Лев Святого Марка. Варфоломеевская ночь (сборник)

– Кто чтит Святого Марка, тот последует моему примеру!

Слова эти магически подействовали на толпу, рабочие беспрекословно взялись опять за работу и даже окружавшие их посторонние люди стали помогать таскать камни. Все проявляли такое необычайное усердие, что спустя четыре дня обе башни уже были готовы. Вместо того чтобы подвергнуть Джустиниани взысканию за его поступок, Пизани назначил его командиром трех больших кораблей.

Положение адъютанта, которое занимал Фрэнсис, доставляло ему немало работы вследствие непосредственной его близости к такому деятельному адмиралу. Беспрестанно приходилось ему спешить из одного места в другое, чтобы следить за ходом производившихся работ, и давать об этом отчеты Пизани. Работы производились беспрерывно днем и ночью, и сам Пизани и Фрэнсис в течение целой недели не знали ни сна, ни отдыха.

Упустив восемь дней драгоценного времени, неприятель двадцать четвертого августа наконец выступил вперед. Часть генуэзского флота направилась к Сан-Николо, падуанцы же – к Сан-Спирито и Санта-Марии. Но венецианцы, вполне приготовленные к нападению, дали сильный отпор неприятелю. Дориа был в полной уверенности, что ему удастся под покровом ночи подвигаться вперед, оставаясь незамеченным венецианцами, и был в высшей степени разочарован, когда они отразили его нападение. Каррара тоже был вне себя от гнева и, со своей стороны, тотчас же отозвал свои войска назад. Дориа оставался до начала октября у стен Венеции, но когда наконец убедился, что она была настолько хорошо защищена, что о взятии ее приступом нечего было и думать, он сосредоточил свой флот у Чиоггии, рассчитывая, что в конце концов Венеция все-таки падет жертвой голода.

Действительно, в Венеции царила страшная нужда. Всякое сообщение с материком было совершенно отрезано. Только однажды удалось одному кораблю со съестными припасами проскользнуть мимо генуэзских галер, но что значил груз одного корабля, когда в продовольствии нуждалось все население города? Богатые люди делали с своей стороны все, что могли, чтобы сколько-нибудь уменьшить страшную нужду народа.

Ослабевшим и полуголодным венецианцам было не под силу бороться со своими противниками, ни в чем не терпевшими недостатка; тем не менее, венецианцы еще не теряли надежды на отвоевание Чиоггии, они ждали на подмогу Зено, о скором прибытии которого получили тайные сведения.

До сих пор Зено победоносно подвигался вперед и уже находился у берегов Кандии. Ему был послан приказ, чтобы он поспешил для защиты Венеции от угрожавшего ей неприятеля.

Тем временем правительство снова обратилось с воззванием ко всем гражданам, чтобы собрать возможно большую сумму денег, и благодаря готовности каждого жертвовать всем своим достоянием, лишь бы только отстоять отечество, собрали такую громадную сумму денег, что уже к декабрю были вполне снаряжены шестьдесят кораблей, четыреста лодок различного рода и тридцать четыре военных галеры. Сам дож, несмотря на свой преклонный возраст, объявил, что он принимает на себя общее командование всеми военными силами, а Пизани назначает своим адъютантом и адмиралом.

В это время Фрэнсису редко приходилось посещать семейство Полани, так как служебные обязанности удерживали его около Пизани. Мария возвратилась в дом своего отца, так как ее муж должен был находиться на своем служебном посту. Она поражала всех своим спокойствием и хорошим расположением духа. Вместе со своей сестрой она в редкие посещения Фрэнсиса развлекала молодого человека и поддерживала в своем отце бодрость духа среди общего уныния.

Большинство кораблей Полани находилось на службе у правительства, а некоторые более мелкие суда постоянно крейсировали взад и вперед между берегами Далмации и Венеции, пытаясь провозить провиант через линию генуэзских судов.

Во дворце Полани сохранялась быстроходная гондола Фрэнсиса. Теперь он ее разыскал, привел в порядок и в сопровождении Джузеппе или других искусных гребцов часто ездил на ней по каналам Венеции, развозя по самым отдаленным постам приказы своего адмирала, причем нередко случалось, что неприятель гнался за ним по пятам, но он всегда счастливо ускользал от него. Однажды вечером Пизани призвал к себе Фрэнсиса и сказал ему:

– Ваша лодочка уже не раз сослужила мне службу и вот сегодня ночью вам предстоит новая работа: отправляйтесь на своей гондоле и разузнайте, не переменил ли противник места стоянки своего флота. В особенности мне желательно знать, как велики силы неприятеля у каналов Чиоггия и Брандоло и у Ломбардского залива.

Фрэнсис поспешил сделать необходимые приготовления для поездки.

– Джузеппе, – сказал он, – подыщи мне на сегодняшнюю ночь гондольера родом из Чиоггии, который знал бы ее вдоль и поперек. Нужен человек смышленый и храбрый.

– У меня такой человек есть на примете, синьор.

– Хорошо; тогда приведи его сюда, да найди мне еще двух или трех старых матросов родом из Чиоггии.

– Правда ли, что наш флот завтра снимается с якоря, Фрэнсис? – спросила Мария, когда молодой человек явился к Полани. – Об этом везде говорят.

– Да, совершенно верно!

– А когда же вы возвратитесь?

