Кристал

Кристал
Джейн Хейли

Представьте, что однажды вы проснётесь в мире, где нет ни капли добра, сочувствия и жалости. В мире, где правит жестокость. Теперь вы просто человек без имени. Марионетка, которой управляет общество сумасшедших фанатиков. Вы будете кричать, но никто не услышит. Вы захотите сбежать, но будете пойманы. Эта история о девушке, чья жизнь в одно мгновение превратилась в настоящий кошмар наяву, но она сумела сохранить своё имя.

Кристал

Джейн Хейли

© Джейн Хейли, 2019

ISBN 978-5-4496-7233-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ВВЕДЕНИЕ

Очередное ненавистное утро. Шторы на окнах плотно закрыты, не давая яркому солнечному свету дотронуться до меня. Задаю себе тысячный раз вопрос, на который по-прежнему не нахожу ответа: «Почему я каждое утро чувствую себя так паршиво?» На часах 6:14 утра. Да вы издеваетесь! Час сборов проходит в полном отрешении от реальности. Уже представляю себе, как приду в вечер пятницы домой и просплю до утра понедельника, не поднимаясь с кровати. Жаль только что до пятницы ещё четыре дня.

И вот в моих руках огромная кружка свежезаваренного зелёного чая с мятой. Пару глотков и я снова человек. Передо мной лежит блокнот, совершенно пустой, без единого слова внутри. Целый месяц я обходила его стороной и нарочно забывала дома.

На одном из сеансов психотерапии, мой врач протянул мне чёрную коробку, обвязанную белой атласной лентой, и сказал, чтобы я открыла её дома и следовала всем инструкциям. Признаюсь честно, я думала, он клеится ко мне. Открыв коробку, я обнаружила этот блокнот с письмом внутри.

В письме говорилось, что теперь я должна вести личный дневник, но записывать туда события не настоящего времени, а прошлого. Я помню, что тогда засмеялась вслух, прочитав это. Лучше бы он ко мне клеился, подумала я. Никогда в жизни я не вела дневники, как другие девочки и не была любителем рассказывать о своей жизни не только людям, но и блокноту в том числе. На каждом сеансе врач напоминал мне о нём, а я глупо улыбалась в ответ.

– Хорошо. Сегодня я возьму тебя с собой, – сказала я блокноту, небрежно бросив его в сумку.

Весь путь до университета в целом занимал у меня около часа на автобусе с двумя пересадками. У меня есть час, чтобы, наконец, решиться открыть блокнот и лишить его белоснежные пустые листы невинности, если хватит смелости.

ПЕРВАЯ ГЛАВА

***

Запись №1

Меня зовут Кристал Брайт. Моя история начинается с первого вдоха. Впрочем, как и у всех на этой огромной зелёной планете.

– Мы это не планировали, – раз за разом повторяли мои родители, в панике переглядываясь между собой. До последней минуты они уповали на ложный результат теста на беременность, но, к счастью или глубочайшему сожалению, я уже томилась в ожидании появления на свет.

– У вас будет ребёнок! – с восторгом, почти пропел, врач на УЗИ.

Что-то мне подсказывает, что в тот момент мои родители даже не улыбнулись в ответ. Так что, как ты уже успел заметить по реакции моих родителей, моё появление на свет не было чем-то особенным и долгожданным. За три года до моего рождения, родители переживали сильнейший экономический кризис, денег не хватало даже на еду, поэтому в их планы не входило рождение ещё одного человека. Новый член семьи это не только радость в доме, но и огромная ответственность не только за жизнь ребёнка, но и за то, каким человеком он вырастет. Мои мама и папа боялись что-то упустить и сделать ошибку, к тому же я была далеко не первым ребёнком в семье. Но, к счастью, нам удалось выстоять, благодаря неплохому заработку отца. Ему приходилось трудиться на двух работах, чтобы прокормить всю нашу большую семью. Менеджер продуктового магазина днём и охранник в отеле ночью, в таком режиме проходил каждый его день. Мама же всё своё свободное время проводила в стенах дома, изредка выходя в магазин за продуктами. Когда старшие дети были совсем маленькими, она была очень ответственной и любящей матерью, но чем больше в доме появлялось детей, тем сложнее ей было с этим справляться. Работать она никогда не хотела, да и хорошей домохозяйкой её было трудно назвать. Просмотр мексиканских сериалов, вот что она делала с энтузиазмом и полной отдачей. Мне порой казалось, что к реальной жизни она давно потеряла интерес. В силу своего молодого возраста я не понимала, почему моя мама вдруг перестала быть той женщиной, которая так заботливо будила меня по утрам, кормила, читала сказки, расчёсывала волосы перед сном и укладывала спать.

