Отступление на Марс

Я увидел, что голубые глаза Терри пристально смотрят мне в лицо.

– Ты действительно так думаешь? – спросил он меня вполголоса.

Я лишь пожал плечами в ответ. Но через мгновение я подал ему знак следовать за мной из комнаты репортеров.

– Я бы хотел, чтобы вы взяли у Дока интервью о его лучах "Антея" – или о чем угодно, – сказал я ему. «Получите как можно больше информации о нем, но ничего не печатайте про него. Как можно скорее дайте мне информацию о нем.

На лице Терри появилось выражение восторженного счастья, которое он всегда испытывает, когда намечается необычная история.

– Можно я возьму с собой Лэйзи? – спросил он с нетерпением.

– Это дело для одинокого волка, – ответил я, – тебе будет лучше работать одному.

Его лицо немного поникло.

– Ну что ж, хорошо, – покорно сказал он и сунул в карман адрес, который я ему дал.

Я отсутствовал около часа, работая над неясной версией, которую разработал, изучая убийство Маккенны. Я так ничего и не понял, а когда вернулся в участок, то обнаружил, что там все кипит от оживления. Я столкнулся с Пэдди Уайтом, лицо которого было бледным и потным. В его обычно сонных голубых глазах отражалась непонятная ярость.

– Эдди Ньюджента привезли в приемный покой, – затараторил он. – Застрелили! Не думаю, что он выживет.

– Застрелили! – повторил я, опешив. – Кто это сделал?

Пэдди Уайт заколебался. Затем он обошел меня и вошел в мой кабинет. Он опустился на стул и положил голову на руки.

– Ник, похоже, все эти обезьяньи дела последних трех месяцев меня достали. Я никогда не думал, что у меня есть какие-то "нервы", но то, что случилось с Эдди, – он поднял на меня напряженное, вспотевшее лицо, – в него стрелял… Тито Морони!

Я уставился на него в ответ, понимая, что это ощущение "нервов" мне теперь тоже знакомо.

– Может, хватит, – сказал я наконец, – вы же знаете, что он мертв.

Он ошеломленно покачал головой.

– Я этого не знаю, – сказал он безнадежно, – я ничего не знаю, кроме того, что я близок к тому, чтобы отправиться на лечение в санаторий. Я ведь не совсем младенец, Ник, и знаю все тонкости этой криминальной жизни не хуже других. Но эти дела, над которыми я работаю… да что там, я словно бьюсь головой о каменную стену. Все они выглядят как работа двух людей – Мясника и Даго Тито. И эти два человека, как я думал, мертвы. Эдди Ньюджент поклялся, что видел Тито – помните, как мы тогда спорили в участке? И тогда я подумал, что он сошел с ума. Даже когда убийство Армстронга указывало исключительно на одного человека, я считал, что это довольно очевидная имитация приемов Тито каким-то мошенником, который знал свое дело. Даже отпечаток большого пальца мог быть копией. Но теперь я не уверен. У меня в голове вместо мозгов – одни колесики.

– Что произошло? – спросил я как можно спокойнее.

– Мы с Эдди случайно встретились на углу Тридцать восьмой и Юнион, – мрачно сказал он. – Мы стояли и разговаривали несколько минут, и я уже собирался отвернуться, как вдруг услышал, что он задыхается. Я оглянулся, как раз вовремя, чтобы увидеть, как его рука метнулась к пистолету в набедренном кармане, и как раз в это время с другой стороны улицы раздался выстрел. Эдди подался вперед, и я побежал к нему, доставая свой пистолет. Я выстрелил в человека, стоявшего там, и Ник на минуту перестал бежать. Он стоял и ухмылялся. Я готов поклясться, что это был Тито Морони. Или же это был его двойник. Он отступил в дверной проем, а когда я подошел, не прошло и двух секунд, как он исчез. Просто совершенно исчез. Конечно, я прочесал весь дом, но не нашел ни малейшего следа. Женщина клялась, что дверь вообще не открывалась, что она не могла открыться, потому что на ней был пружинный замок.

– Вы задержали ее? – спросил я.

– Конечно; но она ничего не знает, я в этом уверен. А хуже всего то, Ник, – он снова заколебался, – что я осмотрел стену, в которую попала моя пуля. Эта пуля, насколько я могу судить, должна была пройти прямо сквозь стоявшего там парня! Но либо у меня глаза замылились, либо я просто сошел с ума.

