Наше вечное вчера

Киваю ему и обращаюсь к девчонке, наблюдающей за мной с ужасом, хотя ещё минуту назад в ее глазах было восхищение. Девочки-подростки – это слишком сложно для меня. Хотя, парни тоже, если учитывать Рамо.

– Извини, – пожимаю плечами и выхожу из кухни в холл. Разбираться с этим нет ни желания, ни смысла.

Стоя перед зеркалом, наспех поправляю растрёпанные волосы, чтобы не выглядеть как бродяга с улицы, когда ко мне со спины подходит Фэйт.

Он хлопает меня по лопатке и смеётся.

– Спасибо за это. Поверь, крыша Бобби уже съехала, он вечно следит за Скарлет, у которой всплеск гормонов. Она хочет запрыгнуть на каждого первого парня, и уверен, она делает это только для того, чтобы бесить его. У неё классно получается.

– Она его сестра? Они не особо похожи.

– Это моя кузина, а Бобби просто сохнет по ней. Я давно сказал, мне плевать, но он не слушает. Втирает про возраст, хотя старше ее всего на два года. В любом случае, мы все предпочитаем делать вид, будто ничего между ними нет.

Смотрю на приоткрытую дверь, откуда доносится ворчливый голос Бобби.

– С каждой секундой здесь, вы удивляете меня все больше и больше.

– Это ещё не все, так что приготовься.

Глава 4

Мэди

– Я хочу купить железное нижнее белье для тебя, – говорит папа, отпивая кофе из кружки. Его взгляд сверлит меня и во лбу за долю секунды образуется чёрная дыра.

– Для чего?

– Так, на всякий случай. Ключ будет только у меня, никаких запасных.

Мама вскидывает бровь, смотря на него, как на безумца, у которого волосы начали расти на каждой частички тела.

– Ты преувеличиваешь, – вздыхаю я. – Я всего лишь вернулась после полуночи. Говорила же, была у подруги, мы не виделись все каникулы.

– А я всего лишь хочу купить тебе стальное нижнее белье.

– Даже если ты его купишь, это не значит, что я буду его носить и вообще подпущу тебя к себе, чтобы добровольно его принять. И мы говорим о чём-то конкретном? Потому что я не улавливаю смысла.

– А какой смысл ты хочешь уловить?

Мама давится то ли воздухом, то ли кофе, когда отслеживает ход моих мыслей. Она начинает хихикать, пытаясь скрыть это за кашлем, на что папа поворачивает своё беспристрастное лицо в её сторону и выгибает бровь. Он явно в замешательстве, но спустя несколько секунд недобрый огонёк вспыхивает в его глазах. Кажется, он наконец-то уловил основную суть моих слов. Мы все взрослые люди, и понимаем, о чём я пытаюсь донести обходными путями.

– Я отказываюсь говорить про это, – раздражено фыркает он. Кажется, на его лице отрешение и категоричность, мешающаяся с отвращением.

Ещё несколько секунд, и он с грохотом ставит кружку на стол, из-за чего кофе расплескивается через края, марая поверхность.

– Черт, нет! – стонет он. – Нет! Нет! Гребаный миллионный раз нет!

– Почему миллионный? Перед миллионным разом ты сказал только три, – улыбаюсь я.

– Дерьмо! – продолжает он, запуская пальцы в волосы. – Ни за что!

– О чём ты вообще? – мама и я открыто хохочем над его отрицанием. – Хочу знать, о чём ты думаешь.

Папа вскакивает со стула и грузно шлепает босыми ногами по плитке. Его фигура скрывается за повтором, слышны лишь проклятия и отборный мат, который постепенно утихает, когда он испаряется на втором этаже. Встречаюсь с глазами мамы, которые озорно блестят, когда она делает очередной глоток напитка и смотрит на меня поверх кружки.

– Ты доведёшь его сумасшествия, – улыбается она.

– Мне нравится видеть его растерянным.

– Не делай это больше одного раза в полгода, иначе мы лишимся основного кормильца семьи.

– Ой, как будто тебе не нравится шутить над ним.

– Он всё ещё планирует повесить на твою кровать розовый балдахин и купить светильник с надписью «солнышко», а ты решила говорить с ним об оральных ласках.

– Не могу устоять перед искушением. Я всё же единственная, кто может это делать.

– Ладно, – соглашается мама, не скрывая лучезарную улыбку. – Но не часто. Где твоя машина и что с квартирой?

Вздрагиваю, когда кто-то или что-то грохочет в парадной. Я думаю на папу, в котором ни на шутку разыгралось воображение на мой счёт. Смешно, что он и Мэйс придерживаются в отношении меня или мамы чуть ли не святых суждений, в то время как сами далеки от марали невинных святош. Уже несколько раз я пыталась выколоть себе глаза, лишь бы развидеть то, что видела по части Мэйса. Отвратительно наткнуться на брата, который засовывается свой член в какую-то девушку, имя которой даже не пытается узнать. А если увижу папу, так вообще придушусь веревкой на том же месте. Мне совсем не хочется знать, что происходит за дверью родительской спальни. Пока радует только Эйден, но нутро голосит, что и он близок к тому омуту, где носит Мэйса.

К счастью, говоря о младшем брате: это он перепрыгнул ступеньки и выскочил из дома, попутно попрощавшись с нами. Я даже не разобрала, что он прокричал, а мама только успела открыть рот, вероятно, хотела узнать об ужине, который он решил пропустить.

– Мэди, – ещё раз зовёт мама, и я возвращаю внимание к ней.

– Да?

– Что с машиной и квартирой?

– Я не хочу на ней ездить, ты же знаешь. Собрать кучу пробок, приехать под конец лекций, чтобы уехать снова. А квартира… там же отключили воду.

Она скептически выгибает бровь, смотря куда-то глубоко в меня. На секунду кажется, что сейчас ложь всплывёт наружу, потому что горячую воду должны были включить сегодня утром.

Мама делает глоток кофе, продолжая смотреть на меня, из-за чего я хожу по грани выпалить правду.

– Если хочешь пожить дома, то так и скажи.

Выдыхаю и подавлено киваю.

– Хочу. Я чувствую себя там одиноко.

– Твой брат явно не разделает это мнение.

– Это же Мэйс, у него своя территория. Он там горем может устраивать, а тут такого шанса нет.

– Думаю, дело в другом.

Иногда меня пугает, что нас можно раскусить, но мы слишком упёрты и готовы отстаивать ту теорию, которую сочинили. Да, для них это случайное совпадение, что Мэйс разошёлся с Эмили, а я с Сидом одновременно. Так вышло. Спереть всё на то, что мы близнецы и думаем одинаково – лучший метод.