Дочь Пеликана

СВЯЩЕННИК. Теперь ты один из них, так?

ГРИФФИН. Один из кого?

СВЯЩЕННИК. Ты работаешь на епископа. Ты продался.

ГРИФФИН. Я продался? Я продался? А кто кого бросил, парень? Кто однажды собрал вещички и оставил меня с семнадцатью не получившими положенного жалования актерами, дюжиной сундуков с поеденными молью костюмами, фургоном с поломанными декорациями и больным жирафом? И после этого у тебя хватает наглости обвинить меня в продажности?

СВЯЩЕННИК. Не можешь ты оставить фургон на моем дворе.

ГРИФФИН. Я подумал, что вы загоним его в амбар. Сундуки я велел отнести в подвал. Сигар у тебя нет, так? У меня постоянно заканчиваются сигары. Я могу не думать о еде только когда курю. Такой у меня обмен веществ. Некоторые рождаются не с животом, а с бездонной пропастью. Голод сбивает меня с мысли, я путаю, где у меня что. Сигары, женщины, места, животные, друзья. Я – ходячая беда. В чем дело, Вилли? Жизнь начала тебя ломать? Не могу сказать, что меня это удивляет. (Карканье ворон). Тут полно ворон. Почему здесь так много ворон? Они преследуют меня. (Достает резиновый мяч, начинает подбрасывать). Больше не жонглирую. Остался только один мяч. Хорошо быть свободным, правда? Будь я свободным, улегся бы на землю в чьем-нибудь саду, заглатывал воробьев целиком, пил из шланга под кустами жимолости, грелся на солнышке, ползал по травке.

СВЯЩЕННИК. Если они увидят тебя здесь…

ГРИФФИН. Да, пришлют всю королевскую конницу и всю королевскую рать, а еще и толпу мерзких бандитов, каких редко где найдешь по эту стороне ада. (Затягивается сигарой). Девушка очаровательная. Стала такой красоткой. Печально. (Карканье ворон). Люди говорят, что вороны прилетели из ада. Думаешь, в этом что-то есть, Вилли? Я надеюсь, что нет. В лесу их полно. Они смеются над нами, дружище, рассевшись на старых, умерших деревьях. Господи, как я голоден. Я бы съел сурка, верблюда, хлебницу. Будь у меня желание, я бы съел этот резиновый мячик. Да, съел бы. (достает красный платок, вытирает мячик, достает солонку, посыпает его солью. Ах, вкуснотища, совсем как жизнь. Жизнь – она сочная. Как перезревший персик.

(Вздыхает и откусывает от резинового мячика, который на самом деле персик. Свет медленно меркнет и гаснет полностью. В темноте каркают вороны и тикают часы).

2

(Когда свет медленно зажигается в подвале дома СВЯЩЕННИКА, мы слышим, как ДЕВУШКА декламирует стихотворение. Вокруг бочки, винные бутылки, мусор, театральные сундуки. РАЙН и БОК сидят пьют вино СВЯЩЕННИКА, напоминая лиса и медведя, заключивших шаткое перемирие. ДЕВУШКА бесцельно бродит, прижимая к груди потрепанную набивную игрушку неопределенной формы, вроде бы и пританцовывает).

ДЕВУШКА. И ночами в июнь, когда тихо вокруг,

Мы на скалах сидим и глядим на луну.

Наша дочь далеко, там течет…

(Теряет равновесие и не без изящества плюхается на пол, вроде бы удивлена этим, но принимает падение, как неизбежность и остается на полу)…

Чанкли-Бо… Эй, там Бо или До? Эй, Райн, Бо или До?

РАЙН. Хо.

ДЕВУШКА. Никакого «хо» там нет.

РАЙН. Хо. Чанкли-Хо.

ДЕВУШКА. Не путай меня, Райн. Ты – пьяный шлюх. Нет, алкаш. Не шлюх. Я – шлюха, ты – алкаш. Мы не должны упускать из виду эти различия. Так что не пытайся подкатиться ко мне. Я крутая. Маленькая, но жилистая.

РАЙН. Ты – святой ужас.

ДЕВУШКА. Хочешь, померяемся силой рук?

