Темная страсть

Один за другим присутствующие кивнули. Без тени раскаяния.

– Отлично. – Он провел языком по зубам. – Она ваша. Выспрашивайте у нее что хотите. А я, как вы и предложили, отправляюсь в город. Кто-нибудь, отправьте мне эсэмэску, когда она уйдет. Только тогда я вернусь.

Глава 6

«Все вокруг сговорились, чтобы свести меня с ума», – мрачно подумал Аэрон.

Во-первых, друзья вышвырнули его из дома. Во-вторых, демон вопил в голове, требуя остаться. Остаться. С Оливией. С той, кого Ярость должен презирать. С той, кого сам Аэрон должен презирать. Вместо этого он вдруг понял стоящую перед демоном дилемму.

Оливия очаровательна.

Проснувшись нынче утром и осознав, что Оливия полностью исцелилась, Аэрон почувствовал вспышку желания, существование которого отрицал всего несколько дней назад. Даже сейчас оно никак не шло на убыль. Когда Оливия упала на пол, платье задралось до талии, и ее трусики… черт, ее трусики. Слишком белые, слишком невинные. Вызывают у мужчины желание стянуть их зубами и нарушить чистоту владелицы. Аэрону хотелось сорвать с нее и платье тоже, чтобы в полной мере насладиться ею.

Каким-то чудом он сумел справиться с собой.

Может, потому, что узнал – и теперь постоянно напоминает себе об этом, – что услышанный им накануне голос принадлежал Лисандру. Что именно Лисандр исцелил Оливию, потому что хочет, чтобы она была счастлива и невредима.

– И нетронута, – пробормотал он.

Лисандр стал бы ужасным врагом.

С охотниками Владыки могут сражаться. Но с охотниками и ангельским войском одновременно? Маловероятно.

В конце концов Аэрону все же удалось взять себя в руки, встать с кровати и при этом не наброситься на Оливию в отчаянном желании коснуться ее тела, отведать ее на вкус. Он сумел-таки убедить себя, что от нее нужно избавиться. И даже благополучно позабыл об эрекции, пульсировавшей между ног, пока Оливия ерзала у него на коленях, соблазнительно поглощая фрукты.

А Ярость теперь настаивает на большем.

– Ты нравился мне куда сильнее, когда просто присутствовал в моей жизни. Как побуждение к действию, – сказал Аэрон своему демону.

Тот в ответ лишь фыркнул. По крайней мере, больше не ноет. Демон затих всего несколько минут назад, поняв, что задумал Аэрон.

Аэрон потер лицо с такой силой, что оцарапал щеки мозолистыми пальцами. Сейчас он в городской квартире Джилли – просторной, с тремя спальнями, расположенной в престижном районе. Джилли – юная подруга Даники, живущая теперь в Будапеште. Торин, их первая линия обороны в крепости, оснастил квартиру всевозможными чудесами техники по обеспечению безопасности на случай, если охотники все же вычислят связь хозяйки с Владыками. Хотя она была обычной смертной и не имела никакого отношения к криминалу – просто чудо, учитывая то, что Даника рассказывала о трудном детстве подруги, – эти ублюдки не колеблясь причинили бы ей вред.

Джилли учится в выпускном классе средней школы и, без сомнения, рада находиться подальше от Владык. Рядом с Аэроном ей все еще не по себе. И неудивительно. Несмотря на то что ей всего семнадцать, Джилли неоднократно сталкивалась с темной стороной мужской натуры и уже много лет сама о себе заботилась. Владыки предложили ей комнату в крепости, но она предпочла собственное жилье. Это и к лучшему. Теперь Аэрону не придется бесцельно бродить до самой ночи, и он наконец получил возможность вызвать Легион.

Он встал в центре гостиной, предварительно отодвинув диваны и кресла к стенам, чтобы освободить место для круга из соли и сахара, который насыпал прямо перед собой. Он собирался вызвать демонессу так, чтобы она не могла не подчиниться.

Разведя руки в стороны, он произнес:

– Легион, Quinientos Diece?is of the Croise? Sombres of Neid and Notpe hocil. – Все в точности так, как она его учила. Он назвал ее имя, порядковый номер и звание на смеси разных языков. Легион, номер пятьсот шестнадцать из числа Темных Крестоносцев Зависти и Нищеты. Не проговори он всего этого, мог бы случайно вызвать кого-то другого. – Приказываю тебе появиться передо мной. Сейчас же.

Не было ни вспышки света, которой так любил знаменовать свои визиты Кронос, ни остановки времени. Только что Аэрон стоял в комнате один, а в следующий миг внутри круга возникла Легион. Вот так просто.

