Инициация «Отчаяние»

Но как бы быстро Макс ни мчался вниз по склону, петляя между деревьями и глотая морозный воздух, колючками впивающийся в его горло, догнать Кай он всё равно не смог. Она всегда бегала гораздо быстрее него. Да, кажется, быстрее всех, кого он знал. И когда Макс добрался до туристической деревушки у подножия горы, Кай уже и след простыл.

– Ты знал? – едва слышно, практически задыхаясь, прорычал он в трубку, когда Виктор ответил на его звонок.

– О чём? – спокойно поинтересовался тот, не отвлекаясь от работы. Макс отчётливо различил, как на том конце мужские пальцы бодро перестукивают по сенсорной панели рабочего стола.

– О том, что она была беременна, когда ушла.

В трубке повисла давящая тишина, а потом раздался тяжёлый выдох.

– Нет. Иначе я никуда бы её не пустил.

– Мне нужно знать, куда она собралась, – Макс привалился спиной к боку своей машины, запрокидывая голову. Крупные снежинки, кружась, мягко опускались на его лицо, но он их даже не чувствовал.

– Я не знаю.

– Как в прошлый раз? – уже гораздо спокойнее произнёс он, прекрасно понимая, что злостью не добьётся правды.

– Она сама не знает, куда поедет и где осядет. Обещала позвонить, как определится.

Макс закрыл глаза на несколько секунд, пытаясь свыкнуться с ноющей болью в груди. Она снова вернулась. Да нет, никуда она и не уходила. Просто он научился не обращать на неё внимание. А сейчас снова почувствовал. Ещё более сильную, чем раньше.

– Возвращайся в Америку, – голос Виктора в трубке звучал тихо, но настойчиво. – Ты нужен здесь. Я серьёзно. У нас слишком много работы.

Макс понимал, что тот пытается отвлечь его, переключить внимание, что он бы и сам так поступил с любым из своих студентов. А ещё он знал, что Виктор пытается заботиться о Кай, оберегает её от новых выяснений отношений, защищает от потрясений. Но не Виктору было решать, что для неё лучше. Она и так была одна эти несколько лет.

– Мне нужно ещё время. За системой безопасности я смогу проследить и удалённо, а моей группой займётся Ник. Программу для них я расписал на несколько месяцев вперёд. Он разберётся.

– Фрейзер.

И то, как Виктор произнёс его фамилию, заставило Макса скривиться. Тот словно давил, предупреждая о последствиях неповиновения, но ему было всё равно. Сейчас ничего не имело значения.

– Я постараюсь быть на связи.

Глава 6

Макс скинул звонок и, сев за руль арендованной машины, резко газанул, распугивая шатающихся мимо любителей зимнего отдыха. Через несколько часов он уже снова поднимался на крыльцо собственного дома в глуши Французских Альп, куда слишком уж зачастил в последнее время. Провозившись ещё полчаса, чтобы настроить спутниковую связь, он достал свой ноутбук и, отгородившись от эмоций, углубился в электронные дебри Агентства, собираясь взломать учётную запись Кай, чтобы получить все имеющиеся там данные. Абсолютно все. Потому что даже у напарников был ограниченный уровень доступа. А ему нужно было понимать, с чего начать поиски.

Но стоило ему только слегка копнуть, как на него тут же вывалились гигабайты информации. Причём совершенно новой. Датированные двумя месяцами ранее. Тем днём, когда Кай вернулась. Видимо, стоило ей оказаться в штаб-квартире, её браслет, который был не просто любимой безделушкой, но и высокотехнологичным электронным устройством, автоматически подключился к их системе и синхронизировался, передавая данные в её профиль, чтобы потом она могла распределить их по реестрам.

Макс открыл папку, бегло просматривая её содержимое. Там были сотни фотографий разнообразных контрактов с поставщиками и покупателями, данные о подставных фирмах, многочисленные планы каких-то зданий и объектов, копии переписок, файлы с телефонными разговорами, протоколы проведённых операций и испытаний оружия и даже личные дела подчинённых Итана. Просто нереальное количество информации, относящейся к работе Крейга. Времени Кай явно не теряла. Но всё это было не то. Это никак не могло ему помочь в её поисках.

И Макс уже собирался закрыть папку, когда наткнулся в ней на ещё одну – системную. Обычно так хранились записи переговоров с голосовым помощником. Но если, убежав, Кай отключила браслет от сети Агентства, то зачем ей нужно было вызывать Ашера, ведь связи с серверами штаб-квартиры у него не было. Это казалось странным.

Вбив в окно для ввода пароля координаты места их первой встречи с Кай, а следом свои и её инициалы, Макс обнаружил несколько аудиофайлов, а включив первый, завис. По ушам ударило тяжёлое дыхание, усиленное эхом, отбивающимся от бетонных стен, а потом и прерывистый женский голос, который он не мог не узнать.

