Время милосердия

– Хорошо. Слушайте, я не сомневаюсь, что вы все тщательно фиксируете, просто напомню: все манипуляции с этой пациенткой, вероятно, будут рано или поздно изучаться в суде. Не забывайте об этом. Побольше рентгена, цветных снимков…

– Обязательно, сэр.

– Я оставлю здесь своего сотрудника, пусть за всем наблюдает.

Оззи спустился на лифте вниз, покинул больницу и поехал обратно в окружную тюрьму. По пути он связался по рации с Тейтумом. Разговор того с Эрлом Кофером вышел ужасным, как и предполагалось.

– Перезвоните ему, Оззи. Он сказал, что сам поедет туда, чтобы все увидеть собственными глазами.

– Пусть.

Оззи уже подъехал к тюрьме и уставился на телефон. Как всегда, в такие серьезные моменты он вспоминал прежние эпизоды, когда ему приходилось с утра пораньше оповещать родственников. Страшные звонки, круто менявшие или даже рушившие многие жизни. Как он ни ненавидел эти звонки, они – часть его обязанностей. Однажды молодого отца семейства нашли с кровавым месивом вместо лица и с предсмертной запиской рядом; два нализавшихся подростка вывалились из разогнавшегося автомобиля; дедушку с деменцией отыскали в канаве. Все это – худшие моменты его жизни.

Эрл Кофер бился в истерике и требовал ответа на вопрос, кто убил его «мальчика». Оззи терпеливо повторял, что не имеет права обсуждать детали, но охотно встретится с семьей – еще одна пугающая, однако неизбежная перспектива. Он не позволил Эрлу ехать в дом Стюарта, твердя, что его туда не пропустят. Помощники шерифа дожидались там следователей из лаборатории криминалистики штата, которые застрянут в доме надолго. Шериф предлагал встречу родственников дома у Эрла, куда он, Оззи, был готов прибыть утром. Когда же удалось, наконец, повесить трубку, отец убитого громко рыдал.

В изоляторе шериф спросил Тейтума, оповещен ли о произошедшем помощник шерифа Маршалл Празер, и получил утвердительный ответ: тот уже в пути. Празер был ветераном службы и близким другом Стюарта Кофера; они вместе учились в начальной школе Клэнтона. Он примчался в джинсах и в футболке, не веря в случившееся, и прошел за шерифом к нему в кабинет, где оба упали в кресла, а Тейтум затворил дверь. Оззи изложил известные факты, и Празер не смог скрыть волнения. Он скрипел зубами, стараясь сдерживаться, и прикрывал ладонью глаза, но все равно было понятно, как ему тяжело.

После долгой мучительной паузы Маршалл выдавил:

– Мы вместе пошли в третий класс… – Он замолчал и опустил голову. Оззи посмотрел на Тейтума, тот отвернулся.

Шериф долго ждал, но потом все же спросил:

– Что ты знаешь об этой женщине, Джози Гэмбл?

Празер сглотнул и замотал головой, как будто так можно было стряхнуть навалившуюся скорбь.

– Видел ее раз-другой, но толком не знал. Стью сошелся с ней примерно год назад. Она с детьми переехала к нему. Ничего, приятная, но, похоже, бывалая… Много чего повидала.

– В каком смысле?

– Она мотала срок. По-моему, за наркотики. В общем, особа с богатым прошлым. Стью подцепил ее в баре, что неудивительно. Они съехались. Стью не нравилось жить под одной крышей с двумя ее детьми, но она его уломала. Ясное дело, ей надо было где-то приткнуться, а у него имелись лишние спальни.

– Что он в ней нашел?

– Хороша собой, даже очень, особенно в обтягивающих джинсах. Ты же знаешь Стью, он пребывал в вечном поиске, но ужиться с женщиной не был способен.

