Дело о похищении Бетти Кейн. Исчезновение

Дело о похищении Бетти Кейн. Исчезновение
Джозефина Тэй

Алан ГрантЗвезды классического детектива
Джозефина Тэй (наст. имя – Элизабет Макинтош; 1896–1952) – знаменитая писательница, дочь шотландца и англичанки, признанный мастер британского детектива. В 1929 году она дебютировала с книгой «Человек из очереди», в которой впервые появился инспектор Скотленд-Ярда Алан Грант, настоящий профессионал сыска. Впрочем, в романе «Дело о похищении Бетти Кейн» (1948) ему досталась роль второго плана. Разбираться с удивительной криминальной историей пришлось «мирному деревенскому адвокату и джентльмену» Роберту Блэру. Две приличные с виду дамы похитили школьницу и заставили работать на себя, удерживая в собственном одиноко стоящем доме. Все свидетельствует против них, однако дамы настаивают на своей полной невиновности…В романе «Исчезновение» инспектор Грант распутывает обстоятельства исчезновения американского фотографа, бесследно растворившегося в английской провинции. За традиционной британской сдержанностью таятся великие страсти, и на деле все не так, как кажется на первый взгляд.

По роману «Дело о похищении Бетти Кейн» в 1951 и 1962 годах были сняты кинофильмы, а в 1988 году – телевизионный сериал.

Тэй Дж.

Дело о похищении Бетти Кейн; Исчезновение. романы

Josephine Tey

THE FRANCHISE AFFAIR;

TO LOVE AND BE WISE

© Ж. Я. Грушанская (наследник), перевод, 2023

© Н. И. Ильина (наследник), перевод, 2023

© Издание на русском языке, оформление.

ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2023

Издательство Азбука®

* * *

Дело о похищении Бетти Кейн

Глава первая

В этот весенний день Роберт Блэр уже подумывал о том, чтобы идти домой, хотя было всего четыре часа. Контора, разумеется, работала до пяти. Но если вы единственный Блэр фирмы «Блэр, Хэйвард и Беннет», вы уходите, когда считаете нужным. И если вы занимаетесь главным образом завещаниями, документами о передаче имущества и вкладами, то ваши услуги в этот час уже мало кому требуются. И если вы живете в Милфорде, где последнюю почту разносят в три сорок пять, то всякая деловая жизнь городка замирает куда раньше четырех часов дня.

Телефон вряд ли зазвонит. Друзья Блэра по гольфу к этому времени, очевидно, находятся где-нибудь между четырнадцатой и шестнадцатой лунками. К обеду его никто не пригласит, ибо приглашения в Милфорде все еще по старинке отправлялись по почте. Не позвонит и тетя Лин с просьбой по дороге домой купить рыбы, потому что нынче ее день посещения кино и сейчас она уже, несомненно, там.

И вот этим весенним днем в ленивой тишине маленького города он сидел в конторе, уставясь на последний луч, освещавший стол красного дерева, и подумывал, не пойти ли домой. В солнечном луче стоял поднос с чаем. Ровно без десяти четыре каждый день мисс Тафф вносила в кабинет лакированный поднос, покрытый белой салфеткой, на ней чашка синего фарфора и такая же тарелка с двумя печеньями: масляное печенье по понедельникам, средам и пятницам, диетическое – по вторникам и четвергам.

Этот поднос Роберт помнил с тех пор, как помнил себя. Кухарка ходила с ним за хлебом в булочную, но мать Роберта, тогда еще совсем молодая женщина, пожертвовала поднос в контору. Что касается белой салфетки, то она возникла годы спустя, с появлением в фирме мисс Тафф. Мисс Тафф появилась во время войны. Это была первая женщина, занявшая место за рабочим столом уважаемой фирмы. Появление мисс Тафф чуть было не потрясло основы фирмы, но фирма с этим справилась, и теперь, почти четверть века спустя, трудно было себе представить, что худощавая, седовласая, строгая мисс Тафф могла когда-то вызвать такую сенсацию… В самом деле, единственным нарушением привычной рутины было появление белой салфетки: в доме мисс Тафф ничто никогда не ставилось прямо на поднос, без салфетки. Вот однажды она и принесла салфетку. Отец Роберта, хотя ему и нравился лакированный, ничем не покрытый поднос, был тронут заботой мисс Тафф и тем, что она как бы отождествляет себя с интересами фирмы. Салфетка прижилась, и теперь она такая же неотъемлемая часть фирмы, как медная дощечка на двери, ящики с документами и ежегодная простуда мистера Хэзелтайна.

