Следствие ведут трое

– Заткнись, придурок, – Ответил я этому недоделанному клоуну.

– Молчу, молчу. Я вообще сегодня буду играть за хорошего полицейского, ладно?

Подколки напарника сегодня уже начали бесить. Но я мирился с его дурным характером, потому что Алекс был талантливым следователем. Мы с ним три года работали вместе и уже не раз выпутывались из самых неприятных передряг. У нас была лучшая статистика раскрываемости во всём отделении. Поэтому я ничего не собирался менять.

***

Руби сидела в кресле, поджав под себя ноги, и угрюмо смотрела куда-то вдаль. Эта усталая обречённость в её взгляде отчего-то выводили меня из себя.

– У нас тут вообще-то допросная, а не комната отдыха. Я хочу знать все детали вашего полового акта. Какие игрушки вы применяли, с какой регулярностью? Где и кем был куплен страпон?

Руби вспыхнула и, покраснев до кончиков ушей, ответила, не глядя мне в глаза.

– Да не было никаких игрушек. Был только один этот долбанный страпон и это всё было в первый раз, по крайней мере у меня. Его принёс Джек, я понятия не имею откуда он его взял и часто ли его туда…

Тут Руби замолчала, не в силах продолжить…

– Март, ты совсем запугал нашу гостью. Видишь же, ей неприятно об этом говорить, у девушки стресс…

Алекс во всю вживался в роль хорошего полицейского, мне же приходилось играть роль плохого.

– Какого чёрта, Алекс? Разве меня это должно беспокоить? Это не я убил партнёра во время секса и не мне грозит двадцать лет без права на амнистию. У нас здесь не кабинет психолога, так что я не собираюсь играть в этикет и толерантность, пусть этим займутся другие.

– Я всё расскажу, честно, – Отозвалась напуганная Руби, – Всё что знаю. Клянусь, я ничего не знала о страпоне. Мы с Джеком встречались пять месяцев и пару раз в неделю спали вместе. Мы не использовали игрушек, всё было… по классике. Я вообще после того, что случилось с Кевином, никогда бы не притронулась ни к наручникам, ни к маскам, ни к плёткам. Не знаю, может меня кто-то проклял. Почему со мною всё это происходит…

Пока она всё это говорила – в голове то и дело возникали жаркие образы: Руби в повязке на глазах и в наручниках, прикованная к огромной кровати. Нежная, доступная, беззащитная… В штанах тут же стало тесно. Я потянулся и расстегнул пуговицу на рубашке, потому что накатило такое ощущение, будто не хватает воздуха.

По лицу девушки скатывались слёзы, но она всё продолжала говорить.

– Вы даже представить себе не можете, что я пережила. Когда Кевин умер – я ещё два часа провела в наручниках рядом с мёртвым телом без возможности пошевелиться или позвать на помощь. Уходя, убийца оставил окно открытым – а на улице в тот вечер был мороз. На мне не было ничего, кроме кружевных перчаток, так что всё моё тело превратилось в ледяную сосульку…

– Заткнись! – Вдруг вырвалось у меня непроизвольно. Всё, что говорила эта девушка настолько заводило, что мозг сам начинал придумывать тысячу способов как разложить красотку прямо на этом столе и оттрахать до полного изнеможения.

Напарник глянул на меня хмуро, но я отлично различил в его глазах смешинки. Рубашка Алекса уже была расстёгнута до середины, а дыхание было тяжелым и рваным. Твою ж мать… По-моему нам обоим пора проветриться…

– Извините моего партнёра, – Прошептал Алекс, наклоняясь к уху красотки. Он устал сегодня и поэтому несдержан. Думаю, нам стоит сделать небольшую паузу. Будете кофе?

Девушка кивнула, а Алекс наклонился к ней и нежно погладил по руке. Руби вздрогнула и попыталась отдёрнуть кисть. Я хмыкнул. Дон Жуан чёртов… Поведение напарника сегодня не могло не раздражать.

Подвинув к Руби пачку салфеток, я торопливо вышел на кухню. Пусть вытрет слёзы. У нас тут всё таки допросная, а не аквариум.

