Секс без людей, мясо без животных. Кто проектирует мир будущего

Секс без людей, мясо без животных. Кто проектирует мир будущего
Дженни Климан

Секс и еда, рождение и смерть – четыре составляющих нашей жизни, которые могут измениться до неузнаваемости в ближайшие годы. Заменят ли секс-роботы человеческие отношения? Чем нам грозит массовое производство искусственного мяса? Смогут ли мужчины вынашивать детей? Как стать свидетелем собственных похорон? Английская журналистка Дженни Климан изучила этот дивный новый мир инноваций и провела десятки интервью с его главными действующими лицами – учеными, художниками, врачами и программистами. Сомнений нет, будущее вот-вот наступит. Вопрос только в том, готовы ли мы к нему.

Дженни Климан

Секс без людей, мясо без животных. Кто проектирует мир будущего

© Jenny Kleeman, 2020.

First published 2020 by Picador, an imprint of Pan Macmillan, a division of Macmillan Publishers International Limited.

© Сергей Карпов, перевод, 2020.

© ООО «Индивидуум Принт», 2020

Конечно, для Бенджамина и Изабеллы

Мы собираемся войти на очень конкурентный рынок со множеством игроков. Мы считаем, что у нас будет самый лучший продукт в мире. И мы рискнем и попробуем занять 1 % рынка.

    Стив Джобс на презентации первого айфона, 9 января 2007 года

Стремиться изменить мир, не осознав самого себя, все равно что пытаться покрыть его кожей, чтобы не пораниться о камни или шипы. Гораздо проще надеть обувь.

    Рамана Махарши

Предисловие

То, что вы сейчас прочтете, – не научная фантастика.

Мы стоим на пороге эпохи, когда технологии преобразят рождение, еду, секс и смерть – фундаментальные элементы нашего бытия. До сих пор человеческая жизнь всегда подразумевала появление из материнской утробы, питание мясом убитых животных и секс с другими людьми, пока все не закончится неизбежной и неподконтрольной нам смертью.

За последние пять лет я погрузилась в мир четырех изобретений, которые обещают обеспечить нас идеальными сексуальными партнерами, идеальной беременностью, идеальным мясом и идеальной смертью. Сами они пока далеки от совершенства: их все еще разрабатывают в лабораториях, гаражах и студиях, в больницах, мастерских и на складах. Некоторые из них окажутся на прилавках магазинов в ближайшие несколько лет, другим потребуются еще десятилетия, чтобы выйти на рынок, – но все они станут неотъемлемой частью человеческой жизни.

Сколько всего мы собираемся доверить технологиям? И как они нас изменят? Чтобы ответить на эти вопросы, мы посетим четыре континента и самые темные уголки интернета. Я проведу вас по кухням, где готовят баснословно дорогие куриные наггетсы, по закрытым собраниям, где люди учатся кончать с собой, по лабораториям, где зародыши растут в пакетах, и форумам, где мужчины планируют полномасштабную войну против женщин. Мы встретимся с учеными, человекоподобными созданиями, дизайнерами, этиками, предпринимателями и провокаторами, со специалистом по оплодотворению, готовым практически на все, чтобы угодить пациентам, мужчиной, женившимся на секс-кукле, декоратором тортов, который помог умереть лучшему другу, матерью, которая хочет стерилизовать наркоманов, и художником, который использует живую плоть в качестве материала для своих работ.

Мужчины, стоящие за этими технологиями (а почти все, с кем я встречусь, – мужчины), иногда работают за идею, иногда – из-за страсти, часто – ради денег, но всегда – в надежде обрести признание и славу. Все они уверены, что технологии позволят нам жить той жизнью, о которой мы мечтаем, что они решат наши проблемы и освободят нас.

Но даже умнейшие визионеры не могут предвидеть, куда нас заведут их инновации. Когда Стив Джобс выпускал айфон, он смел надеяться, что ему достанется один процент рынка; он и не представлял, что смартфоны захватят нашу жизнь, отодвинут отношения с другими людьми на второй план, станут внешним органом, без которого мы не можем обойтись. Радикальные, революционные технологии не приходят без последствий – слишком незаурядных, чтобы их предугадать.

