Репортер

– Я ничего не знаю о машинах, – сказал он, не оглядываясь.

– На двоих ваших напали перед отелем «Сентрал мотор». Им сильно досталось, – сказал Кейд. – Вы об этом слышали?

– Я никогда не прислушиваюсь к тому, о чем болтают у нас в городе, – ответил старик.

– Не говорите так о своем народе! Я нью-йоркский репортер! Мне нужна ваша помощь.

Наступила долгая пауза, во время которой старый негр повернулся, чтобы посмотреть на Кейда. Затем осторожно сказал:

– Вы можете говорить неправду.

Кейд достал бумажник и положил на стойку свое удостоверение журналиста:

– Я не вру.

Старый негр вышел из-за стойки, вынул из кармана жилета погнутые очки в стальной оправе и надел их. Он посмотрел на удостоверение, потом на Кейда.

– Я слышал о вас, – неожиданно признался он. – Все ждали, что вы примете участие в марше.

– Да. Но меня заперли в номере отеля. Я только что сбежал.

– Те двое, которых поймали возле отеля… они мертвы.

Кейд глубоко вздохнул:

– Вы уверены?

– Уверен. Вам лучше уйти отсюда. Если вас застанут со мной, убьют и меня.

– Я все заснял, – сообщил Кейд. – Мои фотографии помогут повесить тех пятерых, кто это сделал. Можете одолжить мне машину?

– Белых в этом городе не вешают.

– Виновных повесят, когда увидят эти фотографии. Так можете одолжить машину?

– У меня нет машины.

Раздавшаяся на улице пронзительная трель полицейского свистка разрезала воздух, заставив Кейда и бармена замереть. Кейд налил еще виски. Его сознание вдруг прояснилось. Он выпил, вытащил из кармана пятидолларовую купюру и одну из визитных карточек. Потом вынул из кармана кассету с пленкой.

– Меня могут поймать, – сказал он. – Но эти фотографии не должны попасть в чужие руки. Вы должны отправить их в «Нью-Йорк сан». Понимаете? Вы всего лишь бедный и напуганный старик, но сделайте это ради тех двоих, которых они убили. Отправьте пленку и мою визитку в «Нью-Йорк сан».

Он направился к выходу, толкнул дверь и осторожно вышел в переулок.

Полицейский свисток прозвучал снова. Переулок все еще был пуст. Кейд зашагал к перекрестку. Сердце учащенно билось, но настроение было приподнятое, и Кейд ощущал странное возбуждение. Он был уверен, что старый негр каким-то образом перешлет фотографии Мэтисону. Не важно, что будет дальше. Он выполнил свою работу. Он оправдал возложенные на него надежды.

Он даже не сбился с шага, когда из-за угла выбежали трое мужчин с дубинками в руках и набросились на него.

Глава вторая

Четырнадцать месяцев назад Кейд был в Акапулько, модном мексиканском курорте с прекрасными пляжами, завершая серию фотографий для иллюстрированного приложения к «Санди таймс».

В тот период Кейд был на вершине своей карьеры. Он мог позволить себе работать внештатным сотрудником и сам решал, что и где снимать. Он делал великолепные фотографии, которые тут же продавал Сэм Уонд, его нью-йоркский агент, перечислявший высокие гонорары на банковский счет Кейда. В то время Кейду везло: он был знаменит, богат, востребован, обладал прекрасным здоровьем, и талант выделял его из числа коллег. Успех его не испортил. Но, как и у большинства творческих личностей, у Кейда были свои недостатки: он был экстравагантен, пил больше, чем нужно, и слишком любил общество красивых женщин. Чтобы компенсировать эти недостатки, он был щедр, бескорыстен, добр и слыл «защитником неимущих».

Не имея своей семьи, он нередко чувствовал себя одиноким. У него не было корней. Но он обладал необыкновенным талантом. Много времени он проводил в поездах, самолетах и автомобилях. Весь мир был его фотостудией.

Он побывал в Сантьяго на озере Атитлан, где сделал серию проникновенных фотографий, повествующих о жизни индейцев. Получились очень хорошие фотографии, дающие возможность буквально ощутить запах пыли и грязи и понять, какую тяжелую борьбу за выживание приходится непрерывно вести индейцам.

Потом Кейд решил, что этим фотографиям требуется своего рода контраст. И это была часть его таланта – умение смешивать ингредиенты в точных пропорциях.

Поэтому он поехал в Акапулько, где с помощью двадцатисантиметрового телеобъектива получил фотографии пляжной публики – жирных и тучных, старых и морщинистых, вульгарных и неприглядных людей. Их тела, похожие на раздувшиеся на солнце трупы, обильно покрывал навеваемый ветром мелкий песок. Акапулько не случайно входил в число самых дорогих и привлекательных курортов мира: именно там можно было увидеть слишком богатых, слишком толстых, слишком обрюзгших и слишком не замечающих собственного уродства.

Кейд остановился в отеле «Хилтон». Он отправил свои фотографии Сэму Уонду. Теперь, как всегда после трудной работы, он чувствовал опустошение. Сидя в шезлонге у большого бассейна с бокалом коктейля «Текила Коллинз», он размышлял о своих планах на будущее.

Американские туристы, шумные, вульгарные и почти голые, плескались в воде, напоминая дружелюбных китов.

Кейд смотрел на них мрачным взглядом. Ему было неприятно сознавать, что так большими деньгами заправляют старики.

Он допил коктейль, взял свою «Минолту» и легкой походкой направился к общественному пляжу.

Мог ли он предполагать, что там ему предстоит роковая встреча? Именно в тот жаркий солнечный день он впервые встретил Хуану – женщину, которая погубила его. Того, кому позже суждено оказаться избитому чуть ли не до смерти в городе под названием Истонвилл.

Мексиканки созревают очень рано. Впрочем, если они не следят за собой, а это свойственно не многим, они быстро становятся толстыми и непривлекательными. Хуана Рока была мексиканкой, и ей было семнадцать лет, но выглядела она старше. Она была выше своих сверстниц, и ее прекрасные черные волосы доходили до колен. Нежная смуглая кожа, большие черные глаза, маленький, аккуратный носик и чувственные губы, пробуждающие фантазии, – одним словом, ее тело было совершенным творением природы, которое только мог себе представить мужчина.

Она лежала на спине, закрыв глаза, волосы обрамляли ее лицо и тело. Она была одна.

Занятый мыслями о будущем, Кейд невольно остановился рядом с девушкой, чтобы перевести дыхание.

Маленькая полоска алой ткани прикрывала ее грудь. Другая полоска прикрывала пах.

Кейд вдруг увидел самое красивое существо, какое ему только доводилось видеть. Эта невероятная красота заставляла Кейда думать о девушке как о «существе», а не как о женщине. Лишь немного позже он осознал ее чувственность.

Его тень упала на лицо девушки, и она открыла глаза. Они посмотрели друг на друга, и она улыбнулась.

У нее были крепкие белые зубы, а ее губы искушали его.

– Совсем одна? – спросил Кейд, стоя над ней.

– Уже нет, – произнесла она с акцентом, весьма приятным. – Я видела вас вчера вечером. Вы ведь остановились в «Хилтоне», не так ли?

– Да.

Она села, убрала волосы с плеч и принялась заплетать их в блестящую черную косу.

– Вы ведь Кейд, не так ли? Фотограф?

Польщенный, он засмеялся:

– Откуда вам это известно?