– А тут еще пьянство…

Празер стянул с головы свою старую фуражку и молча почесал затылок. Оззи подался вперед и с усмешкой произнес:

– Я задаю вопросы, Маршалл, и мне нужны ответы. Тут эти уловки не пройдут, нечего его покрывать, не увиливай. Я спрашиваю, ты отвечаешь.

– Я мало знаю, Оззи, честно. Сам я бросил пить три года назад и больше не слоняюсь по барам. Все верно, Стью злоупотреблял спиртным, думаю даже, что он пил все больше и больше. Я дважды говорил с ним об этом, да что толку? Он твердил, что все в порядке, как и любой пьяница. Мой кузен, завсегдатай баров, рассказывал, что у Стью там репутация первого задиры. Мне было неприятно это слышать. Он говорил, что Стью часто играет у Хьюи, это на озере.

– Тебе не приходило в голову поставить меня в известность?

– Брось, Оззи. Я очень тревожился, иначе не заговорил бы об этом со Стью. Клянусь, я планировал еще одну беседу с ним…

– Нужны мне твои клятвы! Итак, у нас был помощник шерифа – любитель пьянок, драк и азартных игр со всяким отребьем, заодно поколачивавший дома свою подружку, а ты считал, что мне не следует об этом знать?

– Я думал, ты и так все знаешь.

– Мы знали, – вмешался Тейтум.

– Ну-ка, ну-ка… – Шериф приподнялся в кресле. – О домашнем насилии я слышу впервые.

– Был один эпизод месяц назад. Она позвонила в 911 поздним вечером и пожаловалась, что Стью скандалит. Мы послали туда патрульную машину с Пертлом и Маккарвером, они навели порядок. Было очевидно, что женщина избита, но она не стала предъявлять обвинения.

Оззи с трудом сдерживался.

– Ничего об этом не слышал, не видел рапорта. Куда он подевался?

Тейтум покосился на Празера, но тот смотрел прямо перед собой. И Тейтум пожал плечами, мол, мое дело маленькое.

– Обошлось без ареста, всего-то и было, что рапорт о вызове. Куда он подевался, спрашиваете? Не знаю, Оззи, меня там не было.

– Сейчас концов уже не найти. Как бы я ни старался их отыскать, как бы ни приставал ко всем своим подчиненным, те, кто был в курсе, все равно не признались бы.

– Ты винишь самого Стью? Сам он, что ли, всадил в себя пулю, а, Оззи? Ты обвиняешь жертву?

Шериф опустился в кресло и закрыл глаза.

Дрю скрючился на нижней койке: поджал колени к груди, укрылся по макушку тонким одеялом, зарылся головой в хилую подушку и уставился на темную стену. Он молчал уже не один час. Кира сидела на краю койки, одной рукой касаясь ног брата под одеялом, другой теребя свои длинные волосы. Обоим оставалось одно – ждать, что произойдет дальше. Из коридора время от времени доносились голоса, потом вновь становилось тихо.

Первый час они с Дрю разговаривали на единственную доступную им тему – о состоянии матери, об удивительном известии, что она выжила; ну, и о том, что Стью больше нет в живых. Это принесло обоим огромное облегчение. Страх был, угрызения совести – нет. Стью превратил Джози в боксерскую грушу и для них никогда не жалел оплеух и угроз. Теперь этому кошмару настал конец. Никогда больше они не услышат, как их мать избивает этот пьяный мерзавец.

То, что они угодили за решетку, их не слишком пугало. Отсутствие удобств и антисанитария могли удручать новичка, но не Дрю с Кирой: эти дети и не такое видали. Дрю отсидел четыре месяца в колонии для несовершеннолетних в другом штате. Год назад Кира провела два дня взаперти, изолированная, как утверждалось, для ее же блага. Им ли страшиться окружной тюрьмы?