– Мне кажется, я начинаю сходить с ума, Ашер. Ашер, Ашер, господи, – Кай надрывно рассмеялась и тут же застонала, не прекращая сдавленно говорить: – Никогда не думала, что буду радоваться разговору с системой.

– Ваш запрос не может быть обработан. Авторизуйтесь и повторите попытку.

– Как будто мне так уж нужны твои ответы.

Послышался хриплый кашель, перемежающийся шипением, и шорох, словно Кай ползла куда-то, а потом привалилась к стене.

– Да ты даже не сможешь понять, о чём я говорю. Чёрт, как же холодно… Надо попробовать уснуть… Может, тогда я смогу забыть обо всём этом…

Запись оборвалась, и Макс судорожно сглотнул. Несколько секунд аудио выстроили в его голове ужасающую картинку. Он знал такие её интонации. Так Кай говорила, когда пыталась скрыть, что ей больно. Всегда храбрилась.

Он выделил все файлы и запустил их непрерывным потоком.

– Чёрт, чёрт, чёрт! – Кай с шипящим свистом втянула воздух и всхлипнула. – Не смей. Не смей плакать. Он остановится. Когда-нибудь ему это надоест. Просто молчи. Ты же можешь, можешь. Покричи здесь, а там не смей.

Она сипло зарычала, и Макс до крови закусил нижнюю губу, вскакивая с барного стула, на котором сидел всё это время. Распахнув стеклянную дверцу шкафчика, он выхватил бутылку рома и сделал несколько жадных глотков прямо из горла. Слышать это было невыносимо. Но нажать на стоп он не мог, впитывая в себя каждый звук её страданий.

– Я никогда не думала, что время может тянуться настолько медленно. И эта тишина… она просто убивает… – звонкий голос Кай трескался, надламывался, и было слышно, с каким трудом даётся ей каждое слово. – Я даже перестала считать дни. Совсем запуталась. Да и это бесполезно. А ещё так хочется солнца… Хоть немножко тепла… и света… Ашер, знаешь, когда я последний раз видела солнце? Да, правильно, в тот день. Оно тогда так ярко светило. Даже рано утром. А то утро… Ты даже не представляешь, как я была тогда счастлива. Мы должны были пожениться. И я так ждала этого момента. Так ждала, что наконец-то стану официально его… Какая глупость, я ведь и так была его. Всегда. Но почему-то этот день столько значил для меня. А потом пуф… И вместо того, чтобы идти к алтарю, мне пришлось бежать через толпу по площади к Итану. Сука, ненавижу его. Как он мог превратиться в это?.. А ещё… ещё в то утро я узнала, что у нас с Максом будет ребёнок. Мне было так страшно, но я помню, что была уверена – он будет рад. Не знаю почему. Просто была уверена. Так хотела сказать ему… И кто придумал эту глупую традицию ночевать перед свадьбой отдельно? Мне так хотелось увидеть его лицо, когда он узнает… Но ничего… Увижу, скажу. А Макс увидит нашего мальчика… или девочку… Интересно, кто там… Хотя какая разница. Лишь бы с ним всё было в порядке. А я перетерплю, справлюсь. И когда-нибудь мы обязательно вернёмся домой. К Максу. Он ведь дождётся нас? Дождётся?..

Макс рухнул лбом на стол и запустил пальцы в волосы. Глупая, глупая… Зачем же она это сделала? Почему не подумала прежде всего о ребёнке? Почему… Да он бы лучше сам подорвал на себе этот хренов жетон, чем допустил то, что произошло.

– Знаешь, Ашер, наверное… Наверное, можно даже взять это на вооружение. На случай трудных переговоров, – Кай истерично расхохоталась. – Я бы никогда не додумалась ввести сначала анестезию. Ведь какой смысл? Ты же хочешь, чтобы твоя жертва чувствовала, как ты втыкаешь ей иголки под ногти. Но я тебе скажу, смысл есть. Су-у-ука, это просто адская… конченая хрень. Когда действие лидокаина заканчивается… О-о-о ты себе просто не представляешь, насколько чудовищной становится боль. Это даже хуже тех стальных плёток, которыми эта мразь отхлестала меня на прошлой неделе. Да куда уж тебе представить, ты лишь набор единиц и нулей. Ты ничего об этом не знаешь.

