убийство убийством. Да и за этим учеником я не наблюдал агрессивных привычек. Хотя я понимаю, что в душу каждому не залезешь. В разговоре со мной они не высказывали свои потайные убеждения – всё шло по школьной программе обучения и темы уроков. Возможно, это есть влияние телевидения. Особенно американские фильмы ярко и впечатлительно показывают убийство, убийц возводят в ранг героев. Дети в яслях посмотрите, какими играми заняты. Только и слышно: – «Бух, бух, бах, бах». Все бегают с игрушечными пистолетами и автоматами. Нет игрушек автомобилей, комбайнов, тракторов. А послушайте информационные передачи: про убийства передают больше чем о передовиках. Я веду урок сорок пять минут, и внушаю ученикам гуманный образ жизни, а они смотрят и слушают государственную информацию в течение четырёх часов. Я когда смотрю в их лица, то замечаю в их взглядах жалость, сочувствие и насмешливость. Какой, мол, ты жалкий человек. Я им их внутренние мысли не поддерживаю, но и противопоставить мне нечего.

– Понятно, понятно – вот оно откуда исходит главная причина ужесточение душ детей, вы не способны противостоять неправильному мировоззрению своих учащихся. Надо подумать о вашей дальнейшей работе.

– Воля ваша, – только и произнёс Александр Андреевич. Тут же поднялся и хотел взять экзаменационную тетрадь, но заведующий не отдал, и добавил:

– Нет, оставьте её мне. Неординарные работы я коллекционирую. А вдруг в будущем пригодится. А вы поезжайте домой.

– Прощайте, – он кивнул головой на прощанье и вышел из кабинета.

А дома он сдал дела своему заместителю и ушёл в колхоз на нефтебазу – заправщиком. Работая там, он внимательно следил за учениками своего последнего в его жизни выпускного класса. За ними следили и родители, и председатель колхоза. От воли и решения выпускников зависела судьба села.

Первые шаги

************

В здании конторы колхоза Павел Филиппович проводил совещание с руководителями среднего звена. Стояли несколько вопросов, но главными были такие, как подготовка ферм к новому стойловому сезону и комплектование кадров комбайнёров на предстоящую уборку.