Машина смерти

И мужественным сотрудникам New York Daily News, которые выгнали бандитов из города

Пролог

Около шести вечера на улице уже стемнело. С неба падал мокрый снег. Мистер Тодаро припарковал машину на улице перед клубом. Мужчина был лет шестидесяти. С ним вот-вот должно произойти нечто ужасное. Рой велел Фредди – а Фредди был для него кем-то вроде слуги – заманить мистера Тодаро в клуб под предлогом покупки подеражанной машины. На самом же деле Рой хотел убить мистера Тодаро, чтобы позволить своему приятелю, племяннику этого самого мистера Тодаро, завладеть его кинобизнесом. Для Роя такая работенка была только в радость, это он понял после нескольких подобных заказов.

В общем, темно и идет снег. Мистер Тодаро, как и было задумано, видит на улице Фредди и здоровается с ним. Они направляются к клубу. Рядом со входом большая витрина с опущенными жалюзи. Проходя мимо нее, Фредди заметил, как кто-то изнутри сдвинул одну из пластин и выглянул наружу. Можно было разглядеть чьи-то глаза, но этого оказалось достаточно, чтобы Фредди бросило в дрожь. Он знал, что мистеру Тодаро суждено умереть, но до того ни разу не видел, как Рой Демео убивает людей.

Мистер Тодаро зашел внутрь первым. Сбоку от коридора была гостиная, за ней – кухня. Едва мистер Тодаро переступает порог гостиной, как Фредди вздрагивает от того, что один из его знакомых – Крис – выскакивает в прихожую с разделочным ножом в руке, прямо-таки балетным па. Он, кстати, был первым, кого приняли в банду Роя; в данный момент всё, что было на нем из одежды, – это удлиненные трусы. Он всегда работал в нижнем белье – не хотел запачкать кровью одежду. У Фредди душа в пятки уходит от страха – он думает, что Крис собирается его прирезать, – однако тот лишь хватает его за руку и отодвигает в сторону. «Встань тут!» – велит он.

Затем Фредди видит, как из темноты в другом конце коридора выходит Рой Демео и медленно проскальзывает мимо него, держа в одной руке пистолет, а в другой – белое полотенце. Он приближается к оторопевшему мистеру Тодаро, стреляет ему в лоб и еще до того, как тот падает на пол, оборачивает полотенце вокруг его головы, чтобы кровь не забрызгала все вокруг. После этого подходит Крис и наносит мистеру Тодаро несколько ударов ножом в грудь. «Это чтобы сердце перестало качать кровь», – поясняет Рой специально для Фредди, которого сильно трясет. На все про все ушло несколько секунд, но дело еще не закончено. Теперь нужно сделать так, чтобы мистер Тодаро исчез.

Откуда-то появляются другие члены банды Роя, и все вместе волокут тело мистера Тодаро через кухню в ванную комнату, где кладут его в ванну. «Прежде чем начать разделывать жертву, необходимо выждать минут сорок пять, пока кровь не свернется. Тогда после расчленения не останется грязи», – говорит Рой Фредди, будто читает лекцию в медицинском училище. И они ждут. Заказали они в этот раз пиццу или нет, мы не знаем, но доподлинно известно, что однажды они так сделали, чтобы скрасить ожидание. Один из тех людей фактически жил в здании клуба. Остальные звали его Дракулой, и вовсе не потому, что у него были седые волосы и низкий голос.

Мистер Торедо был для Роя и его банды сторонним заказом. И таких заказов было хоть отбавляй. Однако обычно они добывали деньги для одного мафиозо по имени Нино. То, что Нино связан с мафией, было ясно сразу; он тоже был убийцей, но не лишал людей жизни в таком количестве и, насколько нам известно, не присутствовал ни при одном из расчленений, совершенном в здании клуба. Не было там и Доминика, парня, который собирал наличность для Нино, а также приглядывал за бандой Демео. Когда Доминик был еще мальчишкой, Нино практически украл его у отца. Впоследствии он стал «зеленым беретом», героем войны во Вьетнаме. Он был крутым парнем, но не был убийцей. А вот Рой и его подельники – были.

В конце концов мистера Тодаро достали из ванны и поместили на кусок брезента. После этого Рой и его подельники распилили тело, распихали по мешкам для мусора и отвезли на самую большую свалку в Бруклине. Они работали как слаженный механизм. С тех пор никто не видел ни кусочка мистера Тодаро. Подобные разделочные работы продолжались постоянно и имели под собой систематическую основу. Система эта, в свою очередь, носила почти церемониальный характер. Они даже признавались порой, что, убивая, чувствовали себя богами, ощущая настоящий кайф и безграничную власть.