Моя жизнь ничем не отличалась от жизни других детей, до того момента, пока мне не исполнилось пять лет. Отец умер от рака лёгких, когда ему было немного за сорок. С этого момента жизнь моей семьи превратилась в постоянную погоню за деньгами для нашего же выживания. Мой старший брат Нил работал охранником на автостоянке, когда ему было всего пятнадцать лет. Работу приходилось совмещать с учебой. Нил был весьма привлекательным молодым человеком и очень умным для своих лет, всегда был обходителен и добр со всеми, кто присутствовал в его жизни. Он хорошо учился и имел большие планы на своё будущее. Хотел стать архитектором. О таких обычно говорят: «Этого парня ждёт перспективное будущее».

Он был для нас опорой, пока это его не сломило. Нил стал всё чаще прогуливать школу, оценки по предметам заметно снизились до уровня ниже среднего, даже несмотря на то, что учителя до последнего старались ему помочь. О проблемах нашей семьи знала вся школа. Согласись, заботиться о всей семье для пятнадцатилетнего подростка не лёгкая задача. В свои девятнадцать лет Нил подсел на наркотики, связался с дурной компанией, а уже через два месяца сбежал из дома, прихватив с собой наши последние сбережения. Стоит ли упоминать о том, что в колледж он так и не поступил? Думаю это слишком очевидно, учитывая всё то, что произошло с моим братом за четыре года. С тех пор прошло уже четырнадцать лет и я ничего о нём не знаю. Видела его лишь однажды, но об этом я напишу тебе чуть позже.

Знаешь, дневник, я невыносимо скучаю по папе. Не хватит всех твоих страниц, чтобы рассказать о нём. У него было самое доброе сердце и тёплые руки. Именно мой папа дал мне имя Кристал, когда впервые увидел меня в роддоме.

– Её глаза похожи на кристаллы, – сказал он тогда, – назовём малышку Кристал.

Мама не возражала.

В детстве я была послушным и спокойным ребёнком, что очень отличало меня от Джоанны и Нила, которые сносили всё на своём пути, когда были вместе. Я всегда улыбалась, и это радовало моего папу. Мне нравилось, как он улыбался мне в ответ, даже если день у него вовсе не задался. После смерти папы, улыбка редко появлялась на моём лице и с тех пор мало что изменилось. Люди с неудачными шутками меня недолюбливают, если ты понимаешь, о чём я. Не вижу смысла притворствовать, лишь для того, чтобы потешить чьё-то самолюбие. Больше не могу писать о папе, люди в автобусе начинают странно на меня смотреть. И я уже успела залить тебя слезами, смазав слово «улыбка» в тексте.

Следующим, не менее важным человеком в моей жизни является моя прекрасная сестра Джоанна. Сестра-близнец Нила. Ещё с детства она мечтала о большой карьере певицы, поэтому дни и ночи напролёт репетировала за закрытой дверью своей комнаты, куда было запрещено входить без стука. Но знаешь, как это бывает, хочешь чего-то очень сильно, а получаешь обратное. Так и было с моей Джоанной. В свои девятнадцать лет она похоронила свою мечту стать популярной певицей и старалась больше никогда об этом не вспоминать. Джоанна работала официанткой в баре рядом с нашим домом, встречалась с хорошим парнем по имени Патрик и получала свои заслуженные чаевые, а они были не маленькие, учитывая её шикарную внешность и природную обаятельность. Сейчас ей уже тридцать три года и в жизни Джоанны мало что изменилось за эти долгие четырнадцать лет. Она вышла замуж за Патрика, родила сына, которого назвали Фрэди и, пожалуй, на этом всё. Цвет лица Джоанны давно потерял свой милый румянец, а роскошные русые волосы теперь всегда убраны в неопрятный хвост, собранный на скорую руку.

