Очищение. Рикошет

– И косметику тоже, – улыбнулся такой наивной реакции наемник. – Самое лучшее, что там есть. Я хочу, чтобы моя подруга выглядела на все сто.

– Ура! Мы идем шопиться[49 - Заниматься шоппингом, делать покупки.]! – по-детски искренне обрадовалась она и захлопала в ладоши. – А можно я девчонкам напишу, чтобы они забрали мои старые шмотки, а то у нас и переодеться было не во что.

Где в Варшаве можно шопиться, Вик понятия не имел, поэтому по поиску выбрал в центре рядом с отелем Мариотт один из самых крупных моллов. И не прогадал. В огромном здании оказалось несколько этажей магазинов и бутиков на любой вкус и кошелек: от бюджетных до эксклюзивных. Он поначалу даже пожалел, что привел Марысю именно сюда, в этот храм женского счастья, где реальный шопоголик может провести весь день и обойдет только половину охотничьих угодий. Но девушка оказалась с пониманием, что не всем мужчинам нравятся магазины. Они купили объемистый чемодан и буквально в течение часа наполнили его одеждой, бельем и всем, что нужно молодой девушке для путешествия. А то, что они скоро уедут из Польши, наемник успел сообщить еще за ужином.

Уже поздним вечером, когда они бросили чемодан в номер и спустились в кафешку, чтобы выпить по коктейлю, Марыся осторожно спросила:

– И куда мы собираемся, если не секрет?

– В Германию. Там у меня дела.

– Понятно. Реабилитация.

– Типа того, – он подозвал официанта, чтобы тот обновил бренди, и посмотрел на девушку. – Мы едем в Берлин. Как только будем на месте, я тебя отправлю к юристам. Они переоформят статус беженца с Польши на ФРГ. У тебя по универу немецкий, а я на нем только пиво могу заказать. Так что будешь мне переводчиком. Если все пойдет нормально, может, устроишься в Германии на работу и заживешь как человек в нормальной стране, а не в этой помойке, где пшеки[50 - жарг. Поляки.] считают нас холопами.

– Юристы, квартира, – в ее голосе звучало нескрываемое сомнение. – Это ж все стоит денег. А у меня… Я и так не знаю, как тебя благодарить за новые шмотки.

– Не парься, – наемник взял ее руку в свою. – Будут у тебя деньги. Во всяком случае, на первое время. Хватит, чтобы начать новую жизнь.

– Спасибо, – чуть слышно проговорила она, и Вик заметил, как в тусклом свете барных ламп в ее глазах блеснули слезы благодарности.

На следующее утро он заказал машину с водителем в отеле, дал Марысе пачку злотых и отправил докупить всякие мелочи. А еще попросил девушку прибрести на ее паспорт новый смартфон, дешевый кнопочный мобильник и две симки к ним с польским тарифом, ориентированным на роуминг. Это было одной из причин, почему куратор предложил перед приездом в Германию найти себе подружку в Варшаве. В идеале он будет пользоваться для связи ее телефонами, а свои держать только на крайний случай.

Пока девушка гуляла по магазинам, он связался с Серым через кодированный мессенджер.

– Ну как наша подружка? – поинтересовался тот.

– Нормально. Завтра выезжаем.

– Отлично. Завидую тебе. Такая молоденькая горячая красотка попалась.

– Да ладно, – отмахнулся Вик. – Бедной девчушке хохлы засрали мозги, аж жуть. Даже жалко ее.

– Э-э… Да ты, я вижу, потек, – хохотнул Серый. – Ты смотри, поосторожнее с этим. Бабы в нашем деле только помеха. Или инструмент для достижения цели.

– Нихрена не потек. Просто удивляюсь, как они за восемь лет из русских хохлов сделали.

– Удивляться будешь, когда вернешься, – отрезал куратор. – А сейчас принимай данные по первой фазе. Прочитай и, если есть вопросы, перезвони.

– Что с целью? – спросил наемник.

– Пока не определились. Есть три кандидата. Пока ты доберешься до места, осядешь, осмотришься, мы дадим тебе наиболее подходящего для операции.

Следующие полчаса Виктор изучал присланный куратором материал, в котором была детально расписана его следующая неделя. Где взять машину напрокат, чтобы добраться до Берлина, в каком отеле остановиться, к каким юристам отправить Марысю, чтобы занялись оформлением статуса беженца, в каких хохляцких ячейках засветиться. И еще много того, что необходимо сделать, чтобы подготовиться к выходу на пока еще неизвестную цель.