Телефон на моем столе резко зазвонил. Я подскочил, и Пэдди Уайт тоже. Наши "нервы" было не скрыть. Мы оба накопили их за неделю. Голос, донесшийся до меня через аппарат, был голосом Терри, напряженным, задыхающимся, как будто он бежал, и почти бессвязным.

– Ник, скажи шефу, чтобы вывел резервы; пусть полицейские работают везде. Сообщи губернатору, чтобы он ввел в городе военное положение; это понадобится.

– Что случилось? – спросил я в трубку. – Дай мне что-нибудь определенное. Нельзя закатывать истерику перед шефом, которая может…

Я услышал, как Терри издал звук, почти похожий на рычание.

– Ради Бога, Ник, не надо сейчас соблюдать формальности! Я говорю тебе, что ад будет выпущен на свободу… не думаю, что он сможет удержать их… это проигранная битва!

– Терри! – крикнул я. – Возьми себя в руки. Что произойдет?

Раздался треск и звук, похожий на страшный взрыв. Я неистово дергал телефонный рычаг. В ответ раздалось лишь глухое щелканье, которое подсказало мне, что линия оборвалась.

Наконец я поднялся на ноги. Пэдди Уайт смотрел на меня выпученными глазами. Я вкратце пересказал ему то, что поведал Терри.

– Доложите об этом шефу, – сказал я, стараясь говорить естественным голосом. – Думаю, у парня проблемы. Я поеду туда на полицейской машине.

Когда я выскочил из кабинета, Боб Лэйзел схватил меня за руку.

– Где Терри? – спросил он.

Между ними существовала особая связь, поэтому не было ничего странного в том, что он получил беспроводное сообщение о "неприятностях".

– В последний раз я видел его, когда он отправлялся на встречу с доктором Веджероу, – сказал я ему, – и у меня есть предположение, что он сейчас где-то в том районе.

Я подошел к полицейскому бюро.

– Есть сообщения о взрыве? – спросил я.

– Только что поступило, – ответил человек за коммутатором, – взрыв разрушил дом на Аллен-стрит, 3581. У меня еще не было времени выяснить кто звонил.

Я обратился к своей записной книжке.

– Доктор Фрэнсис Веджероу, – сказал я ему, – я поеду с машиной скорой помощи. И, возможно, "Черная Мария" тоже отправится в путь.

Мы проехали это расстояние за рекордное время, Лэйзи и я сидели рядом с водителем, сирена предупреждала автомобилистов и пешеходов, а патрульный фургон, или "Черная Мария", гудел позади нас.

Мы увидели, что улица Аллен-стрит кишит перепуганными людьми. Развалины обычного белого дома, стоящего на лужайке, привлекали толпу, которая напоминала мне муравьев, кружащих вокруг раненого паука.

Мы бесцеремонно протиснулись сквозь людскую толчею и успели увидеть, как двое мужчин поднимают из-под груды брёвен бездыханное тело.

– Терри! – услышал я крик Лейзи. Он побежал вперед и подхватил обмякшее тело на руки.

Я помог ему перенести юношу на носилки, и мы осторожно занесли его в машину скорой помощи. Лицо было смертельно белым, только на щеке и лбу виднелась красная полоса. Практикуя бесстрастность, интерн наклонился над ним и быстро осмотрел.

– Жив-здоров, – лаконично сообщил он. – Вероятно, он попал под упавшие колонны, которые защитили его от веса остальных.

Я приказал Лейзи остаться рядом со своим другом. Он бы все равно остался. Это был тот случай, когда сюжет полностью потерял для него свою ценность. Я подошел и посмотрел на обломки дома. Здесь было много людей, которые могли бы рассказать мне о взрыве – он потряс весь район. Но никто не мог назвать его причину. Бревна внезапно вспыхнули, превратившись в плотный язык огня, и я позвонил в пожарную службу.

Спустя несколько часов они извлекли из обгоревших руин неузнаваемое тело мужчины. Но по его габаритам я понял, что это был доктор Веджероу. Он умер с запертой в себе тайной, если только Терри не разгадал ее, и Терри пришел в себя только для того, чтобы впасть в долгую и страшную горячку, в которой он кричал: "Мясник! Мясник!" и "Не пускайте их, доктор, ради Бога, закройте дверь!"

Через два дня Терри вышел из одурманивающего сна и уставился на нас с Лэйзи.

– Привет, старина, – сказал Лэйзи нетвердым голосом, – как дела?