Власть пса

Тут Кэсси замечает нарядную повозку, запряженную лошадьми, эмалированно-черную, с красными бархатными подушками, и ей непременно хочется покататься. «Пожалуйста, папочка, ну пожалуйста!», и Арт договаривается о цене с извозчиком в ярком костюме гаучо. Все садятся, и Майкл, устроившись на коленях у Арта, засыпает под монотонное цоканье лошадиных копыт по мощеной мостовой plaza. Но Кэсси спать и не думает. Девочка подскакивает от возбуждения, любуясь белыми лошадьми под чепраками, красным плюмажем, а потом на рождественскую елку в шесть футов высотой, с переливающимися яркими огоньками. И Арт, чувствуя на груди спокойное дыхание сына, думает, что большего счастья и быть не может.

Когда поездка заканчивается, уже темнеет, и он, ласково разбудив Майкла, передает его Хосефине, и все идут через Пласа Тапатиа к собору, где уже сколотили маленький помост и вот-вот начнется представление.

И тут он замечает Адана.

На его давнем cuate[69 - Дружок (исп.).] помятый деловой костюм, и вид у него усталый, точно он только что вернулся из долгой поездки. Адан тоже видит Арта и направляется в общественный туалет на краю plaza.

– Мне нужно помыть руки, – говорит Арт. – Майкл, а тебе не нужно зайти?

Скажи «нет», малыш, скажи «нет».

– Я в ресторане заходил.

– Ступайте тогда смотрите шоу, – говорит Арт. – Я догоню вас.

Когда Арт входит, Адан стоит, прислонившись к стене. Арт начинает обходить кабинки, проверяя, пустые ли, но Адан останавливает:

– Я уже проверил. И сюда никто не войдет. Давненько не виделись, Артуро.

– Чего тебе надо?

– Мы знаем, это ты.

– О чем ты?

– Кончай придуриваться. Ответь мне только на один вопрос: ты хоть понимаешь, что ты делаешь?

– Свою работу, – отвечает Арт. – Ничего личного.

– Ничего? Когда человек набрасывается на своих друзей, это очень даже личное.

– Мы давно не друзья.

– Мой дядя очень огорчен.

Арт пожимает плечами.

– Ты ведь называл его Тио, – говорит Адан. – Так же, как и я.

– Это было давно. Времена меняются.

– Это не меняется, – возражает Адан. – Такое – навсегда. Ты принимал его покровительство, советы, помощь. Он сделал из тебя то, что ты есть.

– Мы друг друга взаимно сделали.

Адан качает головой:

– Поэтому ты и можешь рассчитывать на лояльность. Или благодарность.

Он тянется к нагрудному карману, и Арт делает к нему шаг, чтобы помешать выдернуть пистолет.

– Остынь. – Из кармана Адан вытаскивает конверт и кладет на край раковины. – Тут сто тысяч американских долларов. Наличными. Но если хочешь, можем открыть счет на Кайманах, в Коста-Рике…

– Я не продаюсь.

– Правда? А что, собственно, переменилось?

Арт сгребает его, прижимает к стене и обхлопывает сверху донизу.

– На тебе микрофон, Адан? Подставляешь меня? А где твои долбаные камеры?

Отпустив его, Арт кидается обыскивать кабинки, раковины. Но не находит ничего и без сил приваливается к стене.

– Сто тысяч прямо сейчас в качестве аванса, – говорит Адан. – И еще сто за имя твоего soplon. А потом по двадцать в месяц, чтоб ты ничего не делал.

Арт мотает головой.

– Я передам Тио, что ты не взял, – говорит Адан. – Предпочитаешь другую оплату? Хорошо, с нашей подачи ты проведешь столько облав на марихуану, что снова станешь звездой. Это план А.

– А какой план Б?

Теперь Адан хватает Арта за грудки и шепчет ему на ухо:

– Артуро, ты неблагодарный диего – сукин сын. Но ты все еще мой друг, и я тебя люблю. Так что как хочешь, бери деньги или не бери, но отступись. Ты сам не понимаешь, во что вляпался.

Адан чуть запрокидывает голову, чтобы заглянуть ему в глаза, и повторяет:

– Сам не понимаешь во что.

Отступив, Адан берет конверт, поднимает его.

– Да? Нет?

Арт отрицательно мотает головой.

Пожав плечами, Адан сует конверт в карман.

– Артуро! Тебе про план Б даже и знать ни к чему.

И выходит.

Арт, подойдя к раковине, открывает кран и ополаскивает холодной водой лицо. Потом вытирается и выходит. И возвращается к семье.

Они стоят в толпе, перед подмостками, дети в восторге подпрыгивают при виде кривляния актеров: один наряжен архангелом Гавриилом, другой – падшим ангелом Люцифером; те дубасят друг друга по голове палками, сражаясь за душу младенца Христа.

Когда они едут домой, от бровки трогается «форд-бронко» и следует за ними. Дети, конечно, ничего не замечают, они крепко спят; ни Элсия, ни Гвадалупа, ни Хосефина тоже не видят ничего, но Арт следит за машиной в зеркало заднего вида. Арт лавирует в потоке машин, но «форд» как прилип. И даже не пытается маскироваться. Значит, это Адан, думает Арт, старается подчеркнуть всю серьезность предложения.

Когда Арт сворачивает на подъездную дорогу, «форд» проезжает мимо, потом, развернувшись, припарковывается через дорогу в полуквартале от его дома.