Если мы сможем делать детей, не вынашивая их, есть мясо, не убивая животных, заниматься превосходным сексом без компромиссов и умирать без страданий, как еще изменится природа человека?

Мы пока не осознаём этого, но само человеческое существование преображается такими путями, которые невозможно предопределить или удержать под контролем.

Чтобы объяснить, почему я считаю, что это уже происходит, я проведу вас на фабрику на юге Калифорнии, где производятся самые изысканные в мире игрушки для взрослых.

Часть первая

Будущее секса

Рождение секс-робота

Глава первая

«Вот тут и происходит волшебство»

Abyss Creations занимает непримечательное серое здание рядом с шоссе 78 в Сан-Маркосе, в получасе езды на север от Сан-Диего, с полупустой парковкой и высокой стеной по периметру. На нем нет ни вывески, ни логотипа – никаких обозначений, что за тонированными окнами находится всемирно известная, ведущая, многомиллионная компания по производству секс-игрушек. Они не хотят привлекать случайных покупателей, фанатов или зевак.

За раздвижными дверьми вас встречает кукла-женщина в натуральную величину, она сидит за стойкой ресепшена – в черных очках и белой рубашке, с трудом сходящейся на тяжелом бюсте. Рядом с ней стоит кукла-мужчина, в жилете и сером галстуке; его миндалевидные глаза и острые скулы явно списаны с тех, что я видела в роликах и на фотографиях с Мэттом Макмалленом – основателем, главным дизайнером и СЕО Abyss Creations. По стойке расползлись вьющиеся корни очень реалистичной пластмассовой орхидеи. Здесь все искусственное, но с первого взгляда этого не заметишь.

Abyss Creations – дом RealDoll, самой известной в мире сверхреалистичной силиконовой секс-куклы. Каждый год из мастерской в Сан-Маркосе по спальням во Флориде и Техасе, Германии и Великобритании, Китае, Японии и других странах рассылается до 600 кукол. Их стоимость варьируется от 5 999 долларов за базовую модель до десятков тысяч – для покупателей с необычными требованиями. Журнал Vanity Fair называет их «роллс-ройсами мира секс-кукол». Эти куклы участвовали в модных фотосессиях Dolce & Gabbana и снимались во множестве фильмов и телесериалов, от «CSI: Место преступления Нью-Йорк» до «Меня зовут Эрл», а самое знаменитое их появление – с Райаном Гослингом в фильме «Ларс и настоящая девушка». RealDoll – это самая передовая мастурбация на рынке.

Дакота Шор, племянник и помощник Мэтта во всем, проведет для меня экскурсию по фабрике. Он широко шагает мне навстречу и пожимает руку с теплой улыбкой, скрывающейся в великолепной бороде медного цвета. Дакота работает в отделе доставки и ведет аккаунты в соцсетях. Ему всего 22, но он работает здесь с 17 лет. Он вырос бок о бок с куклами.

«Мой папа здесь работал, когда я был еще маленьким. Мэтт – брат моей мамы, мы с ним очень близки. Так что это всегда было частью моей жизни, я никогда не видел в этом ничего странного», – объясняет он, пока ведет меня за стойку мимо ряда кукол в кружевном нижнем белье и туфлях на высоких каблуках. Я вижу блондинку с фарфорово-бледной кожей и глянцевыми вишневыми губами, куклу-мулатку с ниспадающими кудрями. У готичной куклы пирсинг в носу, губе и пупке и штанги в сосках, хорошо заметные под платьем в сетку на бретельке. «Впервые я сюда попал лет в 12–13 и тогда подумал, что это круто, – продолжает Дакота, потом поправляется: – Я не видел всю фабрику, только манекенов-секретарей этажом выше, и подумал: круто, реально реалистичные секретари». Он смущенно мне ухмыляется.

