Пять шагов навстречу

Ещё один резкий поворот, и снизу теперь я. Хватаю его лодыжку и сбрасываю с себя тушу, отпихнув в сторону.

– Какого хрена ты рылся в моей комнате?

– Это уже не твоя комната, – улыбается он. Блеск его ореховых глаз отражает внутреннее веселье.

– Это всё ещё моя комната, мама будет только рада, если я вернусь назад.

– Ма-а-ам!? – громко тянет Эйден.

– Что? – спрашивает её голос снизу.

– Ты будешь рада, если Мэйс свалит нахрен из штата? – смеётся этот гад, за что получает от меня хороший подзатыльник.

Мама ничего не отвечает, зато я слышу смех отца, чему улыбаюсь подобно идиоту. Она наверняка попросила нас заткнуться и пожить в мире и гармонии хотя бы пять минут. Конечно, она в ней и живёт, но не тогда, когда мы находимся в одном доме. До девятнадцати лет тишина не решалась заглянуть к нам, отчасти, благодаря мне, и сейчас она с визгом убегает, когда отец, я и Эйден снова собираемся в одной точке. Это подобно кратеру вулкана, который готов рвануть в любую секунду. Этот момент наступил.

Слегка пихаю брата в плечо, и он тут же делает это в ответ. Так проходят последующие секунды, когда мы поднимаемся на ноги и толкаем друг друга. Пользуясь удобным случаем и его рассеянностью, неожиданно образую кольцо на шее, и снова зажимаю голову между бедром и локтем, намагничивая волосы.

– Ещё раз, и побрею тебя налысо ночью, – предупредительным тоном, заявляю я. – Мама не должна знать, у неё своих проблем до крыши. Я не маленький пацан, чтобы она переживала за меня.

– Она должна знать, – брыкается он.

– Она не должна знать.

– С какого хрена?

– С такого хрена. Я тебе уже сказал.

– Она может тебе помочь! – бурчит Эйден, вырвавшись из захвата.

– Чем она может мне помочь? Лишними переживаниями и накручиванием собственных нервов?

– Советом, придурок.

– Не лезть не в своё дело и быть более сдержанным?

– Не только это, хотя тебе бы не помешало. Она несколько лет это толкует.

– Не думай, что ты умней меня.

– Я не думаю. Я знаю, – усмехается он.

– Ты такой наивный.

– Ты такой тупой, – говорит он, и я резко ставлю подножку, из-за чего Эйден чуть ли не бьется головой о стену и не валится на пол.

– Я придушу тебя, если мама хоть что-то узнает о том, чего знать не должна. Ты думаешь только о себе.

– Я думаю не только о себе, – недовольно ворчит он.

– Ты хочешь, чтобы она знала для поучений меня и не говорила что-то тебе, а я хочу, чтобы она не знала, но для того, чтобы спокойно жила и не переживала лишний раз. Это ты эгоист, а не я. Я думаю о ней, а ты думаешь о себе.

– Я думаю о тебе.

– Мне не нужна помощь, я со всем справляюсь один.

Эйден фыркает и открывает дверь в свою комнату, но не торопится заходить. Когда захожу за угол, чтобы спуститься вниз, слышу вслед его слова:

– Ты стал другим.

Щелчок дверной ручки говорит о том, что он зашёл внутрь.

– Я не изменился, – тихо говорю я, но понимаю, что он прав. Я действительно стал другим.

Не успеваю опомниться, как отец вручает мне сумку в руки, на которую я удивлённо смотрю. Меня только что выпроводили из дома? Это какая-то шутка?

Растерянно хлопаю глазами и смотрю на папу.

– Пошли.

– Не понял, – хмурюсь я.

– Ты хотел позаниматься, – напоминает он, – поехали сейчас.

– Прямо сейчас?

– Да.

– Уже начало девятого.

Выгнув бровь, он открывает парадную дверь и ждёт, чтобы я первый вышел. Не удивлюсь, если сейчас он просто хлопнет ей и посмеётся, радуясь тому, что развёл меня, как малышню.

– И что?

– Ничего, – говорю я.

Делаю полукруг и нахожу маму в гостиной, когда она склоняется над какими-то бумагами.

– Пока, мам.

Быстро целую её щёку и плетусь на выход.

– Ты приедешь завтра? – спрашивает она, когда я практически скрылся за поворотом.

Выглядываю из-за стены и широко улыбаюсь.

– А что будет на ужин?

– Ты используешь меня, подлец, – театрально обиженно, надулась она.