Очень часто внешность человека отображает его внутреннее состояние. По внешнему виду Джоанны можно было однозначно сказать, что её жизнь больше не приносила ей удовольствие. Однажды, она поделилась со мной мыслями, в которых боялась признаться долгие годы даже самой себе.

– Знаешь, Кристал, а я ведь не люблю Патрика и не люблю свою работу. Кроме Фрэди я не вижу в жизни никакого смысла. Я не вижу перспектив. Неужели это всё, на что я способна?

В тот момент я ненадолго задумалась и не нашла ничего умнее, чем сказать:

– Джо, ты невероятная женщина с огромным потенциалом. Не опускай руки и иди за своей мечтой.

– Ты права! Сегодня же поговорю с Патриком и уволюсь с этой треклятой работы.

Правда была в том, что дальше нашего разговора дело так и не зашло.

Нил и Джоанна всегда были неразлучны, они чувствовали друг друга даже на расстоянии, хотя и были полной противоположностью друг друга. Джоанна была вспыльчивым и непоседливым ребёнком, ей всегда всего было мало. Нил же никогда не обращал внимание на выходки своей сестры, словно её недовольство было таким же обыденным состоянием, как дождь в пасмурную погоду. Он любил её разной и всегда защищал, даже если она была не права. В этом был весь Нил. Когда у Нила был сложный период в жизни, Джоанна была слишком занята своим новым парнем. Больше всего её волновало, что надеть на выпускной бал и как потерять девственность до поступления в колледж. Сейчас же не проходит и дня, чтобы она не жалела об этом. Их многолетняя связь с Нилом давно была потеряна и от сердца Джоанны, будто оторвали ровно половину.

Моя мама долгие годы тяжело переживала смерть отца. И дело даже не в том, что она не могла с этим смириться. Все из-за её слабости и страха одиночества. Даже спустя время, когда раны, казалось бы, уже затянулись, она отказывалась искать работу по причине плохого самочувствия и перекладывала все заботы на Нила. Не думаю, что тогда он был готов принять всё это на себя. Но он был слишком мягким, чтобы отказать кому-либо. Не перечил ей и всегда старался угодить. Нил никогда не забывал, с каким трепетом и любовью она читала нам сказки на ночь и крепко обнимала перед сном. Эти воспоминания грели его, даже когда маму уже не интересовали наши победы и поражения, наши увлечения и мечты, наши проблемы и наши разочарования. Она отгородилась от нас непробиваемой стеной, когда мы нуждались в ней больше всего. Нил жалел её, укладывал спать, готовил нам еду и закупал продукты. После его ухода все эти проблемы свалились на наши с Джоанной хрупкие плечи.

Мама всё так же продолжала лежать на кровати и смотрела сериалы, год за годом. Сменялись только её личные прислуги. Сначала Джоанна, потом подросла я. Спустя время, мама совсем перестала разговаривать с нами, затем отказывалась выходить на улицу и в итоге кровать стала её постоянным местом обитания. Мы поддерживали в ней жизнь, принося еду в постель и уговаривая принимать ванну по вечерам. Джоанна почти каждый день закатывала истерики:

– Когда она уже перестанет разыгрывать драму и вспомнит о своих обязанностях! Иначе, я клянусь, я уйду!

После своих эмоциональных высказываний она обычно уезжала к Патрику на пару часов, чтобы прийти в себя. Я же оставалась с мамой наедине и вглядывалась в её спящее лицо. Я всё еще искала ответ на свой главный вопрос: «Мама, почему?». Я могла часами сидеть у её кровати и размышлять. В голову маленькой Кристал приходило тысячи ответов, из которых большая часть была абсолютной чушью. Знаю ли я ответ на этот вопрос сейчас? Разумеется, нет.

Я ведь уже упоминала о том, что была не последним ребенком в семье? После меня родилась малышка Робин, ей был всего год, когда умер папа. Сейчас ей девятнадцать, мне двадцать три и мы живём вместе на нашей первой съёмной квартире.

