– Знаете ли, я выяснил, что некоторым людям, которым не нужны беседы, просто нужен друг.
Друг. Сколько же времени прошло с тех пор, когда у нее был друг. Она никогда не была популярной девушкой. Для этого она слишком была занята игрой на арфе да и к тому же слишком застенчива, чтобы подружиться даже с теми певцами и музыкантами, которым аккомпанировала. Но все изменила ее помолвка с Мюрреем. Он вихрем врывался в комнату и всех людей, находившихся там, срывал с места, вовлекая в свою орбиту. Первые светлые годы ее замужества прошли в сплошных вечеринках, она подружилась с женами всех его друзей.
Но сколько времени прошло с тех пор, как она последний раз общалась с Глэдис или Джессикой или Шарлоттой?
Не дождавшись ее ответа, отец откинулся на спинку скамьи, сложив руки на груди.
– Признаюсь, мне самому не помешала бы компания. Самое возмутительное не в том, что ты валяешься в госпитале для выздоравливающих, а в том, что выясняется, что тебя тут, оказывается, окружают одни лишь больные, причем больные всевозможнейшими заболеваниями!
– Я бы скорей подумала, что служба армейским отецом подготовила вас к этому зрелищу, – сказала она.
– О, что да, то да. Но время от времени неплохо бы возвращаться с того света и проводить хоть немного времени также, как говорится, и на земле живых.
Она мрачно посмотрела на него, затем пожала плечами. Если этот человек хочет сидеть на улице в полузаросшем саду и наблюдать, как она обрезает растения, что ж, это его полное право.
Она указала на клематис.
– Я собираюсь продолжить свою работу.
– Пожалуйста, продолжайте. Я и не думал вам мешать, – сказал он, запрокидывая голову назад и подставляя лицо под слабое тепло едва пригревавшего солнца.
Диана кивнула ему в ответ и снова принялась подрезать клематис, но, вновь привычно орудуя секаторами, вдруг обнаружила, что та ярость, что погнала ее прочь из дома в сад, – нет, не вся, но какая-то небольшая ее часть, – улеглась и успокоилась.
Эмма
Март 2021
– И это дерево тоже! – крикнула Эмма, взглянув вниз на Чарли. Она взобралась на лестницу, чтобы разглядеть поближе структуру дерева. Когда она сказала Сидни, что планирует осмотреть садовые деревья, та одобрила их «ползанье и лазанье». Много времени прошло с тех пор, как хоть кто-нибудь ухаживал за этими деревьями с любовью. Поэтому следовало вырубить часть деревьев: либо из-за того, что они сгнили, либо для того, чтобы сделать в разросшихся кронах световые карманы, и, таким образом, дать больше освещения и воздуха растениям нижнего яруса лесной подстилки.
– Понял! – закричал Чарли в ответ.
– Это которое уже? – спросила она, спускаясь.
Чарли на своем планшете открыл и перелистал заметки, которые они сделали этим утром.
– Седьмое, если считать ту ель возле коттеджа.
– Надеюсь, Уилкоксам нужны дрова на растопку, – пошутила она.
Громкий шорох в ветвях за их спинами заставил обоих обернуться, в тот же момент из проема в живой тисовой изгороди выскочили Бонни и Клайд.
Чарли тотчас опустился на колени, стал трепать Бонни за уши.
– Привет, ты такая красотка! – приговаривал он, и его «р-р-р» звучало с обволакивающим шотландским акцентом.
– Когда ты уже купишь себе собаку? – спросила Эмма.
– Могу спросить тебя о том же, – ответил он.
– Я слишком часто бываю в разъездах, чтобы позволить себе собаку. У тебя хотя бы есть твой канальный катер.
Чарли зашикал на нее, призывая замолчать, потому что через расчищенный проем в тисовой изгороди следом за своими собаками пролезла и сама Сидни.
– О, хорошо, вы оба здесь. Я разбирала старые вещи, ну и думаю, что нашла кое-что восхитительное! – торопливо проговорила она.
– Что это? – спросила Эмма.
Сидни лишь широко улыбнулась и скрылась же путем, что и появилась.
