Слабым здесь не место. Охота

– Ты полон сюрпризов, – охотник почти похвалил его.

– Дело случая, – оправдался Балес, тряханув рукой, которая вся гудела. Лишь бы не перелом, все остальное пережить можно.

Драка подходила к своему концу. Лишь немногие продолжали лупить друг друга почем зря. Остальные без сознания валялись на полу. Переломанные столы, прочая утварь, выбитые зубы, синяки, кровоподтеки, сбитые костяшки. Сам Балес силился унять боль, но, не скрывая от самого себя, был готов признать, что внутри испытывал удовольствие от всего этого. От победы не на ристалище или тренировке, а в реальной жизни.

Здесь можно найти свою извращенную красоту.

– Не отказался бы выпить еще одну. – Зажмурив один глаз и прижимая левую ладонь к груди, парень искал целую бутылку.

– Ты точно полон сюрпризов, – ухмыльнулся охотник, потянувшись за выпивкой.

Странно, но сейчас он не слышал голосов.

А еще он не видел того, что творили зачинщики драки.

Лесоруб добротно приложил бандита о стол и тут же сверху пустил вдогонку кулак, что раскрошил оставшиеся передние зубы. Этого вполне хватило, чтобы остудить его пыл.

Мужик поднял противника и, не встретив сопротивления, просто отпустил его. Бандит, ударившись лицом о стол, не должен был встать. И все же он сделал это и с криком накинулся на лесоруба со спины, едва тот отвернулся.

Они врезались в дальний край стойки, невольно привлекая к себе внимание охотника.

Лесоруб ударил кулаком сверху, готовый отбросить противника в следующий момент, но не заметил кинжала в руках бандита.

Подлый удар исподтишка в бок чуть ниже ребер.

Один, другой, третий.

Быстро и резко.

Никто не мог его остановить.

Дружки бандита стали оттаскивать своего, но было слишком поздно.

Истекающий кровью лесоруб с непониманием в глазах медленно осел на пол, съехав по стойке. Все замерли. Звуки постепенно заглохли.

Подобных смертей в котлах происходит по сотне за лун. Вот только эта отличалась от них. Из-за присутствия одного человека, на которого каждый в очаге сейчас переводил взгляд.

Охотник видел убийство, что разом многое меняло.

– Что притихли, народ? – заговорил главарь с изуродованным лицом. – Ничего ведь не произошло. Выпили. Повздорили. Бились за жизнь. Будто такое не случалось прежде.

Он осматривал очаг, держась перед своими, и старался вести себя так, словно все в порядке вещей.

– Твой человек прикончил Фиодеха. В драке, – кто-то нашел в себе силы заговорить.

– При охотнике.

– Вытащил заточенный металл и просто прикончил.

Как же быстро местные вспоминали о законах, когда им было это удобно. Желая избавиться от незваных гостей, те могли бы процитировать несколько абзацев любого постановления (вне зависимости от их образованности), но стоило им самим переступить черту, как их разум словно поражал недуг и они резко обо всем забывали.

Какая удобная позиция.

– Он защищался, – продолжал главарь, опасливо поглядывая на охотника. – Бился за жизнь. Гляньте на него.

Вид у поколоченного мужика был еще тот. В крови, расплывшихся синяках, без передних зубов, с порванной губой и ухом.

Но что это меняло?

А тем временем, пока очаг оценивал ораторское искусство главаря, банда постепенно стягивалась к нему. Все девять человек, включая и тех, кто все это время отчаянно делали вид, будто пришли сами по себе.

Местных же, способных стоять на ногах и держать оружие, Тархельгас не насчитал и двух десятков. Будет ли от них толк? Пойдут ли они за охотником? Хватит ли духа рискнуть жизнью, чтобы отстоять свое право на отмщение и правосудие?

– Имя? – спросил Тибурон.

– Не стоит, охотник, – предостерег его главарь, явно не желающий сойтись с ним в бою.

– Имя, – повторил Тархельгас и положил руку на эфес меча.

Чуть за ним встал Балес, готовясь биться подле охотника.

– Геаррард Агхаид, – ответил главарь.

– Не твое. Его, – кивок в сторону беззубого.

– Цусаил Фиаклан, – Геаррард наконец дал то, о чем просил Тибурон. – Не надо. Ты ведь знаешь, к чему это приведет.

Охотник его не слушал.

– Имени Цусаила Фиаклана нет ни в одном из моих предписаний, – теперь уже Тархельгас осмотрел очаг и присутствующих, – но есть пустая строка, и каждому известно, что, согласно пакту от 1279 з. Н. Н. и дополнению за номерами 31.4 и 31.5, если охотник засвидетельствует убийство и жители долин в числе пяти душ смогут подтвердить данный факт и возжелать правосудия, он имеет право внести имя виновного и привести предписание к исполнению. – Тархельгас видел, как напряглись все члены банды, потянувшись к оружию. И еще он заметил, как оставшиеся местные прятали от него глаза, не желая лезть под заточенный металл. – Так что скажет народ? Цусаил – убийца или всего лишь бился за жизнь и ему повезло выжить?

Местные до последнего надеялись, что охотник разберется сам. Убьет бандитов, а им ничего и делать не придется. Но Тархельгас оказался в меньшинстве, в невыгодных для себя условиях и не собирался рисковать жизнью из-за пустяка.

В итоге местные, бандиты и он сам преследовали свои интересы. А главное для Тибурона – выжить.

Суровая правда котлов.

Очаг молчал. Люди боялись идти против тех, кто мог не просто дать отпор, но и с большой долей вероятности перерезать всех.

– Народ сказал свое слово, – или, точнее, не сказал его вовсе. – Ты и твои люди неповинны в его смерти.

Главарь смог выдохнуть и убрал руку с эфеса.

– Однако, – продолжил Тибурон, – я бы на вашем месте покинул очаг и это поселение.

– Мы так и хотели, охотник.

– И еще одно.