Перед их бесконечно перемещавшейся маленькой семьей всегда стоял вопрос: куда податься? Когда мать находилась рядом, они могли планировать свой следующий шаг. Знакомство с некоторыми из родственников Стью оставило у детей ощущение: им не рады. Стью часто хвастался, что он – свободный от долгов домовладелец, потому что получил дом по завещанию от деда. Но это все, что можно было сказать в пользу его дома, грязного и нуждавшегося в ремонте. Старания Джози навести чистоту и порядок неизменно вызывали его недовольство. Поэтому брат и сестра решили, что не будут скучать по дому Стью.

Второй час у них ушел на размышления, какое наказание грозит Дрю. Случившееся они считали самообороной, вопросом выживания, справедливым возмездием. Дрю понемногу, мелкими шажками, фрагментами возвращался в памяти к своему поступку. Все произошло слишком быстро. Сцена в спальне – как в тумане. Дрыхнущий с разинутым ртом краснорожий Стью, его громкий храп, как при добросовестно заслуженном ночном сне, вонь перегара. При этом он мог в любой момент проснуться, вскочить и кинуться избивать детей – потехи ради.

Едкий запах горелого пороха. Кровь и мозги, разбрызганные по подушке и на стене. Шок от распахнувшихся при смертельном выстреле глаз Стью.

Но время шло, и Дрю постепенно успокоился. Он натянул одеяло до подбородка и сказал, что устал болтать. Сестра с беспокойством наблюдала, как Дрю медленно погружается в себя, как вновь упирается невидящим взглядом в стену.

3

Окружная тюрьма наполнилась свободными от дежурства помощниками шерифа, клэнтонскими полицейскими и прочими людьми, как имевшими отношение к охране порядка, так и обычными зеваками. Все курили, пили кофе, грызли черствые пирожные и негромко обсуждали погибшего товарища и опасности службы. Оззи засел в своем кабинете и завис на телефоне: звонки в полицию штата, в лабораторию криминалистики, лаконичные ответы на запросы репортеров, друзей и вообще неизвестно кого.

Примчался преподобный Чарльз Макгерри. Его проводили в просторный кабинет, где он поздоровался за руку с шерифом и сел. Оззи изложил подробности и объяснил, что Кира захотела видеть священника. По ее словам, у них не было поблизости родни, идти им просто некуда. Хотя девочка и сидела пока в камере с братом, он, Оззи Уоллс, не предполагал выдвигать против нее обвинения. Две другие камеры для несовершеннолетних в тюрьме были заняты, а продолжать находиться здесь ей совсем ни к чему.

Священнику было двадцать шесть лет, и он очень старался, возглавляя сельский приход. Оззи посещал его церковь во время своей предвыборной кампании, но тогда там служил другой человек. Чарльз Макгерри оказался приятным молодым человеком, застигнутым врасплох случившимся. Его, только что отучившегося в семинарии, церковь Доброго Пастыря направила в приход всего год и два месяца назад. Взяв у Тейтума стаканчик с кофе, священник поведал то немногое, что знал о семье Гэмблов. Джози и ее дети появились в поле его зрения примерно полгода назад, когда кто-то из прихожан обмолвился, что им нужна помощь. Однажды в выходной священник заглянул к ним и получил от Стюарта Кофера отнюдь не гостеприимный прием. Уходя, он пригласил Джози к себе на воскресную службу. Она с детьми несколько раз побывала в церкви, однако намекнула, что Кофер этого, мягко говоря, не одобряет. Тайком от Стюарта Макгерри пару раз поговорил с ней по душам и пришел в ужас от ее рассказа о прошлом. Оба ее ребенка были внебрачными, она родила их несовершеннолетней. Получила срок за хранение наркотиков. Признавалась, что часто поступала из рук вон плохо, но клялась, что все это в прошлом. Пока Джози отбывала срок, один ее ребенок находился в приемной семье, другой – в сиротском приюте.

– Вы можете поместить девочку в безопасное место? – спросил Оззи.

– Да. Пусть побудет некоторое время у нас.