Немного ненависти

– Вернулся, значит. – Если Селдом и пытался изобразить радость, у него ничего не вышло. – Где ты раздобыл стекла?

– В Стирии.

– И как оно там было, в Стирии?

– Ничего хорошего, – ответил Броуд.

– Похоже, ты малость похудел.

Парень с арбалетом блеснул кривой усмешкой:

– Неужто раньше он был еще больше?

– Очевидно, – ответил ему бородатый, едва удостоив Броуда взглядом и вновь нахлобучивая треуголку.

– Мы там слишком мало ели и слишком много дристали, – сказал Броуд. – Думаю, дело в этом.

– Дерьмовая солдатская жизнь, – заметил бородатый. – Я Марш.

Он бросал слова резко и отрывисто, словно не особенно любил говорить и старался тратить на это как можно меньше времени.

– А я Эйбл, – представился второй. – Мы работаем на лорда Ишера.

– И что у вас за работа? – полюбопытствовал Броуд, хотя это было и так ясно из их вооружения.

– Так, то да се. Главным образом скупка собственности. Поскольку эта долина принадлежит Ишеру…

– Только не этот участок, – перебил Броуд.

Марш недовольно хмыкнул, вытянул подбородок и принялся скрести в бороде.

– Тебе здесь не прожить, Гуннар, – проговорил Селдом с вкрадчивым смешком. – Ты ведь и сам это понимаешь. Овец у тебя больше нет, пасти нечего. В оправдание Ишера могу сказать, что король задрал ему налоги по самое не могу, чтобы оплатить свои чертовы войны. Так что теперь все земли огораживают, повсеместно. Их будут обрабатывать машинами.

– Эффективность, – буркнул Марш, не поднимая головы.

Ему было откровенно плевать на происходящее. Что еще больше вывело Броуда из себя.

– Мой отец умер на этой земле, – сказал он, стараясь не повышать голос. – Сражаясь с гурками.

– Я знаю. Мой тоже, – Селдом пожал плечами. – Но что тут можно сделать?

– Ты просто делаешь то, что тебе говорят, да?

– Если не я, это будут делать другие.

– Прогресс, – буркнул Марш.

– Вот как? – Броуд, нахмурившись, обвел взглядом долину: остальные дома были подозрительно тихими. Странно, подумал он, там нет даже дыма над трубами. – Тех, остальных, вы уже всех окрутили, так, что ли? Ланта с дочерьми, и Бэрроу, и старика Неймана?

– Нейман помер. Остальные продали свою землю.

– Мы убедили их, что это наиболее разумный выбор, – добавил Эйбл, поправляя арбалет на своих коленях.

– Тогда почему моя жена до сих пор здесь?

Селдом снова бросил быстрый взгляд на Лидди и тут же отвел глаза.

– Просто хотел дать ей побольше времени… потому что мы давно знаем друг друга, и…

– Она всегда тебе нравилась. Я понимаю. Мне она самому нравится. Поэтому я и женился на ней.

– Гуннар… – В голосе Лидди прозвучала обеспокоенная, предупреждающая нота.

– Почему она вышла за меня – этого я не скажу, потому что сам не знаю. Но она вышла.

Селдом попытался растянуть губы в бледной улыбке:

– Послушай, друг…

– Я не был твоим другом, когда уходил на войну. – Внезапно Броуд почувствовал, будто за него говорит кто-то другой, а сам он просто наблюдает. – Еще меньше причин считать меня твоим другом сейчас.

– Ну, хватит.

Марш пришпорил коня каблуками, подвинув его на пару шагов вперед – так что он оказался между Броудом и плахой для колки дров, где оставался воткнутый топор. Хороший наездник. Он возвышался на своем седле, на фоне яркого света дня, так что Броуду пришлось сощуриться, чтобы посмотреть на него снизу вверх.

– Так или иначе, а лорд Ишер получит свою долину. Нет смысла упрямиться. Тебе же будет лучше, если ты уйдешь отсюда с деньгами в кармане.

– Лучше чем что?

Марш глубоко потянул носом воздух:

– Будет жалко, если такой прекрасный дом как-нибудь ночью случайно загорится.

Его рука скользнула вниз – но не к облупившейся позолоте на гарде щегольского меча. К ножу, скорее всего. Рассчитывал спровоцировать Броуда на поспешные действия, чтобы получить возможность просто наклониться и заколоть его, разрезать куском заточенного металла проблему, которую не удалось распутать при помощи слов. Может быть, он уже делал так прежде. И даже много раз.

– Загорится, говоришь?

Странная вещь: Броуд совсем не чувствовал гнева. Такое облегчение – возможность дать себе волю, хотя бы на несколько мгновений. Он едва не улыбнулся.

– Вот именно. – Марш наклонился к нему с седла. – И еще жальче… если твоя симпатичная жена и дочка…

Броуд ухватил его за сапог и толкнул вверх. Марш изумленно ахнул, потеряв равновесие, замахал руками в воздухе и кувыркнулся на другую сторону.

Когда Броуд обошел его коня, он все еще сыпал проклятиями, барахтался, пытаясь встать, но одна его нога запуталась в стремени.

Прежде, чем он успел высвободиться, Броуд поймал его запястье и вывернул вверх, заставив прижаться головой к плахе. Локоть вывернулся и хрустнул, Марш завопил, выронив нож на землю, но его крики смолкли, когда Броуд занес ногу и всем своим весом впечатал каблуком его лицо в изрубленный деревянный спил. Хрустнули кости – один, два, три раза.

Эйбл привстал с сиденья повозки, с зарождающейся в глазах тревогой, теребя тетиву своего арбалета. Большинству людей требуется время, чтобы начать действовать. У Броуда была проблема противоположного свойства: он был всегда на взводе. Всегда.