– Это трудно сказать, – отвечал улыбаясь Фрэнсис. – Может быть, через несколько дней, а может быть, и через несколько месяцев.

– Разве предполагается совершить нападение на генуэзцев?

– Нет, если только можно избежать этого. Они гораздо сильнее нас.

– Так зачем же вы отправляетесь в море?

– Мы хотим их поймать там в ловушку.

– Перестаньте шутить, Фрэнсис. Как это вы поймаете в ловушку генуэзские галеры!

– Пизани хочет запереть все проходы вокруг Чиоггии, так что генуэзцы не только будут лишены возможности напасть на нас, но окажутся совершенно запертыми со всех сторон, и тогда мы поступим с ними так, как они поступили с нами.

– Превосходно, чудесно! – вскричала Мария. – Ваш Пизани великий человек.

– Да, но я еще не уверен в успехе этого предприятия; впрочем, другого исхода нет, и поневоле приходится испытать это средство.

Полани сильно призадумался, когда узнал о поручении, которое было возложено на Фрэнсиса; Джулия вся побледнела, а Мария с раздражением сказала:

– Неужели вам всегда надо пускаться навстречу опасности, Фрэнсис? Вы не венецианец и вовсе не обязаны рисковать своей жизнью для Венеции.

– Я и не напрашивался на это поручение, – возразил Фрэнсис. – Мне оно было дано адмиралом, и если бы я даже и захотел отказаться от исполнения его, то не имел бы права этого сделать. Адмирал знает, что моя гондола самая быстроходная из всех здешних и ни одной генуэзской весельной лодке не угнаться за ней.

Спустя полчаса явился Джузеппе с гондольером, о котором он говорил, и двумя старыми рыбаками из Чиоггии, которые подробно описали Фрэнсису всю местность, и при помощи справок по находившейся у Полани карте Фрэнсис в короткое время прекрасно ознакомился с тем местом, куда ему предстояло ехать. Он сговорился с гондольером насчет ночной поездки, отпустил рыбаков и приказал Джузеппе освободить лодку от излишнего балласта, чтобы сделать ее насколько возможно легкой на ходу.

Глава XIX. Осада Чиоггии

Только уже под вечер Фрэнсис вместе с Джузеппе и Филиппо, гондольером из Чиоггии, сел в свою гондолу, и спустя полтора часа после того они высадились в Палестрине. Там Фрэнсиса знали как адъютанта Пизани и, лишь только стемнело, Руфино Джустиниани, занимавший там должность командира, приказал перенести на руках легкую гондолу через остров к Маламокскому каналу. Тем временем Фрэнсис, сидя в палатке Руфино, передал ему обо всем происходившем в Венеции и сказал, что завтра утром весь флот снимется с якоря.

– Значит, слухи, ходившие среди народа, оказываются справедливыми! – заметил Руфино. – Но о чем же думает адмирал? Неужели он хочет отважиться напасть на Дориа, имея под своим начальством только что набранные и ничему не обученные команды и войско, составленное из разных бродяг? Неужели он рассчитывает на успех при таких условиях?

– Намерения и планы адмирала составляют глубокую тайну, – возразил Фрэнсис, – и в эту тайну посвящены только сам дож и члены Совета Десяти.

– А вам она известна? – спросил улыбаясь Руфино.

– Да, но я обязан свято хранить эту тайну, и ни за что не решусь открыть ее вам.

– Вы правы, Фрэнсис, но, хотя вы умалчиваете о вашей тайне, я уверен, что моя жена и ее сестрица Джулия Полани кое-что знают о ней, – отвечал Руфино.

Фрэнсис в ответ только улыбнулся.

– Они обе смотрят на меня как на родного брата, и я не скрою, что им кое-что известно.

– Да это и весьма понятно, – сказал Руфино. – А! Вот и Маттео. Он расставлял ночные караулы.

В течение уже нескольких недель обоим друзьям не удавалось беседовать друг с другом, хотя они встречались каждый раз, когда Фрэнсис приезжал на остров по своим служебным обязанностям.

– Я сейчас видел, как пронесли мимо твою гондолу, – начал Маттео, войдя в палатку. – Сначала я не мог понять, что бы это значило, но когда увидел Джузеппе, то мне все стало ясно. Ты, собственно, зачем явился сюда? Вероятно, поразведать насчет генуэзцев?

– Да, хочу постараться кое-что разузнать.

– А ведь это блестящая мысль, перенести лодку через остров, чтобы попасть в канал Маламокко!

Разговор их был прерван появлением в палатке солдата, доложившего, что гондола спущена на воду, и Фрэнсис поспешил распрощаться.

– Гребите не торопясь и старайтесь как можно меньше шуметь, – приказал он, усевшись в гондолу.

Легкая лодка бесшумно скользила по воде. Они пересекли главный канал и теперь плыли по одному из многочисленных боковых каналов; недалеко от них уже виднелось в воде отражение огней Чиоггии. Они приостановились и стали прислушиваться, а затем осторожно направились к тому, более глубокому, каналу, где против Чиоггии стояли неприятельские корабли. До их слуха уже доносились людские голоса и глухие звуки шагов генуэзских матросов, ходивших взад и вперед по кораблю.

– Это сторожевые галеры, – сказал Фрэнсис. – Я думаю, что мы проберемся по мелководью, лишь бы нам не наскочить на цепь, преграждающую вход в канал.