Мы идем по коридору, стены увешаны обрамленными газетными вырезками и кинопостерами с куклами RealDoll. Один из них напоминает диснеевский, но, приглядевшись, понимаешь, что Белоснежку на нем лапают все семь гномов. Дакота подпирает открытую дверь огромным эрегированным силиконовым пенисом, испещренным венами: «Теперь, когда я здесь работаю и знаю, как все устроено, мне это кажется нормальным. Мы приносим счастье множеству людей, и я этим горжусь».

Мы спускаемся по ступенькам в подвал, проходя под гигантскими половыми губами огромной куклы, стоящей над лестницей. У нее голубовато-серая кожа и толстые щупальца вместо волос; она была реквизитом в «Суррогатах» – не самом известном фильме с Брюсом Уиллисом. Внизу находится зал с галогеновым освещением. Это начало производственного цеха.

– Вот тут и происходит волшебство.

С потолочного рельса на металлических цепях свисают длинной чередой безголовые тела, словно туши на скотобойне. Их пальцы и ноги растопырены, груди выставлены вперед, а бедра отклячены назад. Все они разные: у некоторых – гротескно полные груди, у других – атлетичные тела, но у всех одинаковые, невозможно тонкие талии. Из-за подвешенного положения они жутковато покачиваются в двух метрах над полом, замусоренным липкими силиконовыми обрезками, похожими на хлопья омертвевшей кожи.

– Можете потрогать, без проблем, – говорит Дакота и шлепает одну куклу по заду. – Звучит в точности как человек.

И правда. От звука я вздрагиваю.

Кожа – самое пугающее в этих безголовых телах. Она сделана из специальной смеси медицинского платинового силикона, расцветка варьируется от «светлой» до «какао», на ощупь кожа кажется человеческой – такая же шероховатая и упругая, только холодная. На руках кукол есть линии, морщины, складки, костяшки, вены. Сжимая пальцы одной из них, я чувствую похрустывание суставов – словно внутри и правда кости.

– Руки лепить труднее всего, – говорит Дакота. – Обычно мы снимаем слепки с рук и ног реальных людей. – Он останавливается и приглядывается к нескольким куклам. – Вообще-то некоторые из этих рук слеплены с моей бывшей.

Майк аккуратно состригает крохотными ножницами лишний силикон со шва на ладони. Брайан наполняет формы со скелетами, чтобы отливать кукол в призывных, «готовых к действию» позах. Тони ест бутерброд. В их рабочем месте нет ничего вульгарного: это мастерская, фабрика, и для здешних техников эти куклы – дело привычное. Точно так же они могли бы собирать тостеры.

В штабе в Сан-Маркосе работают 17 человек, но они не успевают за спросом. Производство одной RealDoll от заказа до доставки может занимать более трех месяцев. Внимание работников к деталям и мастерство в создании куклы неоспоримы. Дакота всем этим заметно горд и так прямодушен, что мне почти не хочется задавать следующий вопрос. Потому что, хоть это и «Реал Доллы», реального в них мало. У них тела отретушированных порнозвезд. Они – карикатуры.

– Разве женщины так выглядят? – говорю я.

– У нас есть куклы, на 100 % слепленные с настоящих женщин, так что некоторые реалистичны, но да, в целом они немножко преувеличенные, – признает Дакота. – Нам нравится создавать идеальные женские тела.

«Реал Доллы» могут вставать в любую позу, их скелеты сделаны из изготовленных на заказ стальных суставов и полихлорвиниловых костей. Они разработаны с тем же диапазоном движений, что и у человека, – кроме ног.

– Их можно очень широко раздвинуть и очень высоко поднять, – говорит Дакота, демонстрируя гимнастические трюки на безголовой кукле и задирая ее лодыжку к ключице так, что я морщусь.

– Люди же так не могут, – говорю я.

– Настоящие – не могут, нет. Ну, кто-то может, но не все.

– Но идеальная женщина – может?