США. Вашингтон

Сколько надо ученому времени, чтобы провести качественный полевой выход в тундру для изучения биоматериала из могильников с сибирской язвой. Пару недель? Месяц? Лучший в России специалист по прионам профессор Подольский с ассистентом исчезли из поля зрения три месяца назад в июне и, похоже, не планировали возвращаться. Это была странность, на которую Лео Инман, отвечавший за силовую поддержку «Очищения», не мог не обратить внимания.

По его запросу ЦРУ поставило этих двух ученых на постоянный контроль, и теперь раз в две недели приходил небольшой отчет. Обнаружилась парочка довольно быстро. Оба находились на Крайнем Севере, в Новом Уренгое. Вроде как работали там в составе группы военных биологов по скотомогильникам в районах, где нашли сибирскую язву. АНБ, отслеживавшее их телефоны через провайдера, эту информацию подтверждало. Но все же такая длительная командировка казалась довольно необычной. Поэтому Инман направил в ЦРУ дополнительный запрос на подтверждение средствами агентурной разведки.

Ответ пришел в стиле «извините, мы плотно занимаемся Украиной. Поможем, как только появятся свободные ресурсы», что на нормальном языке означало «отвали, мы не будем отвлекать людей на то, чтобы выяснить хрен знает что хрен знает где». Пришлось обращаться к Хофману. Следующее сообщение из Лэнгли было в более конструктивном стиле «сделаем все возможное».

Шпионов можно было понять. Москва конкретно бодалась с Вашингтоном на Украине. Все ресурсы были поставлены на сбор полезной инфы по этой теме. К тому же в России через два года президентские выборы, а малахольная оппозиция свалила нафиг из страны и теперь оказалось, что шатать кремлевский режим абсолютно некому. А шатать придется. Значит, надо искать, кого для этой цели можно использовать. Для этого нужны люди и деньги. С деньгами проблем не было, а вот адекватных людей, способных хотя бы уверенно ориентироваться во внутренней ситуации в России, не говоря уже об организации оппозиции, катастрофически не хватало. Ни агентов, ни стоящих аналитиков, ни оперативников. А тут кто-то со стороны просит подтвердить положение двух никчемных яйцеголовых у черта на куличках. Неудивительно, что шпионы были недовольны таким наездом. Поэтому шеф станции ЦРУ «Россия» получил из Лэнгли вместе с заданием короткую пометку «режим подтверждения на усмотрение исполнителя» или попросту – забей. Обычно такие пометки сопровождали многочисленные тупые запросы из Конгресса, Минюста и еще десятка правительственных ведомств и означали, что на них не стоит отвлекать серьезные ресурсы, а можно формально отписаться. Так и произошло.

Вместо того чтобы отправить в Новый Уренгой агента для личной проверки, шеф станции выбрал путь наименьшего сопротивления. Зная, что ученые останавливаются в единственной приличной гостинице в городе, принадлежащей компании «Газпром Уренгой», дочке российского газового гиганта, он просто запросил достать список постояльцев. Делом это было несложным, потому что на среднем и нижнем уровнях компании были десятки прикормленных айтишников, мечтающих о карьере в Силиконовой долине и готовых за Шенген или американскую визу слить любую информацию, к которой у них был доступ. В результате уже через пару дней пришла распечатка заселения гостиницы, где черным по белому значились профессор Подольский и его ассистент. Они заселялись пару раз в месяц на выходные, затем снова выписывались явно для того, чтобы продолжить работы в тундре. Все. Вопрос решен. Подтверждение получено. Цэрэушник, чтобы показать, что работа проведена должным образом, выждал неделю и отправил отчет в Штаты. В этот же день он пришел на почту Инману.

Вроде бы на этом эпизод должен был завершиться, но при передаче информации из гостиницы в центральный офис сработал «флажок», выставленный Ковалевым.

Хотя компания «Газпром Уренгой» и является стопроцентной дочкой «Газпрома», это полностью самостоятельная бизнес-единица со своей отчетностью, бухгалтерией и аудитом. Как и рассчитывал полковник, снятие информации по гостинице с бухгалтерской системы было отмечено в журнале событий. На это никто бы внимания не обратил, если бы спецы из «восьмерки» не установили тот самый «флажок», который, как при поклевке щуки на зимнюю ставку, выскочил и засветил съем информации авторизованным пользователем, находящимся в центральном офисе корпорации.