Из всех ужасающих историй о Рое Демео и его подельниках в голове у специального агента ФБР Артура Раффлза засело именно убийство мистера Тодаро. Рассказывая о нем в главном конференц-зале Управления ФБР в Нью-Йорке, Раффлз (в прошлом школьный учитель) встал во весь рост, чтобы изобразить движения убийц. Аудитория – другие агенты, их руководство, авторы этой книги – слушали его как зачарованные. В зале будто повеяло холодом. Раффлз, казалось, превратил его в покойницкую.

«Они – самые страшные люди из всех, кого мы видели, – продолжал он, уже направляясь к своему месту. – Только в банде Роя было пять человек, которых можно назвать не иначе, как серийными убийцами».

Осенью 1989 года мы взяли первое большое интервью для той истории, на которую неожиданно наткнулись во время работы над предыдущей книгой[1 - Gene Mustain, Jerry Capeci. Mob Star: The Story of John Gotti (1988). – Примеч. ред.] о Джоне Готти, бывшем налетчике, который проложил себе путь к вершине преступного мира и стал широко известен из-за серии своих побед в залах суда. Раскапывая прошлое Готти, мы обнаружили стенограмму разговора, тайно записанного агентами ФБР, в котором Джин сообщил, что они с братом, Джоном Готти, опасались нанимать Роя Демео, поскольку у того была в распоряжении «армия» убийц. В то время, когда был записан этот разговор, о существовании такой группировки знали лишь несколько полицейских и жители некоторых районов. Кем же были эти люди, снискавшие столь зловещую славу в своем порочном царстве, что их боялись сами братья Готти? И что они сделали?

Благодаря поиску ответов на эти вопросы проявилась книга о самой гнусной и самой активной банде убийц в новейшей истории Соединенных Штатов. У банды всегда были очень простые мотивы для убийства: Рой и его сообщники убивали для наживы, из мести и, наконец, ради забавы. Многие из их жертв и сами были преступниками, многие же повинны лишь в том, что случайно оказались на их пути либо совершили определенные действия – например, оскорбили кого-нибудь в баре.

Джулс Бонаволонта, руководитель подразделений ФБР по борьбе с организованной преступностью в Нью-Йорке, открыл то первое интервью словами: «Мы полагаем, что эта группа убила свыше двухсот человек. В большинстве своем их жертвами становились невинные люди, которые просто случайно попались им под руку, или проходили мимо, или видели то, что им не полагалось. Другими словами, это были бессмысленные убийства, совершенные без сожаления».

Сотрудники ФБР, Управления полиции Нью-Йорка и других ведомств, которые в итоге объединили усилия и старались вывести банду Демео из игры, столкнулись с непреодолимыми препятствиями из-за того, что свидетели некоторых убийств никогда не давали показаний, а многие жертвы, такие как мистер Тодаро, не были найдены.

Эта банда уникальна не только своей жестокостью, но и происхождением. На момент присоединения к ней некоторые из участников были еще подростками. Один был чемпионом по автогонкам. Другой успешно сдал экзамен для поступления в полицию; брат третьего был полицейским. Еще один был из приличной еврейской семьи, а его брат был доктором. У предводителя банды раньше имелись все необходимые качества для того, чтобы стать врачом, а его любимый дядюшка был известным в Нью-Йорке юристом.

Наша книга расскажет, кем были члены банды, как они собрались все вместе, как убивали и как предстали перед правосудием. Она поведает об их многочисленных жертвах, включая юную королеву красоты, студента колледжа и отца с сыном, нищих и простодушных.

Сага развернется в декорациях первозданных и коварных пейзажей – от Кувейта до Беверли-Хиллз и от Нью-Йорка до Майами, под аккомпанемент тяжеловесной системы уголовного правосудия, часто дающей осечки – и не только из-за обычной бюрократической несуразицы. В то время как некоторые полицейские и обвинители героически сражались с бандой Демео, иные, напротив, были с ними заодно.