1.4. Первый клиент. Руби

Допив тёплый эспрессо, я отставила чашку и снова осмотрела полицейских. Один – пепельный блондин, второй – брюнет. У обоих глаза сияющие, серые, магнетически притягательные. Они словно сошли с одного из голливудских постеров. Уверена, что оба имеют массу поклонниц. Красивые, статные, с рельефным торсом, читающимся под тонкими рубашками, парни были достойны полотен Дюрера, что любил изображать брутальную мужскую красоту. Если бы не недавняя трагедия, я бы и сама не удержалась бы от того, чтобы нарисовать этих двоих. Но сейчас я с трудом могла удержать карандаш в руке, перед глазами всё ещё стояло белое, как мел, лицо Джека.

– Итак, Руби, расскажите, пожалуйста, кто мог знать подробности ваших интимных взаимоотношений? У вас есть подруги? – Спросил Алекс, взглянув на меня своими пронзительными серыми глазами.

– Вы предполагаете, что они могли… , – Я не сразу смогла подобрать слова, – что убийцей может быть кто-то из них?

– Не обязательно, но, возможно, убийца мог узнать от них вашу личную информацию.

– Этого не может быть. Они бы не стали… Послушайте, у меня есть четыре лучшие подруги:  Тиффани, Мэгги, Лиз и Роуз. Мы дружим ещё со школы. Каждая из нас выбрала для себя творческий путь. Я и Лиз – художницы, Мэг – актрисса, Роуз играет на виолончели, а  Тиффани занимается балетом.  Мы создали своеобразный творческий кружок – делимся проблемами, поддерживаем друг друга, организовываем творческие вечера. Мы дружим уже больше десяти лет.

– Те две девушки, которых мы встретили сегодня утром, Мэг и Роуз, верно?

– Я кивнула.

– Ладно, теперь расскажите нам о ваших врагах, – Сказал Мартин, отхлебывая кофе из большой железной кружки. – Есть ли у вас завистники, поклонники, конкуренты?

Я, немного подумав, ответила.

– Как вы знаете из досье, я – художница. У меня была одна завистница, когда я ещё училась в художественной академии, Мелони Фокс. Она порезала десяток моих полотен. Но потом суд заставил её выплатить мне компенсацию. Кроме этого – два раза меня пытались изнасиловать.

– Можно подробней?

Я вздохнула. Не хотелось снова переживать кошмары минувших дней, но, если это поможет найти убийцу – придется всё рассказать. Я закрыла глаза и погрузилась в воспоминания.

***

Это произошло семь лет назад, мне было семнадцать. Я оканчивала художественную школу и мечтала поступить в академию.  Возвращаясь домой, я решила заскочить к Мегги, она жила на соседней улице.

– Мэг ещё не вернулась, ты можешь подождать её на кухне, – Сказал мистер Джефферсон, отчим Мэгги.

У меня было достаточно свободного времени, так что я устроилась на диванчике у стола и достала свой учебный альбом, намереваясь повторить натюрморт, который видела на занятии днём.

– Можно взглянуть на твои работы? – Спросил мужчина, протягивая руку к альбому. Он был высок и, пожалуй, даже симпатичен. У него был нос с горбинкой, высокий лоб и чёткие прямые линии скул.

– Да, мистер Джефферсон, – Ответила я, протягивая ему альбом.

– Зови меня просто Генри.

Мужчина пролистал мои работы и, вдруг, предложил:

– Руби, не хочешь написать мой портрет? Я тебе хорошо заплачу. Скажем, 50 долларов тебя устроит?

Предложение казалось заманчивым, тем более, что карманных денег у меня тогда практически не было. Но что-то в этом мне показалось странным… Может, неприятная улыбка, с которой мистер Джефферсон оглядывал мои ноги…

– Я не профессионал, я ещё не беру заказы, – Начала оправдываться я, отсупая к дверям.

– 70 и я буду твоим первым клиентом.

Не давая мне опомниться, мужчина взял меня за руку и потащил в гостинную. Понимая, что отступать некуда, я согласилась.

– Ладно. Только рисунок карандашем.

Когда за нами захлопнулись двери, Генри начал раздеваться.

– Что вы делаете, мистер Джефферсон?, – Спросила я, покраснев до кончиков ушей.