– Пойдете ли вы войной на полмира, гетландцы?
Отец Ярви заулыбался как деревенский дурачок:
– Мы верные слуги Верховного короля, заключенные им союзы вселяют в нас радость и доверие!
– Вот и скажи своему дяде: хватит бряцать оружием. А если он обнажит меч без благословения Верховного короля…
– …сталь будет моим ответом, – проскрипел Верховный король, злобно выпучив слезящиеся глаза.
Голос праматери Вексен зазвенел железом – да так, что каждый волосок на шее Колючки встал дыбом:
– Помни: со времен Божьего Разрушения мир не видел расплаты, подобной той, что обрушится на вас!
Ярви нырнул в такой низкий поклон, что его нос почти коснулся пола:
– О величайшая, о милостивая! Кто же решится навлечь на себя твой гнев? Могу ли я подняться?
– Еще одно маленькое дельце, – тихо и внятно сказал кто-то за их спинами.
И между ними быстро просеменила молоденькая женщина. Худая, светловолосая, неестественно улыбающаяся.
– Думаю, вы знакомы с сестрой Исриун? – усмехнулась праматерь Вексен.
Отец Ярви, похоже, потерял дар речи. Таким его Колючка еще не видела.
– Ты… ты что же, приняла обеты служительницы?..
– Куда же еще податься лишенному наследства и чести? Вспомни себя, о брат…
Исриун вытащила платок и промокнула кровь в уголке рта Ярви. Нежненько так. Вот только глаза ее смотрели совсем не нежно. А так, что кровь в жилах стыла.
– Теперь мы снова одна семья, как когда-то.
– Она прошла испытания три месяца назад. Ни одного неправильного ответа, – проговорила праматерь Вексен. – Более того, она весьма сведуща в делах, касающихся эльфийских реликвий.
Ярви сглотнул:
– Ничего себе!
– Наш священный долг – охранять их, – сообщила Исриун. – Дабы не допустить нового Разрушения.
Она нервно сплетала и расплетала тоненькие пальцы.
– Слышал ли ты о воровке и убийце по имени Скифр?
Ярви растерянно поморгал:
– Не припоминаю такого, хотя…
– Община разыскивает эту женщину.
Исриун хищно улыбнулась и зло прищурилась.
– Она осмелилась войти в эльфийские развалины Строкома. И вынесла оттуда… разные предметы.
По залу пронесся вздох ужаса, эхо его тысячью шепотков разошлось по балконам. Люди совершали знамения, отвращающие зло, бормотали молитвы и мрачно покачивали головами.
– Что за времена настали? – горестно прошептал отец Ярви. – Честное благородное слово: если я хоть краем уха услышу об этой Скифр, немедленно вышлю голубя!
– Как мило с твоей стороны, – улыбнулась в ответ Исриун. – Знай: всякий, кто заключит с ней сделку, повинен смерти на костре.
И она стиснула пальцы с такой силой, что костяшки рук побелели.
– А ты же знаешь: мне совсем, совсем не хочется сжигать тебя на костре.
– Вот видишь, сколь многое нас объединяет, – истово покивал Ярви. – Могу ли я удалиться, о величайший из людей?
Верховный король дернул головой – то ли кивнул, то ли встрепенулся во сне.
– Я возьму на себя смелость истолковать это как знак согласия.
Он поднялся, а следом за ним Ральф и вся команда. Последней поднялась на ноги Колючка. Как-то так всегда получалось, что когда надо было бухнуться на колени, она стояла столбом, а когда приходило время подняться, простаивала, считая ворон, на коленках.
– Никогда не поздно разжать кулак и протянуть раскрытую ладонь, отец Ярви.
И праматерь Вексен печально покачала головой.
– Некогда я возлагала на тебя большие надежды.
– Увы, но, как может подтвердить сестра Исриун, я часто разочаровываю людей.
Если в голосе Ярви и звякнула сталь, то совсем тихонечко.
– Но я не сижу сложа руки и работаю над собой. Каждый день.
Снаружи лил дождь. Скегенхаус по-прежнему заволакивала серая пелена.
– Кто эта женщина? Ну, Исриун? – поинтересовалась Колючка, быстро, чтобы не остать, шагая следом за Ярви.
– Она моя кузина. Была кузиной, в смысле.
Под кожей худой щеки заходили желваки.
– Потом нас помолвили. А потом она поклялась, что убьет меня во что бы то ни стало.
Брови Колючки поползли вверх:
– Вот это, я понимаю, любовь до гроба…