В центре повествования находятся два человека, упомянутых специальным агентом Артуром Раффлзом: Нино и Доминик. Полное имя Нино – Энтони Фрэнк Гаджи; он был тем, кем хотел его видеть Рой Демео, – верховным правителем мафии. Гаджи восходит корнями к Лаки Лучано и рассвету организованной преступности в Америке. Доминик же был, строго говоря, племянником Нино, однако, он был ему скорее как сын.

Именно благодаря Доминику эта история увидела свет. Мы встретили его в здании Федерального суда, в лифте. В нашей предыдущей работе, посвященной Джону Готти, Доминик был упомянут как разбойник, нелегальный ростовщик и наркоман. Основой для такой характеристики послужил официальный документ.

«Так вы те самые парни, которые назвали меня ворюгой, ростовщиком и торчком?» – спросил он.

К счастью, в лифте находились полицейские. Увидев, как мы рады этому обстоятельству, он улыбнулся.

«Это еще не конец», – добавил он.

Таковы были первые секунды общения с Домиником Монтилио, которое позже вылилось в сотни часов беседы. Мы разговаривали с ним в разных городах по всей стране, обязательно заранее договариваясь о времени встречи. Он с готовностью отвечал на все наши вопросы и, как и другие источники информации в этой книге, не получил за это ни цента.

«Единственное, чего я хочу, – это чтобы все знали, что происходило на самом деле, – сказал он на одной из наших встреч. – Тогда, быть может, мои дети поймут, что со мной было».

Все персонажи в данной книге – реальные люди, жившие или живущие. Все их слова происходят из сотен бесед и допросов с одним или несколькими лицами, а также из почти полумиллиона страниц официальных документов, как секретных, так и преданных огласке. Отдельные немногочисленные факты восстановлены по воспоминаниям участников событий. Поскольку память не может считаться стопроцентно надежным источником данных, эта книга не является в полном смысле документальной, но мы постарались сделать ее настолько правдивой, насколько позволяют наш опыт и здравый смысл.

Земля сия полна крови, и город исполнен неправды.

    Пророк Иезекииль

Только мертвые знают Бруклин.

    Томас Вулф

I. Любовь и война

1. Дядя Нино

Доминик рос в просторном доме, но далеко не шикарным – просто кирпичная коробка, зажатая между другими такими же строениями, как и на любой другой, ничем не примечательной улице Бруклина, района церквей и домов. Дядя Нино был главой семейства. Семья Гаджи (в основном представители одного поколения, эмигрировавшего из Сицилии) занимала три этажа, но все пользовались общей кухней и испытывали общую настороженность по отношению к внешнему миру – и называли свой дом «бункером». Начиная с 1947 года, когда Доминик родился, и далее, в годы правления Эйзенхауэра, он жил здесь вместе с матерью, еще одним дядей, дедушкой и бабушкой, различными тетями и двоюродными братьями. Однако главой бункера неизменно оставался дядя Нино, который обо всем имел свое мнение. Раньше отец Доминика тоже жил с ними, но он был пьяницей и лоботрясом – и сбежал, когда Доминику было три года. Во всяком случае, так говорил дядя Нино.

Для незнакомцев и мальчишек Нино Гаджи был успешным продавцом машин. У него не было своих детей до тех пор, пока племяннику не исполнилось девять. Он был любящим и внимательным, но это не мешало ему сквернословить и выражаться резко, чуть ли не агрессивно. «Твой отец был алкашом и относился к твоей матери, моей сестре, как к последнему дерьму», – говорил он мальчику.

Подрастая, Доминик стал пытаться выяснить подробности, но дядя Нино всякий раз пресекал его расспросы последующим наказанием. Его мать, Мария, была нежна к нему, но немногим более откровенна: она говорила только, что ее муж был хорошим человеком, но, когда они жили вместе, у них были трудные времена и брак не сложился. Еще вопросы есть? Уже позже, много позже, она рассказала подробности. Только тогда мальчик узнал, что его отец, Энтони Сантамария, был отличным парнем, который жил по соседству, потом служил в Армейском авиационном корпусе, а когда вернулся с войны героем, полюбил мать Доминика.

Когда у мальчика обнаружились недюжинные спортивные способности, мать подарила ему крохотную боксерскую перчатку из серебра, которую когда-то подарил ей его отец. На ней было выгравировано: «Чемпионат Армейского авиационного корпуса по боксу – 1943».

Доминик дорожил этой вещицей как реликвией, потому что со временем он стал вспоминать об отце так, как вспоминают разрозненные эпизоды давно забытой пьесы. Одно из его самых ранних воспоминаний было о том, как боксер вечером приходит домой, треплет его по щеке, а потом вваливается в ванную комнату и его рвет фонтаном. Позже этот эпизод надолго вылетел у него из головы.