РАЙН. Я не решусь. Эй, Бок? Почему такой грустный? О чем печалишься, Бок? Знаешь, кого напоминает мне эта девушка? Помнишь старую даму с птицами в карманах?

ДЕВУШКА. Я не старая и не дама. Птиц в карманах у меня нет, и я никого напоминать не могу.

РАЙН. Ты тогда еще избил Офелию.

БОК. Не избивал я Офелию.

РАЙН. У нее шрам остался длиной с корнишон.

БОК. Она ударилась головой о статую.

РАЙН. Ты ее толкнул. Ты пытался растлить ее. Сладкую, маленькую, девственную Офелию.

ДЕВУШКА. Не думаю, что Бок мог такое сделать. Он – актер.

РАЙН. Он? Погрузка и разгрузка фургона – это по его части. Еще он лошадь кормить умеет. Хотя он отлично поработал, стаскивая сундуки в подвал. Должен отдать тебе должное, Бок. Я так устал, наблюдая за тобой, что едва не потерял сознание

БОК. Ты бы не умер, если бы помог мне.

РАЙН. Извини. В моем контракте этого нет.

БОК. Нет у нас контрактов.

РАЙН. Это да, но если ты так глуп, что все равно готов тягать эти сундуки, кто я такой, чтобы с тобой спорить? Но тебе надо научиться сгибать колени. А то наживешь грыжу. (Пьет, смотрит на ДЕВУШКУ). Мне недостает Офелии. Ладно, недостает ее тела. Недостает ее запаха. Я тискал ее в фургоне, я подглядывал в дырку в одеяле, когда она переодевалась, чтобы увидеть ее голой. Знаешь, в чем твоя проблема, Бок? Ты западаешь на безумных женщин. Почему тебе охота иметь с ними дело?

БОК. Я не западал на нее. Это ты запал на нее.

РАЙН. Только из человеколюбия, чтобы спасти тебя от нее.

ДЕВУШКА. Готова спорить, она их ела.

РАЙН. Что?

ДЕВУШКА. Птиц. Готова спорить, она их ела. Старая дама с птицами в карманах. Она их ела. Вы думаете, я красотка? Цыганка сказала мне, что я – очень чувственная особа.

БОК. Цыганка хотела заполучить твои деньги.

РАЙН. Я вижу нас там, Бок, моим чертовым мысленным взором. Тебя, меня и Офелию, бегающих по проулкам, копающихся по утрам в мусорных баках. И эти черные дрозды, стаями, летели сквозь облако розового газа, принесенное с войны, и птицы начали падать, шлепались на мостовую, и эта старая женщина с трясущимся подбородком засовывала мертвых птиц в пакеты для покупок и карманы пальто, и с Офелией случилось что-то вроде припадка, она плакала и кричала, и Бок пытался обнять ее и успокоить, и она ударила его в лицо и сломала ему нос, и он бросился на нее, и она упала, ударилась головой о постамент статуи и отключилась. Потом Бок сидел посреди улицы с Офелией на руках, вокруг валялись эти дохлые птицы, а он плакал, как ребенок. Старуха продолжала собирать птиц и что-то бормотать себе под нос. Офелия открыла глаза, и ей хватило одного взгляда на залитое слезами лицо Бока, чтобы она начала смеяться, и я начал смеяться, а потом она схватила меня за руку и потащила в проулок, чтобы я занялся с ней сексом, а Бок остался сидеть на прежнем месте, среди дохлых птиц, которые собирала старуха. Никогда в жизни я так не смеялся. (Он пьет). И вот что я о ней скажу. Она была чокнутой, но с таким славным, сладким, извивающимся телом. Этого у нее не отнять.

(Пауза. Потом БОК прыгает на РАЙНА, хватает за рубашку, поднимает, как тряпичную куклу, бросает на сундук, поднимает кулак, чтобы ударить по лицу).

ДЕВУШКА (встревоженная, хватается за руку БОКА, чтобы не дать нанести удар). Эй. Хватит. Нет. Никакого насилия. Насилие – это плохо. Плохо. Хватит. Время вышло. Прекратите.

(БОК смотрит на нее, смотрит на РАЙНА, отпускает и идет к лестнице наверх).

РАЙН. Это Бок. Каков шутник.