Под конец её голос сорвался на тихое хныканье, и Кай продолжила едва различимым шёпотом:

– Твою мать, что ты несёшь?.. Ты никогда и ни с кем не сделаешь такого. Не сходи с ума. Скоро всё закончится, обязательно закончится. Просто потерпи. Ещё чуть-чуть… Да, малыш? Совсем немного. Ради тебя я стерплю всё что угодно…

Макс до хруста в пальцах сжал столешницу и зажмурился, отчётливо видя перед глазами, как она лежала на холодном полу, свернувшись калачиком, и поглаживала живот, разговаривая с их ребёнком. Внутри него всё бурлило болью и злостью. Крейг не просто заставил её сбежать со свадьбы и работать на него. Он пытал её. Избивал и запирал в каком-то подвале. Сколько же это продолжалось, раз она начала говорить сама с собой? Как она вынесла всё это?

По деревянной кухне пронёсся оглушающий женский вопль, сменившийся душераздирающим воем, и Макс окаменел, боясь, что Кай заговорит. Боясь услышать, что же тогда творилось в её душе. Ведь он сразу понял, что произошло. Только одно могло заставить его самую сильную девочку так убиваться.

И та молчала, захлёбываясь в рыданиях. Не произнесла ни слова, будто зная о его страхе. Словно щадя его чувства. Хотя Макс понимал, что вряд ли она предполагала, что кто-то, а тем более он, услышит эти записи. Просто ей так было легче, создавало ощущение присутствия кого-то рядом. Просто нужно было куда-то выговариваться, чтобы не взорваться и не свихнуться от тех эмоций, что сейчас кипели и в нём, выворачивали суставы и ломали кости изнутри.

Эта запись была самая долгая. Кай плакала и подвывала, а Макс каждые несколько секунд опрокидывал в себя глоток рома, не чувствуя ни вкуса, ни опьянения, ничего. Только раздирающую безнадёжность. А потом наступила тишина, ещё больше давящая на барабанные перепонки и его сердце.

– Когда-нибудь…

Макс вздрогнул и сжал в руке бутылку, снова услышав её голос, когда включилась следующая запись. Пустой, безэмоциональный, но твёрдый как сталь.

– Когда-нибудь, Ашер, я убью его. Убью своими собственными руками. За то, что он сделал. С ней, с нами. Со мной. За то, что лишил меня всего: её, Макса, дома. За то, что я никогда не смогу стать матерью. За то, что Макс никогда не простит мне этого… Убью эту тварь. Я обещаю тебе.

Взревев, Макс со всей силы кинул бутылку в стену, и та, оставив мокрое пятно на дереве, разлетелась брызгами осколков, с которыми разлетелась и его призрачная надежда, что ещё всё можно поправить, что у них всё ещё будет, что они попробуют ещё раз. Осколков, на которые разлетался и он сам, превращаясь в пыльную крошку, в труху. И как же ему хотелось самому сейчас убивать. Добраться до этой мрази, до этого… на языке крутились одни маты, и Макс не сдерживал поток нецензурной брани, круша всё, что попадалось ему под руку. Пока на кухне не осталось ни одной целой вещи, кроме ноутбука.

– Я видела его сегодня… Спустя столько времени… Всё бы отдала, чтобы просто дотронуться до него… Просто поцеловать… Просто поговорить… Как же мне нужно, чтобы Макс просто меня обнял…

Судорожно хватая губами воздух, Макс рухнул на усыпанный обломками и черепками посуды пол, облокачиваясь спиной на тумбу, и сам завыл, сдавливая голову руками. Ему казалось, что и от него самого ничего не осталось. Хотелось просто лечь и умереть.

– Итан начал отправлять меня на задания, и я ненавижу себя за это. Ненавижу, что приходится подставлять наших ребят. И если бы не этот урод Джагсон, которого Крейг приставил ко мне… Да, Ашер, сделки с собственной совестью никогда не были моей сильной стороной. Но если я что-то сделаю не так, Итан убьёт Макса. А я не могу потерять и его…

– Господи, как же хорошо ничего не чувствовать… Хотя бы на несколько часов забыть об эмоциях… Превратиться в робота… Как глоток свободы. И плевать, что сейчас я не могу даже пошевелиться, плевать, на этот дикий отходняк, от которого хочется пустить себе пулю в лоб. Плевать на то, что я творила под этой блядской сывороткой. Каждая секунда этих нескольких часов стоила того. Просто немного отдохнуть. Побыть никем…

Записи всё продолжались, а Макс, уперевшись невидящим взглядом в чёрное окно, за которым давно опустилась ночь, казалось, уже вовсе и не слышал ничего. Не слушал, утопая в чувстве своей вины перед Кай, перемалывающей его душу словно в мясорубке, и в бешенстве на Крейга, жалея, что тот мёртв. Жалея, что у него никогда не будет возможности отомстить. За своих девочек… Ведь Кай сказала “за неё”. Ещё там, в больничной палате. А потом и здесь, на записи. У них должна была быть дочь… В глазах запекло.