И вот в ту минуту, когда взгляд Роберта покоился на синей тарелке, он испытал странное чувство. Это чувство не имело связи с диетическим печеньем, во всяком случае связи физической. Это чувство было связано с ощущением неизбежности: по четвергам печенье диетическое, а по понедельникам – масляное. До последнего времени Роберт не находил ничего дурного в этом постоянстве, в этой нерушимости. Никогда он не желал себе другой жизни, кроме спокойного, мирного существования в этом городке, где вырос. Да и сейчас он не желал ничего другого! Но вот в последнее время уже дважды или трижды его посетила странная, ничем вроде бы не вызванная мысль: «И это все, что ты увидишь в жизни». С этой мыслью появлялось неприятное ощущение в груди, похожее на тот почти панический страх, сжимавший его десятилетнее мальчишеское сердце, когда он вспоминал, что назначен на прием к зубному врачу. Это и раздражало, и изумляло Роберта, считавшего себя вполне счастливым человеком. Откуда берется странная, сжимающая сердце мысль? Чего ему не хватает? Жены? Но он бы мог жениться, если бы захотел. Заботливой матери? Но какая мать могла бы так о нем заботиться, как милая, добрая тетя Лин? Богатства? Но разве было хоть что-нибудь, чего он хотел бы купить и не мог? Если это не богатство, то что ж тогда богатство? Жизнь, полная приключений? Никогда он не жаждал приключений, кроме тех, какие даются охотой… Но что же тогда? Что ему нужно?

Роберт Блэр всегда надеялся, что жизнь его так и будет идти без перемен до самой смерти. С детства он знал, что будет работать в фирме и со временем сменит своего отца. С добродушной жалостью он глядел на мальчиков, у которых нет такого же заранее заготовленного удела, на тех, у кого нет Милфорда, где ждут друзья, где все полно воспоминаниями, на тех, у кого нет этой английской преемственности, уготованной фирмой «Блэр, Хэйвард и Беннет».

Уже с 1843 года в фирме нет Хэйварда, но юный отпрыск рода Беннетов – Невил в этот момент занимал заднюю комнату фирмы. Именно «занимал», но трудно было вообразить, чтобы он там работал: он писал там поэмы, ибо ничто иное его не интересовало. Поэмы были столь оригинальны, что понять их мог лишь сам Невил.

Солнечный луч касался уже самого краешка подноса, и Роберт окончательно решил идти домой. Он пройдется пешком. Прогулка по Хай-стрит всегда доставляла ему удовольствие. Не то чтобы Милфорд был уж таким красивым городом. Но в этом городке было нечто, отражавшее устойчивость английской жизни за последние триста лет…

Внезапно зазвонил телефон. Позже Роберт часто думал: а что бы случилось, если бы этот звонок раздался минутой позже? Минутой позже он уже взял бы свою шляпу с крючка в передней и, просунувшись в дверь комнаты напротив, сообщил бы мистеру Хэзелтайну, что уходит. И на этот звонок ответил бы Хэзелтайн, сказав, что мистер Блэр уже ушел. И все последующее представляло бы для Роберта лишь отдаленный интерес… Но телефон зазвонил вовремя, и Роберт взял трубку.

– Мистер Блэр? – спросил женский низковатый голос. Чувствовалось, что в обычное время он звучит уверенно, но сейчас говорившая задыхалась. – Ох, как я рада, что застала вас! Я боялась, что вы уже ушли. Моя фамилия Шарп, Марион Шарп. Мы с матерью живем в доме Фрэнчайз на Ларборо-роуд.

– Знаю, – сказал Блэр.

Он знал Марион Шарп по виду, как знал всех в Милфорде и его окрестностях: высокая, худощавая, темноволосая женщина лет сорока или около того. Обычно она щеголяла в ярких косынках, подчеркивающих ее цыганскую смуглость. В своем старом, видавшем виды автомобиле она приезжала в Милфорд за покупками, а тем временем ее седовласая старая мать сидела в машине, сидела выпрямившись, как-то не вписываясь в городской пейзаж, и чудилось, будто она против чего-то молчаливо протестует. У нее был резко очерченный профиль, а когда она поворачивалась к вам лицом, было видно, что глаза у нее ясные, бледные, холодные – глаза чайки, и похожа она на колдунью. Словом, малоприятная старая дама.

– Вы меня не знаете, – продолжал голос, – но я видела вас в Милфорде, и вы показались мне добрым человеком. Мне нужен адвокат! Сейчас нужен, сию минуту! У меня неприятности…

– Если речь идет о вашем автомобиле… – начал Роберт.

«Неприятности» в Милфорде означали лишь две вещи: либо задержка очередного взноса за автомобиль, либо нарушение правил уличного движения. Поскольку у Марион Шарп автомобиль был очень старый, речь шла, видимо, о втором. Но в любом случае это никак не касалось фирмы «Блэр, Хэйвард и Беннет». Он переадресует ее к Карлею, способному малому, чья контора на другом конце улицы. Карлей специалист по этим делам…

– Автомобиль? – спросила его собеседница таким тоном, будто ей было трудно вспомнить, что означает это слово. – А, поняла. Нет, нет, ничего похожего. Дело куда серьезнее. Скотленд-Ярд.

Скотленд-Ярд! Для мирного деревенского адвоката и джентльмена, каким был Роберт Блэр, слова «Скотленд-Ярд» звучали так же экзотически, как, скажем, «Гонолулу», «Голливуд» или «парашютные прыжки». В качестве сознательного гражданина он был в хороших отношениях с местной полицией, и на этом его связь с миром преступлений кончалась.