Другое воспоминание было скорее последовательностью нескольких эпизодов, которые, по всей видимости, относились к четвертому году его жизни – 1951-му. Это было вскоре после того, как отец стал жить отдельно и им разрешили видеться по воскресеньям. Отец жил в нескольких кварталах от них, в доме родителей, и каждая их встреча с Домиником заканчивалась в «Волшебном фонаре», шумном местном кабаке, где чемпион Армейского авиационного корпуса громил всех желающих голыми кулаками за деньги и напитки.

Доминик помнил, как однажды, во время одного из таких турниров, отец сказал ему, что предпочел бы жить с ним, но это невозможно, потому что это означало находиться под одной крышей с дядей Нино.

– Он хочет, чтобы я делал кое-что, против чего я возражаю, – сказал он.

– Что?

– Ну, тебе пока не понять.

Узнав о «Волшебном фонаре», мать Доминика, бывшая жена Энтони, и ее брат закатили скандал, после чего Доминик больше никогда не разговаривал с отцом. Боксер еще какое-то время жил в тех местах, и сын иногда видел его на улицах – но, следуя инструкциям дяди Нино и матери Марии, переходил на другую сторону дороги, словно у того была ветряная оспа.

Мальчик чувствовал себя ужасно, но мать утешала его словами о том, что ужасна порой бывает и сама жизнь. «Этот тип – чертов разгильдяй, – добавлял дядя Нино, покачивая ребенка на коленке. – О тебе позабочусь я».

Конечно же, в то время Доминик не обладал ни достаточными силами для протеста, ни достаточными знаниями об истории семьи для того, чтобы оценить, в правильном ли направлении течет его жизнь.

* * *

Антонино Гаджи родился летом 1925 года. Он был третьим и последним ребенком Анджело и Мэри Гаджи, живших в квартире без горячей воды в доме без лифта, расположенном в нижнем Ист-Сайде на Манхэттене, где не утихали бури иммигрантских волнений. Со временем имя превратилось в Энтони, а его изначальная форма породила прозвище – Нино.

Некоторые улицы в нижнем Ист-Сайде именовались с помощью букв, поэтому у него тоже было прозвище – «Алфабет-Сити»[2 - Алфабет-Сити (дословно: «Алфавитный город») – район в Ист-Вилледж на Манхэттене, Нью-Йорк. Название происходит от авеню A, B, C и D. Примерно с 1900 года в районе жили в основном еврейские, ирландские и итальянские иммигранты. Сегодня Alphabet City – модный район. – Примеч. ред.]. Гаджи проживали на 12-й улице, неподалеку от авеню А и парка Томпкинс-сквер[3 - Традиционное место массовых собраний. В 1960-х годах парк стал местом проведения демонстраций против войны во Вьетнаме. Кроме этого, всегда был прибежищем бездомных и перевалочным пунктом для наркоторговцев. – Примеч. ред.] – шумного места, к которому вели все окрестные дороги. Анджело Гаджи, мирный уроженец Палермо, держал парикмахерскую. Его жена, отличавшаяся железной волей, была швеей на потогонной фабрике[4 - Потогонная форма производства характеризуется крайней степенью эксплуатации трудящихся. Как правило, к работе в неприемлемых условиях привлекались малоимущие, безработные и иммигранты. – Примеч. ред.]. Она оставила работу ради того, чтобы сидеть дома с Нино и двумя другими детьми – двухлетней Марией и годовалым Розарио, который вскоре будет известен как Рой.

Это была непростая жизнь в непростом окружении. Пара хотела выбраться оттуда как можно скорее, но началась Великая депрессия, и всё стало только хуже. Мужчины заходили в парикмахерскую не так часто, как раньше, и Анджело пришлось уволить нанятых им работников. Как только Нино стал способен помогать по хозяйству, его тут же устроили уборщиком и полировщиком обуви тех, кому с работой повезло.

На густонаселенных улицах, под завязку забитых «семьями», где все смотрели друг на друга с подозрением, то и дело вспыхивали разногласия из-за языкового барьера и отличающихся ценностей. Буквально в каждом квартале дети объединялись в шайки. Если тот, кто не испытывал склонности к дракам, добирался до школы, сохранив свой завтрак, это считалось везением.