Нашей семье когда-то принадлежал небольшой дом, в котором мы жили до определенного момента времени. Дом достался моему отцу от прабабушки. В завещании отца было указано, что дом будет принадлежать маме, после его смерти. О нас упоминания не было, но лишь потому, что папа никогда серьёзно не относился к бумажной волоките. Это завещание было написано ещё до нашего рождения под строгим контролем мамы. И кто бы мог подумать, что этот клочок бумажки, окажется так важен в нашем недалёком будущем. Маму забрали в психиатрическую лечебницу, а дом достался нам, после долгих судебных разбирательств. Только вот была одна проблема, денег на оплату счетов за дом не хватало. Джоанна была нашим единственным опекуном и добытчиком. Я воспитывала Робин, пока Джоанна была на работе. Довольно часто ночью мы оставались дома без Джоанны, так как именно ночью она зарабатывала куда больше чаевых, чем днём. В одну из таких ночей, наши соседи вызвали службу опеки. Видимо своей личной жизни у них не было, поэтому всё своё свободное время они тратили на слежку за нашей семьёй.

Мне было десять лет, а Робин шесть, когда нас отдали на воспитание в первую приёмную семью. Джоанна до последнего боролась за опекунство над нами, но суд принял решение не в её пользу. Думаю, не стоит говорить о том, что это был один из самых сложных периодов в нашей жизни. Джоанна продала дом и разделила деньги на нас всех, включая Нила, открыв на каждого отдельный счёт в банке.

В семье Эванс мы прожили около года. Их не устраивал вспыльчивый характер Робин. Отдать ребёнка обратно, для них было так же просто, как вернуть в магазин платье не по размеру. Да, она часто отказывалась есть, сбрасывая тарелки на пол и не подпускала к себе ни одного из приёмных родителей, но это был её протест и я это понимала. Она просто была напуганным ребёнком. Жаль только, что взрослые ничего не видят дальше своего собственного носа. Куда проще отчаянно гнаться за идеально продуманной картиной жизни. Разумеется, трудный ребёнок в их планы не входил.

Усмирить Робин было почти невозможно, и только мои лживые обещания о лучшей жизни помогали ей уснуть.

Шли годы и ничего не менялось. Робин взрослела, но проблем с её воспитанием меньше не становилось. Однажды я дала себе обещание, что никогда её не оставлю. Это случилось ещё в нашем доме, когда мне было семь. Робин осталась без присмотра и обожгла руку о включённый утюг, который Джоанна в спешке забыла выключить. Тогда её маленькая ручка покрылась огромными волдырями. Мы вызвали скорую помощь, в панике ища аптечку для оказания первой помощи. Хотя сейчас я сомневаюсь, что она вообще у нас была, потому что аптечку мы так и не нашли до приезда скорой. И знаешь, что удивило меня в тот момент больше всего? Так это абсолютное спокойствие Робин. За всеми нашими криками и испугом мы не заметили её молчания и отсутствие слёз. Я подошла к ней, опустилась на колени и посмотрела в её большие серые глаза, в которых не увидела ни капли страха.

– Тебе больше не будет больно, малышка, – пообещала я Робин, хотя сама была ещё совсем ребёнком.

В четырнадцать лет Робин была совершенно неуправляема. Постоянные прогулы в школе, драки, споры с учителями, даже школьный психолог не справлялся с её агрессией и ненавистью. Только меня она могла выслушать, но это не означало её повиновения. Я уже поступила в университет, завела новых друзей и наконец, первый раз в жизни по-настоящему расслабилась. Робин я видела только по вечерам, когда приходила домой после занятий в библиотеке. Она обычно зарывалась под одеяло и что-то чертила в тетради, с фонариком в руке. Я пыталась поговорить с ней, но слышала в ответ только:

– Занимайся своими делами, надоели твои нравоучения!

Терпению моему пришёл конец, когда я нашла сигареты в её сумке. Не буду говорить, что случайно залезла в карман. К тому же, сигареты были хорошо спрятаны, так что пришлось приложить не мало усилий, чтобы вытряхнуть всё содержимое на пол и обыскать каждый карман. В тот период мне было сложно нести ответственность за подростка, который делает всё возможное, чтобы искалечить свою жизнь.

Я ждала её в нашей комнате. Сидела в темноте и обдумывала все доступные варианты исхода нашего разговора. Естественно, приёмным родителям я ничего не рассказала о своей находке. Они были первой семьёй, у которых мы задержались так надолго. Мне приходилось не раз оправдывать её перед ними или же вовсе брать вину на себя, поэтому я не могла допустить еще один её промах. К тому же они были хорошими родителями. Любить Робин им было сложно, но они старались или делали вид. Я же была хорошей девочкой за нас обеих.