– Я никого не убила, если вы это думаете, – сказали на конце провода.

– Вопрос в другом: вас подозревают в том, что вы кого-то убили?

– Здесь дело не в убийстве. Меня подозревают в том, что я кого-то похитила. Короче, мне нужен адвокат сейчас же, сию минуту!

– По-моему, вам нужен не я, – ответил Роберт. – Я практически не разбираюсь в Уголовном кодексе. Моя фирма такими делами не занимается. Я могу вам порекомендовать…

– Я не хочу адвоката по уголовным делам, я хочу друга! Чтобы он стоял рядом и следил, чтобы я не наговорила лишнего. Чтобы он подсказывал мне, на какие вопросы я могу не отвечать, если не желаю, и в этом роде… Для этого, по-моему, не обязательно быть специалистом по уголовным делам.

– Верно. И все же вам куда лучше поможет фирма, привыкшая к уголовным делам. Я думаю, будет разумнее…

– Знаете, что мне кажется? – перебила она. – У меня ощущение, будто я тону, не могу вылезти на берег, а вы, вместо того чтобы подать мне руку, убеждаете меня, что на противоположный берег вылезти куда проще…

Мгновение оба молчали.

– Напротив, – сказал Роберт, – я могу порекомендовать вам отличного специалиста по вытаскиванию тонущих на берег! Бенджамен Карлей куда лучше моего знает, как защитить тех…

– Что? Этот маленький человечек в полосатых костюмах?.. – Ее голос поднялся почти до крика. И снова секунда молчания. – Простите меня, – продолжала она затем своим обычным голосом. – Я говорю глупости. Но видите ли, я позвонила вам не потому, что считаю, что вы такой уж ловкий адвокат, но лишь потому, что я в беде и нуждаюсь в совете человека, который вызывает доверие… Мистер Блэр, прошу вас, приезжайте! Люди из Скотленд-Ярда сейчас у меня в доме. И если вы, приехав, увидите на месте, что не желаете этим заниматься, вы же всегда сможете передать дело кому-то другому, правда?

Роберт Блэр был слишком добродушен, чтобы отказать человеку в разумной просьбе, и, кроме того, ему дали лазейку на случай, если дело покажется неприемлемым. Ему уже расхотелось переадресовывать эту женщину к Бену Карлею. Несмотря на ее глупые слова о «полосатых костюмах», Роберт, в общем-то, понял, что она имела в виду. Если вы действительно что-то натворили и хотите избежать ответственности, то Карлей тут неоценим. Но если вы просто растеряны, если вы в беде и невиновны, то вряд ли Карлей, с его нагловатыми манерами, мог оказать помощь.

«О каком похищении идет речь? – думал Блэр, направляясь за своим автомобилем в гараж на Син-лейн. – Существует ли такое преступление в английском своде законов? И кого могла эта женщина похитить? Ребенка? Быть может, вундеркинда? Хотя обе женщины жили в большом доме на Ларборо-роуд, они производили впечатление людей очень и очень небогатых. А может, они похитили ребенка, потому что решили, что с ним плохо обращаются его законные опекуны? Возможно. У старухи лицо фанатички, да и сама Марион производила впечатление человека, способного при случае пойти на риск. Да, возможно, это просто дурно понятая филантропия». «Задержание с целью лишить родителей, опекунов и т. д. власти над…» Эх, подзабыл он уголовное право! Не мог вспомнить сейчас: похищение – это уголовное дело с соответствующим наказанием или же проступок? Делами о «похищении и задержании» фирма «Блэр, Хэйвард и Беннет» не занималась с 1798 года, когда один молодой сквайр из Лессоуса, выпив несколько больше, чем следует, на балу у неких Греттонов, перекинул через седло юную мисс Греттон и ускакал с нею, причем о намерениях сквайра не так уж трудно было догадаться…

На узенькой улочке Син-лейн прямо друг против друга стояли гараж и платная конюшня города Милфорда, пребывающие в состоянии вечной вражды. Автомобили пугали лошадей (так, во всяком случае, утверждали служители при конюшне), а возы с сеном и прочим фуражом для конюшни мешали выезду из переулка – это утверждали работники гаража. Владелец конюшни старый Мэт Эллис, бывший кавалерист, смотрел на работников гаража Билла Бору и Стэнли Питерса (во время войны оба были связистами) как на представителей поколения, уничтожавшего кавалерию и угрожавшего цивилизации…

Зимой, во время охотничьего сезона, Роберт общался с кавалеристом и выслушивал его жалобы, в другое время года, когда автомобиль чинился и смазывался в гараже, он вникал в обиды работников гаража. Вот и сейчас Стэнли непременно понадобилось выяснить, какова разница между оскорблением и клеветой и можно ли считать диффамацией слова Мэта…

– Не знаю, Стэн. Надо подумать, – перебил Роберт, быстро нажимая на стартер.

Но сразу уехать ему не удалось. Пришлось ждать, пока выезд из переулка не освободят верховые: трое толстых детей и их грум, возвращавшиеся с послеобеденной прогулки. «Ну вот, сами видите!» – сказал Стэнли за спиной Роберта.