Это может быть что угодно. Так твердила себе Эмма все то время, пока вместе с Чарли шла следом за Сидни через весь сад обратно дом и поднималась по ступеням парадной лестницы, застеленной тряпками от строительной грязи, направляясь в уже отремонтированное крыло дома. Она всегда просила владельцев порыться в бумагах, в любых старых бумагах, имеющихся в доме, но чрезвычайно редко бывало так, чтобы кому-то посчастливилось отыскать что-либо новое и значимое.
– После того разговора с Вами, я была очень взволнована и воодушевлена, поэтому бедняжке Эндрю пришлось со мной вместе проводить каждый вечер на чердаке, разбирая коробки. Дедушка хоть и был старым брюзгой, но умение все раскладывать по полочкам было у него не отнять. Коробки были подписаны «Дом &Сад», – Сидни болтала без умолку, отпирая дверь в кабинет, в центре которого стоял огромный стол красного дерева, по обеим стенам высились книжные шкафы, а посреди кабинета – несколько контейнеров с открытыми крышками.
– Поначалу я расстраивалась. Казалось, что там только бумаги за 70-е годы – сплошь рецепты, как залатать крышу, да какие-то документы касаемо Ага-Хана[37 - Карим Ага-Хан Четвертый – духовный лидер, предприниматель, благотворитель, конезаводчик. Ага-Хан является учредителем и спонсором многочисленных благотворительных проектов, осуществляемых во многих странах. В 1977 году Ага-хан учредил Премию Ага-хана по архитектуре, одну из наиболее широко известных и престижных премий в своем роде, в этом же году он основал Институт исмаилитских исследований в Лондоне.]. Но затем я наткнулась на э т о, – Сидни указала на картонный тубус и старую, тоже картонную, папку-скоросшиватель. – Откройте же их, пожалуйста, окажите честь!
Эмма взяла тубус, открыла крышку, перевернула вверх донцем – оттуда выскользнул рулон бумаг. Сидни и Чарли освободили столешницу. Рулоны раскрутили и разложили на поверхности стола.
– Похоже на планы дома, – проговорила Эмма.
– Это не оригиналы. Думаю, это копии, выполненные в конце тридцатых годов, как раз перед самой войной. Посмотрите, вот тут, на этом этаже, архитектор перенес дверной проем, чтобы увеличить площадь ванной комнаты, – Синтия, указала на пометку голубыми чернилами.
Эмма пролистала страницы. На них был выполнены чертежи – сначала всего дома, потом каждого этажа, включая подвал, в котором располагались кухня, кладовая и, по старинной моде, рядом с ними буфетная.
Но когда она перевернула следующую страницу, у нее перехватило дыхание. На большом пожелтевшем от времени листе бумаги был карандашный набросок сада, а вверху листа была выполнена размашистая надпись «Хайбери Хаус»!
Ее глаза округлились от изумления:
– Это почерк Винсенты Смит.
– Вы уверены? – спросила Сидни с надеждой в голосе.
– Она уверена, – ответил Чарли, – сколько я ее знаю, она всегда была просто одержима этой женщиной.
– И еще раньше, до знакомства с тобой, – пробормотала Эмма, – Мне следовало бы надеть хлопковые перчатки. Но сейчас ничто не могло помешать ей изучать эти чертежи.
– Когда я в первый раз увидела их, я засомневалась, поскольку сад на этих планах расположен абсолютно не так, как сейчас, – сказала Сидни.
– Винсента в дальнейшем изменила этот план. Здесь начерчен формальный сад, – она указала на симметричные клумбы, расположенные в виде узлов. – Вот тут, возможно, была низкая рабатка со стелющимися растениями или, быть может, вдоль клумб шла изгородь.
– Ах, в этом может быть своя логика. Но взгляните на следующий лист, – сказала Сидни.
– Перебирая и разделяя друг от друга слежавшиеся от долгого пребывания в тубусе планы сада, Эмма обнаружила тонкий листочек почти прозрачной кальки. Она бережно подняла ее и наложила поверх планов-исходников. Рядом расположила два наброска дома, кухонный садик и фруктовый сад, а затем отступила в сторону от стола. – Вот так.
– Вот он, – проговорил Чарли, – Вот он сад.
– И все помечено, – сказала Сидни.
– Сад для чайных церемоний, сад для влюбленных, сад для детей, сад для свадеб… – читала Эмма.