Теперь отчет об этом событии получил уже Ковалев. С одной стороны, можно было бы успокоиться, ведь из Нового Уренгоя в Штаты ушла нужна информация, подтверждающая, что профессор находится на севере. С другой, это был очень настораживающий сигнал. Те, кто вел «Очищение», продолжали мониторить обстановку в России, видимо, страшась утечки от француза. Чтобы снять их опасения, нужно было представить профессора вживую. Тем более он уже почти три месяца «сидел на севере» и ему был положен отпуск. Пора ученому показаться в родном институте, в семье и среди друзей, а заодно подтвердить легенду о полевых работах.

На следующей встрече с Подольским полковник сообщил, что нужно на недельку вернуться в институт. Там он понадувает щеки, расскажет всем, что работает на севере в секретной группе Минобороны, связанной с изучением древних белковых соединений, появляющихся в результате таяния вечной мерзлоты, изучает всякие ископаемые, древние вирусы и микроорганизмы. Ну и про могильники с сибирской язвой намекнет. Работа настолько увлекательная, что он принялся писать целый научный труд. После этой засветки профессор возьмет пару недель отпуска, а потом обратно в «тундру». Там ведь нужно успеть собрать материал до того, как начнутся морозы.

Появление профессора в институте, где уже стали задавать вопросы, произвело нужный эффект, наверняка попало в поле зрения тех, у кого он находился на контроле, и стало хорошим закреплением легенды. Но трюк с институтом был не единственным шагом, который предпринял Ковалев.

Утечка списка постояльцев из гостиницы в Новом Уренгое давала возможность выхода на айтишника из центрального офиса, который передал инфу в ЦРУ. Вычислив этого «крота», можно было вести с врагами разные сложные игры, сливая им всякую полезную дезу.

Пройдя по цифровому следу, контрразведчики вышли на сисадмина. Как и в большинстве случаев с инфантильной сетевой молодежью, оказалось, что парень не предатель, а просто лох. Шпионы использовали его вслепую. Вышли на контакт по Интернету, представившись агентством по исследованию рынка гостиничного сервиса. Они якобы собирали информацию о российских гостиницах и профилях клиентов. Предложили ему немного денег и ВИП-карту на бесплатное недельное проживание в одной из глобальных сетей отелей. Тот и потек. Измены тут не было, а вот на статьи о злоупотреблении, нарушении конфиденциальности и утечке данных накопать можно было вполне, что контрразведчики на пальцах айтишнику и объяснили. Когда до смерти перепуганный ботан перестал заикаться от страха, то с готовностью согласился сотрудничать с ФСБ. Вот такой получился дополнительный бонус.

Пока Ковалев расставлял в России «флажки», а ФСБ вербовало сисадмина, в Вашингтоне прошло очередное совещание по статусу «Очищения». После короткой справки Инмана о том, что активность в России не вызывает беспокойства, с докладом выступил доктор Розенберг – научный руководитель проекта. Именно ему несколько лет назад пришла мысль использовать аномальные прионы в качестве биологического оружия.

Темой он занимался давно, еще со времен вспышки коровьего бешенства в Англии. Тогда Пентагон выделил на исследования аномальных прионов небольшой бюджет и лабораторию. Со временем Розенберг из младшего научного сотрудника вырос до руководителя лаборатории и чуть ли не главного специалиста по теме в Штатах. Конечно, в нескольких университетах и даже институтах в структуре DTRA[51 - DefenseThreatReductionAgency(DTRA) – Агентство по уменьшению угрозы обороны. Отвечает в Министерстве обороны США за поддержку программ по противодействию оружию массового уничтожения.] были более маститые ученые, но все они работали с прионами по узким направлениям: кто-то изучал структуру, кто-то – механизмы взаимодействия с нормальными белками, кто-то – потенциал редактирования. Розенберг не был ни гением, ни даже просто талантливым биохимиком. Вот в чем ему нельзя было отказать, так это в умении систематизировать и перерабатывать огромное количество материала из разных источников и на основе анализа делать неожиданные выводы, которые порой открывали захватывающие перспективы. Так он наткнулся на работу доктора Шерно – французского биохимика, который утверждал, что нашел способ манипулировать атипичными прионами. Ученый работал в небольшом городке под Парижем в лаборатории Минсельхоза Франции и не догадывался, что попал в поле зрения американских военных.

Детально изучив его работы, Розенберг набросал концепцию боевого применения атипичных прионов и через голову начальства обратился к одному отставному генералу, который совсем недавно возглавлял DTRA и лично согласовывал его кандидатуру на должность руководителя лаборатории. Сейчас важный покровитель занимал пост вице-президента одной из крупных фармкомпаний. Идея его очень заинтересовала. Правда, ученого попросили ни в коем случае не делиться своими мыслями с военным начальством или, упаси боже, с кем-нибудь со стороны.