Жгучая тайная страсть. Личный театр Эдуарда Тополя

В весенний день моя свобода
Была Жаннетте отдана;
Я ей поддался – и полгода
Меня дурачила она!
Кокетке все припоминая,
Я в сентябре уж был готов…
Прощай вино – в начале мая,
А в октябре – прощай любовь!

ОРЛОВ (Бисмарку). А зря. Конфликт вашего короля и социалистов дошел до кризиса.

БИСМАРК (глядя на Кэтти). Надеюсь, меня все-таки не затребуют в Берлин.

ПЕВИЦА (подходит к столу, поет Бисмарку).

Так я дошел бы до могилы…
Но есть волшебница: она
Крепчайший спирт лишает силы
И охмеляет без вина.
Захочет – я могу забыться;
Смешать все дни в календаре:
Весной – бесчувственно напиться
И быть влюбленным в декабре!

ОРЛОВ (Бисмарку). Напрасно надеетесь. Князь Горчаков полагает… Вы доверяете мнению князя?

БИСМАРК (усмехнувшись). Еще бы! Он остроумный оратор и любит блеснуть этим перед иностранными дипломатами. Я часто часами слушал его назидательные речи.

КЭТТИ невольно хмыкает.

ОРЛОВ (Бисмарку). Это насмешка? Не забывайте, что Горчаков мой шеф.

БИСМАРК. Именно потому я и рассыпаю ему комплименты.

ОРЛОВ. Насколько я знаю, он к вам тоже хорошо относится.

Оба хохочут. КЭТТИ улыбается.

ОРЛОВ (Бисмарку, понизив голос). Наша миссия в Берлине сообщает, что ваши акции там поднялись. Советники твердят Вильгельму, что только вы способны укротить социалистов.

БИСМАРК (кивнув на письмо в руках у Орлова). Это Горчаков вам написал?

ПЕВИЦА (поет Бисмарку, стреляя глазами в Кэтти).

Красотой одной богата,
Чем Жаннетта виновата,
Что не нужны ей шелка?
У нее в одной рубашке
Грудь свежа и высока.
Взбить все локоны бедняжки
Так и тянется рука…

БИСМАРК, усмехнувшись, подбрасывает в руке серебряный франк и кладет

ПЕВИЦЕ в поясной кошель. ПЕВИЦА уходит.

ОРЛОВ (Бисмарку). Я уверен, что не сегодня-завтра вас все-таки вызовут в Берлин и назначат министром-президентом.

БИСМАРК. Надеюсь, не этому обстоятельству я обязан нашей здешней встрече?

ОРЛОВ (вспыхнув, гневно встает). Сударь, не хотите ли вы сказать, что канцлер Горчаков послал меня сюда сблизиться с вами в перспективе вашего назначения?

БИСМАРК. Нет, дорогой. Остыньте. Я хочу сказать, что благодаря нашей встрече я помолодел лет на двести. И если я обязан этим Горчакову, то передайте ему, что в случае моего назначения канцлером Пруссии за мной не застоится.

ОРЛОВ (вздохнув и выпустив гнев). Н-да… Теперь я понимаю лорда Дизраэли…

БИСМАРК. А чем вас пленил этот британский еврей?

Из кулисы выходит АВТОР, укоризненно смотрит на БИСМАРКА.

(Автору) Что я такого сказал? Только в Англии могут еврея сделать лордом и министром! Правда, единожды.

АВТОР (в зал). Это в то время. А в наше Доминик Рааб, потомок немецких евреев, стал первым министром и заместителем Бориса Джонсона.

АВТОР уходит.

ОРЛОВ. Дизраэли сказал, что вас следует опасаться.

БИСМАРК. Почему?

ОРЛОВ. Потому что вы говорите то, что думаете. Спасибо за ужин. Приятного вечера. Пойдем, мон ами. (Уходит с Кэтти)

Гаснет свет. Сидя на за столом, Бисмарк зажигает свечу.

Входит АВТОР.

АВТОР. Герр Бисмарк, только что вы, практически, сами сказали, что Орловых вам подослал русский канцлер.

БИСМАРК. Да, вы же слышали: я всегда говорю то, что думаю.

АВТОР. И за это вы уже пообещали ему какие-то преференции.

БИСМАРК. Сразу видно, вы не политик – ничего не поняли. Князь Горчаков – визирь у вашего императора Александра, так? А император – племянник нашему королю Вильгельму, так? Значит, теперь я могу отдыхать – как только Орлов передаст Горчакову мое обещание, Александр сделает все, чтобы дядя Вили сделал меня своим канцлером. Извини, мне нужно написать жене.

АВТОР уходит.

БИСМАРК задумчиво крутит в руке перо.

Французы, конечно, перлюстрируют почту. И значит… (Пишет) «Майн либэ Иоганна! С тех пор, как приехали Орловы, я живу с ними словно мы совершенно одни на этой земле, и чуточку влюбился в эту хорошенькую госпожу. Я совершенно забыл о политике, не читаю газет и надеюсь, что меня не затребуют в Берлин…»