Она упала на пол, тяжело дыша. На чешуйчатой коже блестели капельки пота.

– Легион!

Аэрон наклонился и подхватил ее на руки, внимательно следя, чтобы ни единая крупинка соли или сахара не попала на ее кожу. Она предупреждала, что это вызовет ожог.

Ярость замурлыкал, вновь придя в благодушное настроение.

Легион тут же свернулась клубком в объятиях воина.

– Аэрон. Мой Аэрон.

Ее действие напомнило об Оливии. Милой, прекрасной Оливии, которая осталась с Кайей, чокнутой гарпией с извращенным чувством юмора, и с Камео, безжалостной убийцей с трагическим голосом. Не говоря уже об Уильяме и Парисе, помешанных на сексе. Прими их Аэрон всерьез, разнес бы квартиру Джилли в приступе ярости. Да-да, именно ярости, а не ревности. Если бы они попытались приставать к Оливии, то навлекли бы на себя гнев Лисандра, – и исключительно эта мысль (а вовсе не то, что Оливия могла бы увлечься кем-то из его друзей) привела Аэрона в бешенство.

Чуть погодя Аэрон решил, что в стенах квартиры Джилли не хватает нескольких дыр. Он оказал бы хозяйке услугу, помогая разнообразить интерьер дома.

Учитывая то, как настороженно держалась Оливия со всеми – всеми, кроме него самого, но Аэрон вовсе этим не гордился, – возможно, не сильно-то она и преуспела с этой своей дружбой. Быть может, прямо сейчас она прячется в его комнате, плачет и молится, чтобы он поскорее вернулся.

Определенно диван покажется Джилли куда более удобным, если разломать его надвое.

«Закрой свое сердце – ты ведь уверял Париса, что это тебе по силам». Настроение Оливии его не волнует. И слезы ее ничего не значат. Просто не могут что-то значить. На самом деле так даже лучше. Она гораздо быстрее уберется из крепости.

Для него самое важное в жизни – это Легион. Дитя, которое он втайне желал, но не мог иметь. Не только потому, что никогда не встречался с женщинами, но и потому, что знал, насколько слабыми могут быть дети. Неизвестное ему счастье отцовства не стоило агонии наблюдать, как собственный ребенок стареет и умирает на твоих глазах.

С Легион ему нечего опасаться. Она будет жить вечно.

– Что случилось, драгоценная моя девочка? – спросил Аэрон, неся демонессу к дивану, где устроился на подушках, держа ее в объятиях. От нее пахло серой, и Ярость вздохнул от тоски по дому. Некогда демон ненавидел этот запах. Теперь же, познав ужас заточения в ларце Пандоры, Ярость считал вонь серы райским ароматом.

– Они пресследовали меня. – Она потерлась шершавой щекой о его грудь, оцарапав кожу, и замурлыкала. – Поччти поймали меня в этот разз.

Из-за раздвоенного языка Легион всегда растягивала некоторые звуки, и Аэрон находил это очаровательным. Когда они только познакомились, она и говорила как ребенок, путая времена и местоимения. По просьбе самой Легион Аэрон занимался с ней грамматикой и очень гордился ее успехами.

– Сейчас ты здесь. В безопасности. – Аэрон погладил маленькие рожки у нее на голове, зная, что они очень чувствительные и что ей это нравится. – Тебе не нужно возвращаться.

– Ангел мертв?

– Не совсем, – ответил он, откладывая объяснения на потом.

Несколько минут они просидели молча, пока дыхание Легион не пришло в норму. Наконец она успокоилась, и пышущие жаром чешуйки на коже остыли. Она села и посмотрела по сторонам своими красными глазами.

– Это совссем не нашш дом, – озадаченно протянула она.

Аэрон попытался посмотреть на обстановку ее глазами. Мебель всех цветов радуги: красная, синяя, зеленая, фиолетовая и розовая. На деревянном полу ковер с цветочным узором. Стены увешаны большими и маленькими картинами с изображением небес – подарки от Даники.

– Мы дома у Джилли.

– Мило, – отозвалась Легион с явным почтением в голосе.

Аэрон давно перестал удивляться женственности демонессы. Когда они вернутся в крепость, он устроит так, чтобы у нее появилась собственная комната. Комната, которую она украсит по своему вкусу. Неизвестно, сколько еще розового он сможет вынести в своей спальне.

– Рад, что тебе нравится. Мы можем побыть здесь некоторое время.

– Что? – Она посмотрела Аэрону в лицо, и благоговение ее сменилось яростью. – Ты теперь жживешшь с Джжилли? Она… она тебя любит?

– Нет.